Рассказы
|
Василий Дмитриевич Егоров родился в 1951 году во Владивостоке в семье офицера МВФ. Его базое образование – военный инженер-штурман, окончил ТОВВМУ им С.О.Макарова. Служил на кораблях Тихоокеанского флота.Уволен из кадрового состава в 1990 году. В.И.Воейкова.
"Синее море, белый пароход"... Неправду говорят, что море имеет синий цвет. Есть моря Чёрное, Белое, Красное, Жёлтое. Цвет моря зависит от температуры воды, времени года, цвета неба. Да от многих факторов. Но в глубине своей оно чаще всего чёрное. Сюда не проникает солнечный луч. Это не означает, что тут остановилась жизнь. Здесь живут медузы, звёзды, крабы перебирают своими бородавчатыми конечностями. Большие рыбы своими светящимися усиками заманивают в свою пасть рыбок поменьше и поглупее. Не замирает борьба за жизнь. ...Но вот раздался странный звук. Подводные обитатели рванулись в разные стороны. И показалось непонятное ОНО. Раздвигая чёрные толщи воды своим тупым носом, произведение рук человеческих, стальное чудище, закованное в резину, возникло ниоткуда, прошелестело мимо и ушло неведомо куда. И вдруг где-то вдали вздрогнет всем телом корабль, приподнимется из воды и разломится пополам, взметнув к равнодушным ко всему звездам столп чёрного огня. Обломки рваного железа упадут с неба, разойдутся круги по воде... А через пять минут уже никто не скажет вам, что произошло, какая трагедия здесь разыгралась.
"Синее море, белый пароход". Врут всё люди. Кому как, а для меня море раз и навсегда черное.
НА ХРОМОЙ КОБЫЛЕ
Я так тебе скажу, ваше высокоблагородие, наша служба для непривычного - не приведи Бог, погибель сущая, а для нас ничего.
Выход проходил неспешно, как и двое, трое суток подряд. Учёные из одного широко известного в узких кругах института задали штурманам задачку. Вы прикиньте: ходить в районе, но не просто ходить, а на одной линии вала - на одной ноге. Причём в конце одного пробега поворачивать на обратный курс следовало через одно плечо, а в другом - через другое. В результате на карте "зайчик" автопрокладчика рисовал некий цветочек, отдаленно напоминавший правильную геометрическую "ромашку". Закончен маневр. Василий попросил вахтенного инженер-механика перейти на обе линии вала, согласно заданию. Стали ходить по "коробочке", то есть линия пути корабля образовывала простейший квадрат, направления сторон которого совпадали с направлением границ района подводного плавания.
Камчатское время - три ночи. Глубина и район маневров позволяли в перерывах между боями несколько расслабиться. Зелёная тоска непонятно по какому поводу захлестнула Василия. Он - старший лейтенант. И по-прежнему командир группы электронавигационных приборов. Младший штурман, другими словами. Астронавигационная система Лира-II висела на "бычке", командире штурманской боевой части. Перископом ПЗНГ-10 (перископ зенитно-навигационный с гирогоризонтом, длина тела 10 м) руководил старшина команды электриков штурманских, мичман Ласточкин Валерий Сергеевич. В заведовании Василия была груда железа, необычайно нужного для корабля. Два приемоиндикатора: КПИ-4 и КПФ-II-3, радиопеленгатор АРП-53р, навигационный комплекс Сила-Н ("Сила есть - ума не надо!", дескать), два компаса Курс-4, лаг ЛР-8, да так ещё по мелочам. Эхолот НЭЛ-6 был сработан просто и надёжно, словно автомат Калашникова, хотя и работал не всегда устойчиво. А два эхоледомера ЭЛ-2 в практике вообще никогда не использовались. Гидроакустическую станцию МГ-17 никто из штурманов всерьёз не воспринимал. Тоже мне, агрегат: две коробки, сам прибор и усилитель мощности, да два гидрофона, размещённые снизу где-то между прочным и лёгким корпусами в районе миделя - геометрической середины корабля. С помощью данной станции можно было принимать гидроакустические сигналы подводных звуковых маяков. Но это было задумано ещё при Булганине, и в описываемое время про неё как бы забыли. На каждый прибор или систему был отведён раздел журнала, где отмечались результаты регулировок и проверок. Просто и ясно до слёз. Короче, по А. В. Суворову, "Каждый солдат знай свой маневр", а, по словам, сказанным позже генералом Александром Лебедем: "Каждый баран должен иметь рога и висеть на своем крюке". Навскидку открыт журнал. Попалась МГ-17. Стал писать проверки-регулировки. Сопротивление изоляции гидрофонов? Норма. Оно уже двадцать лет, как норма! Подал питание. Раздались забортные звуки, перекрываемые звуком винтов. Правый борт - норма. Левый борт - норма. И тут он обратил внимание: звуки правой и левой ноги различаются. Шуршание левой - ровное и устойчивое. А правая что-то причвакивала и пришёптывала, словно питалась что-то поведать... Василий обратился за разъяснениями к старшему помощнику, несущему командирскую вахту на главном командном пункте в центральном посту.
Капитан 3 ранга Николай Сычугов поудобнее устроился в командирском кресле и мечтательно закатил глаза: Подводное положение. Мы завершали сдачу очередной задачи. Примерно в это же время, прозвучал доклад акустиков, что горизонт чист. И тут раздался сильный удар. Командир приказал всплывать. Соблюдая необходимые меры предосторожности, всплыли под перископ. Визуально горизонт чист. О происшедшем донесли в штаб. Дан приказ: идти в основную, домой, стало быть. Всплыли в крейсерское положение, пошли. После прохода линии мысов поступила команда - следовать в док. В док завели на удивление чётко и оперативно. Сход с корабля запретил комдив. Час сидим в ожидании, второй. А по стапель-палубе ходит начальство и какие-то люди. В штатском. А мне-то тоже интересно посмотреть! Короче, долго они нас тогда мариновали. Потом всё же разрешили сход. Мы получили здоровенную вмятину. Супостат умудрился вмазать нам аккурат в правую мортиру. Ты уже, Василий, знаешь, что мортира - дырка, окружённая бронзой. Через неё линия вала выходит из прочного корпуса. И, естественно, несколько сантиметров в сторону, корабля бы не было. И я бы с тобой сейчас не разговаривал.
- Лодка-то была американская, небось? - подал голос Василий, с трудом возвратясь из ночного дока в те достопамятные времена.
А нам - срочно-экстренно нужно уходить на стрельбы. Выдернули правую ножку, вместе с мортирой и прочими причиндалами у лодки, стоящей в ремонте. И поставили нам. А той уже с завода привезли потом новую. Так вот, стало быть, правая ножка у нас и пришепётывает. Неродная потому как. Вот и вся недолга.
