СИНЯЯ ПТИЦА ЛЕРМАНА
    |
Кажется, что песня «В лесу родилась елочка…» была всегда. А я помню человека, который звал автора тех строк Раечкой. Речь о профессоре зарубежной литературы Хабаровского пединститута Илье Наумовиче Лермане. Он дружил с поэтессой Раисой Кудашевой, . . . о которой однажды рассказал интересную историю. Шла Великая Отечественная война. В кабинет секретаря Союза писателей СССР Александра Фадеева вошла нищая старуха с мешочком в руках. – У вас ко мне какое-то дело? – спросил он. Старушка положила свой мешочек на колени и сказала: – Жить тяжело, Александр Александрович. Помогите как-нибудь. – Неужели и вы тоже писатель? – Я сочиняю стихи. – Ну прочтите что-нибудь. – Извольте, – и начала: – В лесу родилась елочка, в лесу она росла… Поэтесса, к тому же бывшая княгиня, жила в коммуналке. О ней все забыли, а песню считали народной. Лерман приходил к Кудашевой в гости запросто – как говорили, в домашних тапках. У нее был дряхлый кот, который не мог запрыгивать на подоконник. Илья Наумович соорудил для него лестницу из книг. Приносил ей паек от Литфонда. «СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ» Родился Илья Лерман в селе Почин на Брянщине. В раннем возрасте он уже владел пятью языками, читал в подлиннике произведения классиков мировой литературы с той же легкостью, с какой впоследствии делал свои доклады на древнегреческом, латыни, французском, английском, немецком. Блестяще окончил филологический факультет Московского областного пединститута. Принимать его туда сначала не хотели. И работу потом тоже не мог найти. Точнее, она была, но Лермана на нее не брали. Не потому, что еврей (борьба с космополитизмом начнется лишь во время войны), а потому что сын лишенца. Лерману повезло: как раз перед вступительными экзаменами Сталин произнес свою знаменитую фразу: «Сын за отца не отвечает». Напомнив о ней приемной комиссии, Илья был зачислен на романо-германское отделение филологического факультета. Такое созвездие профессоров, какие были у него, даже представить себе сложно. Западную литературу Лерману преподавал великий лингвист Жирмунский, русскую – выдающийся филолог Гуковский, а немецкий язык – знаменитый фольклорист Пропп. После начала войны Илья Наумович, несмотря на плохое зрение, добился отправки на фронт. Он стал военным переводчиком. Лерман с иронией рассказывал, что о войне знают только те, кто никогда на ней не был. А он воевал «от звонка до звонка», и не раз был на волосок от смерти. Впоследствии студенты, буквально боготворившие своего преподавателя, были уверены, что он служил разведчиком. В форме немецкого офицера выведывал военные тайны. Свой орден Отечественной войны II степени Лерман получил годы спустя. В наших глазах он являл собой бесстрашного рыцаря. СОЛОВЕЙ ФИЛОЛОГИИ Вернувшись в Москву после войны, Лерман защитил кандидатскую о французских романах в русской критике. . . Он был как вмерзший в лед мамонт, который оттаял в «оттепель». – Я где-то написал, что Шолохов был под влиянием Дюма. Как же наш русский гений мог быть французом?! – объяснял Лерман. – А я еще где-то сказал, что в «Разгроме» Фадеев – это Джек Лондон. Судьба не только занесла его в Хабаровск, но и взяла за руку, развернула, показала масштаб. Для литературоведов имя Ильи Наумовича действенно в двух измерениях: он персона литературной жизни и краевед. То был «золотой век», когда смыкались времена и можно было вызвать любое из столетий. А дирижировал этим хором Илья Лерман. Впрочем, послушать его лекции с самого начала не довелось: дело было в далекие 80-е и всех поступивших на филфак первым