ЖЕЛЕЗО. НАКАНУНЕ Но был и третий путь. Подводники... Маленький проступок. Кажется, небольшое, на первый взгляд, отступление от дисциплины и порядка, заведённого на корабле. Но оно подобно незначительному отверстию в прочном корпусе - и то, и другое губительно, если не принять решительных мер. На глубине триста метров струю воды толщиной в палец не перешибёшь и ломом, а отсек объёмом в три с половиной сотни кубов заполняется в считанные минуты. Если отверстие на подволоке... Есть такие кораблики устрашающих конструкций, всё реже и реже встречающиеся в последнюю годину. Их делают из железа и заковывают в чёрную резину. Абстрактное понятие физики "килограмм на сантиметр квадратный" однажды проявило для Василия свою реальную конкретность. Как-то летом в заводе с борта плавбазы подводных лодок подавали сжатый воздух (ВВД - воздух высокого давления) на один из заказов второго поколения. И если для Василия на его корабле первого поколения было ВВД-200 (200 кг/см2), на втором поколении ВВД означало 400. Что это такое? Да как вам сказать... Когда стальной трубопровод порвался, свободный конец его стал мотаться, словно сигнальная ракета, и из конца этой нитки валил... снег! А личный состав стал ловить конец извивающейся и громко свистящей змеи. Кто спиной, кто ногами, а кто и головой. Врагу не пожелаю! Но изложение дел наших скорбных не касается данного эпизода. Зима. Завод. Ремонт. Два моряка решили зашхериться (спрятаться, от слова шхера, т. е., узкость. Прим. авт.) в концевом отсеке на лодке второго поколения. Но их мирный сон в служебное время был прерван. Отсек надули воздухом для проверки на герметичность. Внезапно страшная боль в ушах заставила этих горе-военных слегка задёргаться и изменить свои ближайшие планы. Вместо того чтобы связаться с центральным постом и, обложив всех матом, поставить в известность о своём присутствии в отсеке, они брызнули (это называется, пардон, дрыстануть, т. е. метнуться наобум, испугавшись) к шахте входного люка. Кремальеру отдраили, а вот с защёлкой что-то не получалось. Но тут же в теле шахты закреплена маленькая кувалдочка из красной меди для подбития кремальеры в экстренных случаях. Это как в автобусе: "молоток, огнетушитель и туалетная бумага находятся у водителя". Два удара по защёлке... Лучше бы этого они не делали! Вам знаком принцип действия пневматического ружья? Первый моряк вылетел и упал на лёд в нескольких десятках метров от борта подводной лодки. Второй приземлился на бетонный пирс стенки завода. Прибывшие медики, люди со змеёй и рюмкой на погонах могли только констатировать их состояние. Это обычно обзывают Exitus letalis.
Этот случай произошёл, когда кораблём командовал В. Ратников. Грамотный, авторитетный офицер. Василий рассказывает: Стрельнув, всплыли. Идём в район ожидания. Приняли радио, что обе стрельбы выполнены на "отлично". Помню прекрасный вечер. По левому борту великолепие сопки Мутновской в белой сияющей шапке снега. Курим на мостике. Командир разоткровенничался. Многим светило повышение по службе, различные поощрения... Долгожданные отпуска... Трам-парам-парам... Конечно! И всё было бы так, как думал командир. Но подвела бестолковость одного из моряков срочной службы. Он нарушил правило: в зимнее время года появляться на верхней палубе разрешено только в сапогах - штатной обуви подводников. Ошвартовались. По кораблю объявлена "готовность два надводная", для электромеханической боевой части, занятой на выводе обоих бортов, сохранялась "готовность раз", то есть работа шла в режиме боевой тревоги. Не занятым на выводе ГЭУ офицерам и мичманам разрешён сход на берег. Отпустили до 06.00. Я закрыл и сдал под охрану штурманскую рубку, в шинели, шапке пристроился на сидушке в центральном. Собирался с мыслями. Далеко за полночь. С утра - загрузка торпедного боезапаса. Вон, уже и автокран маячит на корне пирса. До дома час ходьбы, обратно час, а много ли можно успеть за оставшиеся полтора? Ну, жену поцеловать, сынишку спящего посмотреть, чаю испить...
- Центральный!
Идиотский доклад прозвучал именно так, я не преувеличиваю. Сонный врач Вячеслав Мурга, старший лейтенант медслужбы, несколько полноватый для своих лет, поднялся наверх. Степенно, неторопливо. И тут же кубарем скатился вниз. Мухой пронёсся во второй отсек, на ходу заорав вахтенному инженер-механику: Тот щёлкнул девятый, вызвал фельдшера. Мы с ним ещё обменялись ухмылками. Мол, редко увидишь от нашего доктора подобной резвости! Но вот ситуация стала немного яснее. Моряк вышел на палубу в тапочках. В темноте это не было замечено. При выводе ГЭУ у пирса была принята мощность с берега. А в качество аварийного источника - пущены оба дизеля. Выхлоп надводный. Брызги воды застывали на палубе, покрывая её солёной чешуёй. Он упал, поскользнувшись, в газовыхлоп - архитектурную особенность нашего проекта. Ударился нижней частью затылка. Случай был летальный. Перелом основания черепа. Мгновенная смерть. Подробности опустим. Я вам не скажу, какого цвета были мозги, вышедшие через рот, нос и уши этого моряка. Я не толпился вокруг, в отличие от некоторых. Механик занимался своими делами. Я высвистывал "скорую" по телефону через оперативного. Благо, сразу после ошвартовки связисты подсоединили телефон с берегом. Началось расследование. Домой я не пошёл. Запёрся в штурманской. Слова командира, сказанные вчера на закате после всплытия, оценивал уже совсем по-другому. Как давно это было! Вспомнилось выражение Н. Иванченко: "Человека портят иллюзии, то есть несбывшиеся надежды и чаяния. Поэтому мы не иллюзионисты!" Это вполне смыкалось с афоризмом преподавателя тактики, капитана 1 ранга в ТОВВМУ: "Надейся на лучшее, готовься к худшему". Это - жизнь! В эту февральскую ночь офицерам и мичманам, сошедшим с корабля, так и не удалось отдохнуть. Их вызвали оповестители, посланные по указанию командира.
Дело военное, если им приходится заниматься серьёзно, съедает всё отведённое время. Полностью разлучая человека с родными и близкими. Краткие минуты встреч с семьей - это не жизнь в обычном понимании: И вот, наконец, все срослось. Я - на плавающей войсковой части. Причем в самостоятельной роли - командир боевой части, с должностным окладом в 160 рублей. И такая красота - не ходи за ворота! Но суть в том, что начал учиться ходить по морям, по волнам. Причём - много. Сложилась картина. Соединение - несколько единиц. Одна после аварийного случая очухаться не может. Другая - в ремонте. У третьей - экипаж приходит в себя после выполнения поставленных задач. Термин такой: "ВПЗ". То есть сходили в автономное плавание, а сейчас ППО и ППР. Планово-предупредительный осмотр и такой же ремонт. Потому как на железе можно ездить долго, очень долго. Но не бесконечно. Железо, в отличие от человека, устаёт. В общем - нормальная жизнь. Нормальная? Для кого как. А план-то на соединение сверху спущен. Столько-то стрельб ракетных, столько-то торпедных. Столько-то автономных походов, то есть боевых служб. (Термин: "сходить на БС"). План! Социализм! Учёт и контроль! Да ты что! У нас же в ЦК КПСС висит разнарядка. И не дай Бог, план будет сорван или замедлится его выполнение. И получалось, кто везёт, на том и ездят. Задачи откатали, с морей вернулись - краткий ППО и ППР. Немного оклемались - и вновь моря. Ушли. Жаркое лето. В лесу запахи духмяные, цветы ковром. Воздух звенит от жары и жизни. Букашки всякие. Категории, носящие фуражки (офицеры и мичманы), в рубашках жёлтых. Которые называются кремовыми, почему-то. Торпеды загрузили - ушли на задачу. Откатали задачу, выгрузили одни торпеды, загрузили продукты и другие торпеды - вышли за ворота, стрельнули. Вернулись с района, отписали отчёты, загрузили регенерацию и провизию, торпеды взамен расстрелянных, ушли в район. А сопки уже жёлтые. Лист кленовый кружится в воздухе. Осень, стало быть. Приползли с морей, загрузили ракеты, ушли. А тут - работа внеплановая. Физики, например, учёные. Две недели крутимся, программу открутим, учёных высадим, сами кого-нибудь пообеспечиваем, всё равно кого - надводников или авиацию. Вернулись, начались другие учения, флотские. Теперь в море работы невпроворот. Закончили дела - вернулись в основную. А сопки уже встречают головками сахарными. Лист с деревьев опал, грибов в лесу не найдёшь. Потому что поздняя осень. По квартире сквозняки гуляют. Конопатишься на зиму, достаёшь грелку электрическую из чулана, завозишь картошку, если повезёт. И тут как тут - стрельбы ракетные, плановые. Пока море-океан не разбушевался к зиме. Отстрелялись, отчёты доложили, - грузим торпеды нешуточные, ракеты боевые, регенерацию и провизию под завязку. И айда в моря забугорные, на службу боевую. Как вернулись с морей, разрешили сход. И потянулась вереница военных в сторону посёлка. А селяне удивляются - кто это такой смешной идет в шинелях и фуражках с белыми чехлами? Но недолго по домам сидели. Декабрь - начало нового учебного года. Пишем соцобязательства новые, планы строчим в три километра, да комплект инструкций на вверенную технику. Чтобы не были они старыми, прошлогодними. И всё начинается вновь. И вновь продолжается бой. С нашествием специалистов флагманских, да комиссий разных, проверяющих. Потому что надо, якобы. Когда спрашивают, почему я так хорошо выгляжу, говорю, что меня слишком долго держали в морской воде.
ИГРЫ ПАТРИОТОВ
- Боевая тревога! Торпедная атака! Первый, второй торпедные аппараты к выстрелу приготовить! Говорят, что в своё время в Анголу как-то с дружественным визитом пришёл отряд советских кораблей. И на демонстрацию военно-морской мощи СССР были приглашены представители всех местных племён. К берегу подошел большой десантный корабль. Опустилась аппарель. Пошли плавающие танки. Один, два, пять, десять... Затем - бронетранспортёры. Они стреляли холостыми зарядами. За боевой техникой морские пехотинцы спустились в воду и двинулись к берегу. И танков, и бронетранспортеров, и морских пехотинцев было много. Очень много. Картина складывалась действительно величественная.
Жители Владивостока не единожды наблюдали это на праздновании Дня Военно-морского флота. Но африканские друзья были буквально сражены. После этого в книге почётных посетителей на флагмане отряда один из вождей оставил надпись. На английском. Она гласила примерно следующее:
Он ворочался на маленьком диванчике в штурманской рубке. Дело не в том, что не спалось. Или было холодно. Маленький диванчик - это не метафора. Ноги ниже коленей буквально некуда было деть. Объявлена штормовая готовность. "Толкнули" гирокомпас, он в себя придёт только часа через четыре. Присутствие штурмана на борту совсем необязательно. Но быть вызванным на корабль из тёплой постельки поздней ночью в ноябре - перспектива далеко не прельщающая. Когда же это все это, наконец, кончится? Впрочем, кто на кого учился. А кому сейчас легко? Здесь же, в центральном вновь заступающий дежурный по кораблю, старший лейтенант механических войск N получал оружие у старого. Попробуйте уснуть под звон связок ключей, железный стук дверцы ружейного сейфа, щёлканье снимаемого предохранителя и глухое клацанье взводимой затворной рамы... Выстрел. Он прозвучал не просто резко. Его звук был усилен многократно, как и во всяком закрытом стальном помещении. Какой тут сон! Василий пружиной выскочил из штурманской и секунду кусал ртом воздух. В его голове ничего не вертелось, кроме матерщины. Но тут он увидел выражение лица старшего лейтенанта. Губы его жалко тряслись. Он держал в руке "макаров", из ствола которого ещё вилась тонкая струйка вонючего дыма. - Сынок! Тут ты килограммом не отделаешься! (Спирт на кораблях ВМФ меряют в килограммах. И не смотрите на меня так, это не я придумал! Прим. авт.) Развернувшись к себе, Василий заметил маленькую аккуратную дырочку в створке двери на уровне колена. Пуля проделала отверстие в оцинкованной жести двери, дико расщепила узкую створку изнутри, прошила двухмиллиметровую стенку алюминиевого ящика - сидушки и застряла где-то в глубине пачки генеральных карт. Как говорится: "Овса. Не та овса, которая в поле растёт. А та овса, у которой муж - баран!" Жаль, что выражение "Ну, вы, блин, даёте!" стало достоянием разговорного русского языка позже, с выходом на экраны кинофильма "Особенности национальной охоты".
А теперь угадайте с трёх раз, заснул ли Василий в ту ночь?
Раннее северное утро. КПП объединения атомных подводных лодок. Все спят. В том числе и вахта. Вдруг - зазвенела земля, завибрировал бетон.
- Землетрясение, блин!.. - Первым очнулся матрос - срочник. А колонна танков уже подкатывала к воротам охраняемого объекта. Грохот и пыль! Из люка головной машины высунулся по пояс молоденький лейтенант в черном комбинезоне, мотанул в воздухе сорванным с головы шлемофоном:
Опешивший моряк секунду колебался, потом сдернул шлагбаум с крючка и стальной журавль с белыми и красными полосами медленно, словно нехотя, пополз вверх. Тем временем колонна лихо подлетела почти к самому урезу воды. Развернувшись в строй фронта, танки остановились, грохочущие, пыльные и разгорячённые. Из машин повыскакивали командиры, на ходу расстёгивая планшетки. Собрались в группу: а куда это нас забросило? Уставшие и оглохшие за ночной марш, танкисты закурили. Скупое северное солнце, чуть поднявшееся над горизонтом, расцветило кровавыми отблесками и чёрные, закованные в резину корпуса подводных лодок, и по-походному высоко поднятые стволы танков.
Так началось крупномасштабное совместное учение "Залп-76". Первая ночь уже прошла...
НА ЗАНЯТИИ ПО СТРЕЛКОВОЙ ПОДГОТОВКЕ Василий, зам. начальника школы по учебной части, согласно ранее намеченному плану, проверял проведение занятия.
Рим Байбурин вёл его в кабинете электронавигационных приборов. На столе - автомат Калашникова. У доски - несколько плакатов в цвете, из которых было ясно устройство предмета изучения. Урок подходил к концу:
Группа курсантов УОПП электриков штурманских внимала мудрому преподавателю. Тем более что рассказ был жизненным: Однажды поздней осенью почтальон не вернулся в часть. Не было его и на следующие сутки. Командир доложил по команде, развернулись широкомасштабные поиски - но безрезультатно. Пропал человек! Тело нашего почтальона нашли лишь весной. И карабин при нём, и вещмешок с письмами. В результате проведённого расследования установлено следующее. Матрос следовал по лесной тропинке, на него сверху прыгнула рысь. Попала на штык, но успела перегрызть горло. Так их вдвоём и нашли.
Интересно было смотреть на эти полтора десятка голов, ещё не успевших обрасти. Полуфантастическая история про мифического моряка воспринималась всеми с широко раскрытыми глазами. В классе стояла звенящая тишина. Прозвенел звонок. Рим указал дежурному снять пособия и, взяв автомат "на ремень", вышел с Василием в преподавательскую.
- Рим, ту не в обиде, что я встрял?
ПРИКОЛЮХА? ЭТО ПО-НАШЕМУ! Как мы любим розыгрыши! Особенно на флоте. На парусниках салагу посылали на клотик за чаем. В эпоху паровых судов - в котельное отделение с ведром за паром. А сейчас, когда "космические корабли бороздят?.." И Василия, целого капитана 3 ранга, послали. Но, всё по-порядку. Главный инженер-механик дал Василию в помощники дежурного по кораблю мичмана Позозейко. Он, казалось, родился в центральном. Здесь нет ничего удивительного. Когда Василий обучался в ТОВВМУ, преподаватель, капитан 2 ранга, читал курс военной администрации. Он всерьёз утверждал, что родился в секретной библиотеке. Холодно. Василий сел на стальную площадку, под которой круглые сутки была включена грелка. Оперся спиной на стойку поручня. Но - что это? Под площадкой на оружейном ящике пальцы нащупали какой-то предмет.
Василий повертел предмет в руке. Это была толстая блестящего металла шайба с какими-то вкраплениями из металлических кристаллов по внутреннему пространству. Тяжёлая и красивая вещица. То обстоятельство, что опытный мичман был любителем коварных розыгрышей, наш герой как-то упустил из виду. Василий почему-то вспомнил случаи непредвиденных загрязнений. Дело неприятное. Даже если это розыгрыш, дело может оказаться кислым. Так, по идее, если эта шайбочка действительно вынута из ГЦНа (главный циркуляционный насос, гоняет теплоноситель от реактора к парогенераторам), то она, по всей видимости, должна аж светиться в темноте! Выдержав паузу минуты три, он неторопливо бросил помощнику, что он - во втором, и аккуратно, без стука, закрыв за собой переборочную дверь, метнулся мыть руки. Ближайший умывальник был действительно во втором отсеке. Руки мыл долго и тщательно. С мылом. Даже со щеточкой. Вначале забортной водой. Потом обычной, пресной мытьевой. Кран забортной воды был обычным краном, А для пресной был такой клапан, давишь его - вода льётся. Моешь руки - клапан закрыт. Потом подошёл к КРАБу (корабельный альфа-бета радиометр. Прим. ред.). Так. Тестовый режим. Есть. Прибор работает. Измерил на одном режиме - нет, на втором - нет. Чертовщина какая-то, Ну, и ладно. Ох, уж этот мичман! Но розыгрыш у него получился классный. Через трое суток у Василия облезла грубая кожа подушечек трёх пальцев правой руки. Во как! А ещё говорят: внушение, внушение!
В то, что ему предстоит отпуск за истёкший год, он не хотел даже думать. Более того, он просто отгонял от себя даже эту мысль, сладостную, как майская кипень яблоневого сада. И вдруг от старпома узнал, что эта благодать начинается буквально с завтрашнего числа. И что уже давно готовы документы и деньги. И что их только надо забрать. Прекрасно! Замечательно! Остаётся самая недолга - долгожданный отпуск начинается завтра. А сегодня он в приказе забит в обеспечивающую смену. Досадная нестыкуха, не более. Проводив взглядом товарищей - сослуживцев после ужина, Василий явственно ощутил, как медленно идет время. А время действительно тянулось медленно, со скоростью 60 минут/час. Но вот вечерний чай, затем поверка. Обстановка была спокойной. Однако старший на корабле Виктор Марченко, капитан 3 ранга, видимо, специально захотел несколько поиздеваться над молоденьким старлеем. Уйдешь после отбоя, якобы! "Правильно, мужики, не пойдем в колхоз!" Василий стал специально неторопливо, чтобы заполнить время, собираться. Портфель готов уже давно. В карман шинели машинально сунул, чего никогда не делал, полпачки галет и два куска сахара. С вечернего чая. А так, на всякий случай. Случай впоследствии действительно оказался всяким... И вот - Онегин на свободе... Конечно! Колебался Василий недолго - после одиннадцати вечера на трассе Сельдевая - Рыбачий попутного транспорта не предусматривалось. А по льду дорога короче раза в четыре - пять. Стояла прекрасная ночь. Полнолуние. Ветер - ноль. Видимость ночная полная. Лёд 25 - 30 см, 10 баллов. Так можно было бы записать в навигационный журнал. Решил идти коротким путём. Днём это было так просто! Ступил на лёд, на еле заметную протоптанную дорожку. Она присыпана вчерашним лёгким снежком. И - сразу понял, что оказался неправ. Лёд был покрыт тонким слоем воды. Форменные ботиночки оказались моментально промокшими. Всем людям свойственны ошибки. И только дураки настаивают на них. Таков был в тот час Василий. Решил - отрезал. Взялся - ходи! И, видимо, зря! Плавучая казарма с мирно сопящим личным составом, завод с надоевшим железом медленно таяли позади. А где-то там, впереди - сухой и тёплый дом, гражданская одежда. И свобода, такой желанный отпуск, ещё более привлекательный, так как был нежданным - негаданным. Через некоторое время его неприметно окутала мгла. Луна, звёзды как-то вдруг исчезли. Почему-то. Повалил снег, мягкий, пушистый. Он поздно заметил это. Идти оказалось неожиданно тяжело - на середине бухты глубина мягкого снега была большей, чем ожидалось. Снег доходил до колена. Вроде бы не смертельно, но как тяжело идти! Протоптанный след потерялся давно. Волной накатывалась усталость. Он почувствовал свои мышцы на загривке. Кстати вспомнив про галеты и сахар, (углеводы - быстрые калории!), смолотил их за милую душу, как-то походя. Появились силы, появилось и настроение. Василий стал сам с собой играть. И развернул социалистическое соревнование. Ну, типа, сам с собой. В семидесятых годах, это было принято. Прошёл сто шагов, измотался, "кисонька, ещё капельку!" - и ещё плюс двадцать. Краткий передых, ещё сто и двадцать - ещё передых. ...Очнулся-встрепенулся после того, как заметил, что отдыхает (читай: спит) сидя на портфеле. Это был уже первый красный свисток. Там, где сидишь, можешь и лечь. Там, где мечтаешь, можешь и заснуть. А здесь уже недалеко и до страны с богатой дичью. "Ни порошков, ни трамваев", ни изнуряющих вахт, ни занятий по специальности, ни ободранной службы. Ласковое небо, тихий шелест волны и негромкое пение в унисон... И всё было бы хорошо. Но такой расклад Василия не устраивал. Надо сражаться за свою жизнь, да чего там, скажем прямо, за свой заслуженный отпуск. Потому как если бы он не служил, а, к примеру, работал, то и отпуск был бы заработанным. Время лёгкой прогулки при луне уже давно прошло. Василий выбился из сил, шёл, что называется, "на автомате". А куда деваться? Под ножом и корова поёт! Вот появились первые признаки жилья - уже близко. Сквозь мельтешение белых мух он услышал звуки, потом появились и ориентиры - то появляющиеся, то исчезающие огни. Был выбран самый яркий из них. Через некоторое время Василий, увидев свои следы, остающиеся на снежном полотне бухты, осознал, что ходит, как гирокомпас вокруг меридиана - змейкой. В действительности, яркий огонь был фарой одноглазого грейдера. Тот чистил в посёлке снег и ползал туда - сюда. Звук работающего двигателя то исчезал, то появлялся, диковинно искажаясь. Внезапно Василий насторожился: "Меня терзают смутные сомнения!" Прямо перед собой он увидел незаметно расползающееся чёрное пятно - растаявший лёд над сточной канализационной трубой посёлка. Запаха не чувствовалось, Он заблаговременно сделал большую дугу - А зачем нам тонкий лёд? Нет, тонкий лёд нам не нужен! Он точно знал, что не выплывет. Сил не хватит. Но вот урез воды и громоздящийся наброшенный бульдозерами снежный вал. Силы оставили Василия. И он не смог сразу взобраться на эту снежную гору. Несколько раз он скатывался вниз. "Ку-ку, Гриня, начинай по новой!" Бросив портфель, он упал в снег. А вообще, странная картина, не правда ли? В сугробе полулежит молодой военный. Причём в шинели. И его погоны с ещё новыми звёздочками, не успевшими вытереться и потускнеть, ритмично вздрагивают... Очнувшись через мгновение, он с удивлением констатировал, что снег прекратился. Вновь прояснившееся небо облагородилось нежными красками встающего дневного светила. "С добрым утром, милая!" - вспомнилась татуировка на тыльной стороне ладони у секретчика, Михаила Ковальского. Через промокшую за ночь шинель прожигало холодом то место, на чём он сидел - полулежал на снегу. Воленс-ноленс, господа офицеры, а надо двигать своими топалками до дому! Тоже мне, деятель! Время хотел он выиграть, видите ли! Как в анекдоте: "Ничего себе, сходил за хлебушком!" Его квартира на улице в честь 50-летия ВЛКСМ была пуста, как ей и было положено. Пока то да сё - титан жадно поглощал дровишки. И через некоторое время нагретые струи воды омыли звенящее тело новоиспечённого отпускничка. Первый автобус в Питер (Петропавловск-Камчатский), намыливался через полчасика. Торопиться надо. Сам город ему не был интересен. Надо попасть в Елизово. Он собирался блеснуть серебряным крылом нелюбимому, но родному до слёз Камчатскому полуострову. Есть, к удивлению, не хотелось...
Спустя некоторое время он дал себе обещание - не ходить напрямки. Будь то лес или болото - по дорожке спокойней. Уверяю вас. Быстрее, да и короче. Впоследствии это ему в жизни очень пригодилось.
Если не шевелить головой, то вроде она уже и не раскалывается с таким хрустом. Как это было? Старпом, капитан 3 ранга Николай Сычугов, как всегда прав. Хоть он и в серьёзном возрасте (конечно, сорок лет все-таки!), но у Василия он вызывал симпатию. Старлей прикинул - нет ничего особенного в том, чтобы проверить свой участок работу, спустившись к личному составу. Натянув куцую куртку синего цвета ("РБ" - радиационное бельё) на новенький, первый раз надетый китель, он по льду отправился в док.
Док недалеко. Корабль почему-то проходит докование только зимой. Наш старлей вспомнил, что вот уже вторично они приходят сюда, и каждый раз начинается с одного - несколько дней бьются с очисткой стапель-палубы ото льда, вместо того, чтобы:
На берёзе забулькала ворона. Это предвещало скорый снег. Противогаз - для того, чтобы оградить лёгкие от тонкой взвеси краски. От испарений растворителя он всё равно не спасёт. Работа ведётся маленькими отрезками времени, с большими перерывами. Василий сам два дня пробовал поработать в таком режиме. Спускался внутрь, врубал распылитель. Через минуту-две время останавливалось. Какой же гадкий этот растворитель! Если делать всё без контроля извне - навсегда останешься молодым.
Моряки иногда внутри цистерны за работой начинают петь. Это, как у водолазов, свидетельствует только об одном - отравление. Человек вызывается наверх. Если реакция моряка неадекватная, обеспечивающий вытаскивает бедолагу на белый свет. При сильном отравлении лицо матроса бледно, и он передаётся в руки корабельного доктора. Мы знаем, что идём на нарушения техники безопасности. Но не придаём этому особого значения.
Матросы, один рулевой-сигнальщик, другой - электрик штурманский, перемазанные по самые глаза краской, выбираются из горловины. Сматывают воздушные шланги. Работа выполнена. Замечательно! Теперь - левый борт. Судя по состоянию мозгов, уже пора. Три часа в субботу в железе - достаточно! Завершив положенный объём работ и во второй цистерне, Василий двинулся на выход. Непонятно почему, но точно такая же горловина на левом борту оказалась для него мала. Он застрял тазобедренным суставом. Попробовал повернуться на другой бок. Никак. Порожек горловины из достаточно твёрдого металла, вонзился в кость. Боли он не ощущал, только воспринимал разумом, что это больно. Как зуб удалять под местным наркозом. Дёрнулся ещё. Совершенно безрезультатно. Василий начал понемногу замерзать. На дворе-то февраль и, причем, господа, на Камчатке!
Тихо... Василий попытался расслабиться перед решающим рывком. Если начать дёргаться, тело быстро распухнет, тогда будет очень больно. Это как обручальное кольцо снять с пальца. Можно при помощи нитки, можно использовать мыло, или просто наслюнив палец. Что придумать?
Уж не знаю, как, но на этот раз - ура! Свободен! Это длилось секунды, но их было достаточно, чтобы стать седым. "Вон из Москвы, сюда я больше не ездок!" - в голове вертелась эта глупенькая история с театральным артистом - неудачником: "Вон из Москвы, сюда я больше не ездун!" "Вон из Москвы, сюда я больше не ездец!" Но Василий вновь погорячился. Сегодняшний анекдот про старлея был далёк ещё не только к финалу, даже завязки не произошло. А вот, кстати, господа, и середина фабулы. Потерявший бдительность и, будучи несколько измотанным неравной схваткой с железом, наш герой при выходе на стапель-палубу угодил локтём в банку с грунтом. Небольшая такая емкость из-под регенерации, объемом около ведра. Это та самая краска, которая использовалась им для цистерн ("Как мне жалко пинджак с карманами! В ём Ваня такой красивый!" - мультяшка Жужа из ленты про волшебное кольцо). Василий почувствовал себя слегка обездоленным. Потому что он не был уже тем прежде блестящим офицером. Новенький мундир безнадёжно испорчен. Половина рукава в железном сурике на этиноле - это вам не пятнышко от вина! Восстановлению, как говорится, не подлежит...
V Его коробит это неуместное "командир". На корабле командир один. Но мичманам и старшинам срочной службы такая форма обращения, видимо, была приемлема. "И не надо спорить. Людей не переубедишь!" - М. М. Жванецкий.
Принял душ. Надел куртку, хотя водоплавающий офицер предпочтение отдаёт кителю. Эта форма и красива, и любима. Крутанулся перед зеркалом - иду ни люди! Конечно! Свадьба! Оставил партбилет и удостоверение личности, потому что пропуск на режимный завод - достаточно крутой документ, чтобы удостоверить эту самую личность. Чужие здесь не ходят!
Бросок на автобусе. Солнце вот-вот собирается сесть. Самый разгар. Самый разгул. Невеста, правда, что-то мелковата. Куда тебе, дочка, во взрослую жизнь!
Это была "Плиска", - болгарский бренди, называемый всеми почему-то коньяком.
Отметил, что его посадили в самую стайку школьниц, подруг невесты. С ними никакого серьёзного разговора по какому-то вопросу старлей найти не мог. По определению. Гостей никого не видно. Вот, только один толковый офицер - командир БЧ-II, Виктор Алексеевич Марченко, капитан 3 ранга. Зубр. Но он сидит далеко, жаль.
В горячее вилку запустил только один раз. Что-то не лезет. Скоро Василия замполит увёл в соседнюю комнату. Уложил на кровать. Голова кружится. ("- Доктор! У меня голова кружится! - А я вижу!") Провалился в какой-то бред. Сознание пульсировало - пропадая и вновь включаясь. В комнатку заходили школьницы. Шушукались, подтягивали свои чулочки. Для них на кровати лежал уже не красивый молодой офицер. Сейчас это было бездыханное тело чужого, отвратительно непривлекательного, нетрезвого человека. Он несколько раз приходил в себя. Всё стремился навести на резкость своё восприятие мира. Почему-то пытался спрятать пропуск на режимный завод. Перекладывал его с одного кармана в другой. Перекладывал и перекладывал... Угар.
VII
Поднявшись на борт ПКЗ, Василий поставил в известность дежурного, что запирается в каюте и его нет. Ни для кого! Пусть отметит, что убыл домой в посёлок. Провалился в дверной проём каюты. Заглянул в зеркало:
VIII
Воскресенье есть воскресенье, в конце концов. Имею право! Потому как завтра - понедельник. И вновь "железо, железо, сплошное железо"... Раздался лёгкий шорох за дверью, и назойливый военный ушёл. Если не шевелить головой, то вроде она уже и не раскалывается с таким хрустом.
Как это было?
УТРО В открытый портик в моём поле зрения - несколько чёрных корпусов подводных лодок, закованных в резиновые доспехи. Ещё совсем недавно некоторые из них пробивались сквозь толщи океанской воды, неся в себе современное и мощное оружие. Звенели, сдавленные чудовищным давлением, корпуса. А потом, всплыв в надводное положение, возвращались в родную базу, боролись с крутой волной. Лодки! У каждой из них - своя судьба. Одних встречают, приготовившись загодя, с хлебом-солью, посиневшими от мороза жареными поросятами, с оркестром и построением всего соединения на пирсе. Другие приходят ночью, внезапной сиреной вспугнув сон командующего, неглубокий и тревожный. На пирсе их ждут фургоны "скорой помощи", пожарные машины. Здесь же оперативный дежурный ёжится от резкого пронизывающего ветра. Одной рукой поднимает воротник шинели, куда он прячет нос, а другой - придерживает кортик. "Большому кораблю - большие неприятности" - так говорит Н. В. Потапов, с которым мы съели не один пуд морской соли.
Чёрные горбатые тела былинными богатырями сонно сгрудились у пирса в тихой гавани. Одна из лодок, с запущенными дизелями, выбрасывает к небу сизую струю выхлопных газов. Я узнал знакомые очертания проекта, на котором еще недавно бороздил штурманом. Над кормой вьётся стая чаек, а у самой воды, возле флагштока, застыла фигура верхнего вахтенного с автоматом в положении "За спину". Над внезапно притихшей волной раздались до слёз знакомые позывные, "Не слышны в саду даже шорохи"... И тут же: Внезапно я осознал, что вот уже десять лет каждый служебный день начинался для меня с этой ответственной церемонии. За отведённую Корабельным уставом минуту удаётся о многом подумать и прочувствовать, Гордость за наш Военно-Морской Флот СССР. Благодарность тысячам рабочих, инженеров, ученых, строителей. Они дали нам такое прекрасное оружие, такие великолепные корабли.
Раздался шорох эфира, и воздух пронизали сигналы точного времени. И, с началом последнего сигнала, вслед за ним:
Десятки рук красиво и сноровисто перебирая фалами, замелькали в воздухе. Торжественно - медленно вверх взметнулись флаги. И ветер зашевелил полотнищами. Даже как-то светлее стало: Горн тут же сыграл короткий перебой. Где-то на береговой базе, в мастерских, вновь раздались удары кувалды. Вновь в сознание вернулся звук работающего лодочного дизеля. Звуки гулко разносились над гладью воды, отражались от сопок и вновь доходили до меня уже повторяющимися, запаздывающими и искажёнными. Налетел ветерок, и там, за воротами мола вдруг запрыгали на волне проходящего катера два столбообразных буя. Сработало устройство и буи стали подавать туманные сигналы тифоном.
Создавшаяся звуковая картина вернула меня к действительности: начинался обычный, нормальный служебный день...
ВОЗВРАЩЕНИЕ НИКОЛАЯ И вот опять ждала она его в этой глухой стратегической деревне. Солнце скрылось за ближайшей сопкой. Величественные вулканы, увенчанные снежными шапками, с молчаливой неизбежностью возвышались в фиолетовом зареве угасающего дня. Медленно тянется время. Она сидела у окна, подперев щеку белой ладошкой, и сквозь вихрь воспоминаний глядела на воду, покрытую рябью вечернего бриза. Может, мелькнет знакомый силуэт? Но нет. Вотще! Чайки, эти неповоротливые и толстые военно-морские куры, медленно перебирая лапами, дрались из-за корок хлеба, сброшенных вместе с камбузными отходами за борт плавучей мастерской.
Она невольно улыбнулась. Был случай, когда они на большом белом пароходе вместе с Николаем шли из города своей юности сюда, на службу, он обратил её внимание на чаек. Чем они обычно заняты, когда закончен обед или ужин: Приглушённо гукнул буксир, натружено вспенивая воду винтами. Он вытаскивал на чистую воду корабль устрашающих конструкций, чудо отечественной науки и кораблестроения. Тишина всё нарастала. И в этой тишине отчетливо разливалась над поверхностью воды ругань маленького человека в меховой куртке с мегафоном в руке. Небо, тёмно-синее, словно с картинки из учебника природоведения, постепенно становилось чёрным. С океана потянулась узкая пелена холодного тумана, неся промозглую сырость. Туман, перевалив узенький перешеек, стлался над бухтой и неприметно таял. Со стороны базы в посёлок потянулись офицеры, навьюченные дровами. Нечто символическое было в этой картине: "Что-то они раненько сегодня?" Чувство, которое испытывала Катенька, не было тоской или скукой. Тихая минорная грусть овладела ею сейчас. Где он, её дорогой человек? Много времени прошло после его ухода. Катенька хорошо себе представляла, что он ещё не скоро вернется. Последний раз он уходил по внезапной боевой тревоге, о сроках которой никто не знал, кроме всей деревни. Николай никогда не рассказывал про службу, как она ни просила об этом. Его мир она представляла по сбивчивым и малограмотным рассказам подруг, жён подводников своей лодки и соседних. Да и потом, что такое шторм в девять баллов? Причём каждый балл - величиной с телеграфный столб... Разве бывает такое? Внезапно Катенька как-то отчётливо вспомнила тот далёкий осенний вечер, когда они познакомились на именинах школьной подружки. Она увидела его в первый раз. Николай, энергичный и шумный, появился в девичьей комнате институтского общежития. С четырьмя бутылками шампанского под мышками, разнокалиберными свертками, коробками, кульками фруктов и сладостей. Удивительно, как он всё это смог удержать одновременно: - "А я - выносливый!" Сияющие глаза Николая, блестящие якорьки на его погонах обезоружили Катеньку и буквально взяли её в плен. Промелькнули и шумное застолье, и танцы под видавший виды старенький японский магнитофон "Sharp" (обшарпанная жизнь!). А когда окружающие оказались уже прилично выпившими (или неприлично выпившими - как правильно?), он предложил проводить её домой. Прогулки по набережной до самих петухов. Это был сон, дивный сон. Её сердце, давно тянувшееся к большому и настоящему чувству, как-то сразу доверилось ему. Неожиданно для самой себя. А потом её мама за продолжительные прогулки под луной устроила ей цирк на конной тяге. Тогда было всё просто. Он был одним из тех, чьё открытое лицо заставляло ему верить в первые десять минут знакомства. Как быстро пролетело время! Долгожданные встречи - самоволки и законные увольнения. Танцы в клубе училища. Новогодние праздники и КВНовские баталии. Учёба. Служба. Потом Катенька стояла в толпе на площади Борцов за власть, а Николай маршировал в колонне вновь испечённых офицеров. С неизбежностью восприняла назначение Николая сюда, в этот забытый людьми и Богом уголок. Она была поглощена первыми семейными заботами. Радовалась, что им дали квартиру. Боже мой! Что это была за квартира! До трёх утра под окнами дрались молоденькие мичманы с пьяной остервенелостью. В домах часто выключали свет, пропадала вода. Если у соседей плачем заходилось дитя, ночью просыпались все. Про отопление вообще не стоило бы говорить. Вечерами температура внутри помещения падала до +13°С. В первую же зиму, словно осенние листья, облетели обои, и паркет встал колом. Но это ничего не значило. Главный её дом был в его ладонях… Потекли дни размеренной гарнизонной жизни. Длинные и заунывные, словно песнь дикаря. Она словно не замечала этого. В её бытии была лишь одна отрада - когда Николай возвращался. Топил титан, это чудо современного бытового дизайна, и квартира наполнялась теплом. Так спокойно и уютно было! Менялся Николай, менялась и Катенька. Падали на погоны новые звездочки Николаю. Появлялись первые морщинки на лице Катеньки. Ещё тонкие и нерешительные. Однажды она проплакала целый день, обнаружив седой волос в своей прическе. Это был её первый седой волос. Текли дни, проносились года в водовороте жизни. Они по-прежнему тепло и нежно относились друг к другу. Катенька из хрупкой девочки-подростка превратилась в круглую, теплую и мягкую женщину. Движения её стали спокойными и плавными, а походка степенной. Многие молодые и временно неженатые офицеры непроизвольно засматривались на неё. И тогда она ловила ревнивый взгляд Николая. Изменился за это время и он. Жизнь не щадила его. Возмужал, окреп. В дальних океанских походах его лицо обветрилось, скулы несколько заострились. Густая короткая бородка придавала его лицу интеллектуальную изысканность. А сколько было крику на службе из-за его бороды! Однажды задробили его направление на учебу в академию. Политрабочие, видите ли, додумались, что если у него борода, не как у всех, то он и думает не как все. Николай только усмехался: наши вожди, учёные, сам адмирал С. О. Макаров, носили бороды. Его шутки развлекали Катеньку. Его добрый, заразительный смех вселял уверенность в завтрашний день. От этого смеха тихонько потренькивали стакашки и рюмашки в сиротском УДОСовском (УДОС - управление домов офицерского состава. Прим. ред.) серванте. Ну, куда деваться, чисто землетрясение! Катенька! Сколько она испытала и вынесла. Можно сказать, жизнь её была и хорошей, и плохой. Хотя эти мерки для продвинутых, разбирающихся в нашей теме людей не годятся. Жизнь её была правильной. Это были её лучшие годы. Суровые и героические. И всё-таки, несмотря ни на что, она любила этого доброго, настоящего человека.
Катенька! Ты помнишь, как всё начиналось?
Резюме: Наш герой был захвачен врасплох и вначале ничего не понял. Пришлось разубедить маленького человека, что он, то есть Василий, не является ему отцом. Так тяжело это было сделать, вы просто не можете себе представить! Женщины, выходящие из магазина, долго и как-то странно смотрели вслед стройному офицеру. Каждая думала о чём-то своём... КРИТИЧЕСКИЙ ДЕНЬ Вас никогда не доставала телевизионная реклама?
1. ОН говорит ЕЙ:
2. Сериал "Зена - королева воинов". Закончен бой. Герой в тяжёлых раздумьях у тела погибшего товарища: "Предать ли его тело земле, как велят законы предков?"
3. Девушка говорит подруге, пойдём, мол, покатаемся на роликах, а? А та: Многоуважаемые дамы и господа! Если бы вы только могли представить себе, что такое критический день в полный рост и по-взрослому! Впрочем, всё по-порядку. Чтобы подчеркнуть контраст и выпуклость происходящего, некоторые деятели применяют приём: "начало не предвещало конца". В жизни ситуация нарастает не сразу, а постепенно. Главное - вовремя ущучить момент. Здесь, в случае с Василием, создалась обстановка. И она угнетала. Угнетение это нарастало в какой-то кошмарной прогрессии. Ну, смотрите сами: боевой корабль выходит в братскую страну на полгода, в ремонт. А до сих пор на борту нет офицера К.
Представитель главного штаба ВМФ, маленького роста, плотный такой москвич, капитан 1 ранга (почему бы и не слетать в командировочку в Севастополь? Особенно летом, а? Такой небольшой Мехлис периода развитого социализма, мнящий себя государевым оком), спрашивает командира: Начали маневр отхода. Это достаточно сложно на подводной лодке, но на надводном корабле с высотой борта в четырёхэтажный дом и длиной корпуса, еле-еле вмещающегося в футбольное поле, тоже не всё так просто. Короче, русский экстрим - адреналин стекает на ботинки. Угольная пристань. Два якоря основательно врезаны в грунт бухты. Корма прочно привязана тремя капроновыми океанскими швартовами. Выбирая якоря, отдали правый, затем левый швартов. Остался один, центральный. И случись так, что его никак не удалось отдать - очень быстро тянулись на цепях. Короче, капрон звенел струной рояльной. И всё было бы ничего, но на барабане кормового шпиля этот пресловутый конец тоже лежал, не просто так, а внахлёст. Виток на витке. Когда, от напряжения не в одну сотню тонн, виток встал в своё штатное положение, швартов щёлкнул по руке уж очень некстати подвернувшегося матроса Р., киномеханика. Перелом плеча. Вызвали катер из военно-морского госпиталя. Спущен трап. Матрос Р. перемещён на борт белого катера с красным крестом. Выписаны необходимые документы. Василий только сейчас осознал: киномеханик с ними за границу уже не пойдёт. Катер собирается отойти. Однако вспомнили про личные вещи бедолаги. Его друг и земляк матрос Иван Б., с вещмешком отбывающего в госпиталь, стремглав пробегая через переборочную дверь, забыл наклонить голову. Рост Ивана - около 190 см. Стальная кромка переборочной двери так и въехала ему в лоб. Моряка с залитым кровью лицом унесли в медпункт корабля. Командир связался с рентгенологом, дескать, ну, что? Об этом докладывать наверх, или нет? Капитан медслужбы отвечал, что сотрясание серьезное. Но кости черепа целы. Справимся, мол, своими силами. Госпитальный катер, наконец, отпущен. Наш корабль дрейфует посреди Севастопольской бухты, мешая другим. И ни взад, ни вперёд. Обычно это называется: "как слива в ж..." Время прохода боновых ворот давно истекло. И пошли они, солнцем палимые.
Севастополь, жаркое лето. Расчудесный солнечный день, ветер ноль. В таких условиях сочиняется бессмертное, рождается нетленное: Что испытывал командир, трудно себе представить. А ведь надо было всего-то отойти от пирса и выйти за боновое заграждение. Причём к этому отходу экипаж готовился уже несколько лет. Знакомое выражение - "Кто службу всю прошёл, тот в цирке не смеётся". Или ещё вариант: - "цирк на конной тяге". Причём цирк уехал, а некоторые клоуны остались. Но попытайтесь хоть на минуту представить себе состояния нашего героя в этот день. Он был тем оставшимся паяцем, тем жалким клоуном и одновременно директором цирка. Потому что все эти люди - офицер К., матросы Р. и Иван Б. были... подчинёнными Василия. И я ещё раз восторгаюсь тем человеком, который задолго до октябрьского переворота в Петрограде ввёл в разговорный обиход выражение: "Пожар в публичном доме во время наводнения". Разумеется, это был военный моряк.
Я его так понимаю...
ОХ, УЖ ЭТА НЫНЕШНЯЯ МОЛОДЁЖЬ...
Из проекта WATER STORY Изучать что-либо и не задумываться над выученным - абсолютно бесполезно. Задумываться над чем-либо, не изучив предварительно предмет раздумий - опасно. Конфуций.
ПОДАТЬ ВОДУ!.. Ночь. НШ (начальник штаба) соединения капитан 1 ранга К* прибыл на борт. Сыграл аварийную тревогу, тема: "пожар в надстройке". По замыслу сценария, вахта бодренько прибывает на место. Раскатываются пожарные рукава. В систему подаётся вода. Обычно упражнение и заканчивается, когда из рожка системы начинает хлестать забортная вода. Так было всегда. Только не в этот раз. Зима. Это не классически суровая зима с метелями, снежными заносами. Но было просто морозно. А известно, что забортная вода замерзает чуть ниже минус 4 С0. Трюмная помпа 2П2 должна подавать воду в систему, в надстройке между лёгким и прочным корпусом. Но там что-то перемёрзло. Воды нет. Помпа сосредоточенно работает, раздаётся характерный стук из трюма центрального. А из пожарного рожка, что виднеется среди балясин трапа, ведущего на площадку мостика, вода не идёт. Я лейтенант, командир группы. Совсем недавно закрыл зачётный лист на допуск к управлению подразделением. Когда лазил по надстройке, обратил внимание на пожарную систему. Это диаметром более 150 мм красномедная труба, с отверстиями в нижней части по всей длине. Что, дырявая продукция!? Вода из системы применяется в разных случаях. Не только тушить возгорание, но, к примеру, обмыть якорь и цепь при съёмке и укладке ("якорь Холла с укороченным веретеном, весом 2000 кг" на пр. 675) на штатное место. Для чего нужны отверстия, задавать вопросы никому не стал. Чтобы не прослыть чудиком. В каждой избушке - свои игрушки. И у каждого психа своя психология. Потом "допёр" сам: когда насос выключен, вода стекает и труба пустая. И в ней нечему замерзать. А по поводу того, что снижается КПД системы, так мощности у нас много. Причём по разным поводам.
Сноска: Я - в штурманской, вызвали: штормовая готовность. Планируется ухудшение погоды. Пущен гирокомпас. Это делается для того, чтобы в случае усиления ветра, нас вывести из базы в назначенную точку. Не скажу, который час. "Мысли медленно ворочаются в черепной коробке" (А. Райкин). Из трюма - стук помпы. С мостика - ругань НШ. От которой краснеет металл надстройки. Позже ругань стихла, помпу выключили. Дежурный по кораблю, старший лейтенант механических войск, В* позже рассказывает.
НШ сидел в ЦП, ожидая доклада о подаче воды. Безрезультатно. Расстроился. Поставил всем "двойку". Дежурному по кораблю, дежурному трюмному, даже помпе в трюме. То есть серьёзно, до седьмого, как говорится, колена: Поднялся на мостик. Спускается по трапу на палубу. Ему в спину бьёт мощный столб воды (обозлённой!) трюмной помпы. Я затрудняюсь навсидку назвать количество килограмм на сантиметр квадратный. Только знаю, что насос поршневой, а вода не сжимаема. Зима. На НШ - водолазный свитер и новая меховая куртка.
Его отрывает от поручней трапа и бросает на стволы выдвижных устройств. До этого громко и ожесточённо ругался, понося всех и вся. И корабельную вахту, и старшего помощника, и командира корабля. Упав и ударившись о корабельное железо, он только мявкнул.
Чем всё закончилось? Расскажу с удовольствием. И корабль ушёл на подтверждение второй курсовой задачи.
ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕКА НА ЦЕПЬ НЕ ПОСАДЯТ! Идём Малаккским проливом. Выскакивает рыба из воды. Это не летучая рыба, а обычная. Знатоки утверждали, что, якобы, какой-то хищник гоняется. Хотя издавна считалось, выпрыгивает рыба - к ухудшению погоды. Надо мной смеются и подшучивают: я не рыбак, и мало что понимаю. Когда вокруг много смеющихся лиц, немудрено и самому впасть в сомнение. А просто надо было взглянуть на барометр. Море ставит всё на свои места…
СУТКИ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМЫЕ Пока качка была небольшая, я крепился. А стало несколько посвежее - залёг и провалялся почти полутора суток, вставая исключительно на вахту. Вахту же нёс в полуобморочном состоянии. Вдобавок мы держали большой ход, всё кого-то догоняли. Заливаемость была максимальной. Верхний рубочный люк не задраивали, так как наверху несли вахту, как обычно, командир, вахтенный офицер, сигнальщик. Когда мостик перекатывало волной, вода столбом периодически хлестала внутрь корабля, на палубу центрального поста. Всех, кто находился наверху на вахте, посадили на привязь. Вокруг торса монтажный пояс, крепящийся цепью с карабином за леера. Отдельные весельчаки острят: мол, хорошего человека на цепь не посадят. Но сказать можно всё. Однако надо отдать должное мужеству военных моряков, несущих вахту в штормовых условиях наверху. Из: В. Егоров. Там, где кончается рассвет. Когда считал астрономию, принимал высоту глаза на мостике равной 7,6 метра. Казалось бы, высоко. Но у моря свои мерки. Некоторые отдельно взятые личности игнорировали систему посадки должностных лиц на цепь. Рассказывали про одного старпома:
- Я не верю, что дело так серьёзно! Примечания
Страница 5. Багдасарян Б. С. Командир К-108 675 пр. Столкновение с ам. пл "Tautog" (командир Балдерстон) в июне 1970 в полигонах БП в Авачинском зал. Борис Суренович вспоминает: ему зарубили направление в академию, объявили НСС, влепили по партийной линии "строгий выговор с занесением в учётную карточку. Однако через полгода взыскание сняли. Много лет спустя при обмене партийных документов, запись исчезла и из партийной карточки, хотя была моя просьба его оставить. Мало ведь нашлось бы коммунистов, у которых в учётной карточке значилось: "Объявлен строгий партийный выговор за столкновение с американской ПЛ в подводном положении". Мозговой А. Ф. Два командира "холодной войны". Спецвыпуск военно-технического альманаха "Тайфун" Серия "На службе отечеству"; Выпуск № 3. Десятая дивизия подводных лодок Тихоокеанского флота. Люди, события, корабли. СПб. 2005. с. 167-168.
Страница 8. "Какой же русский не любит быстрой езды? Тот, на котором едут". |
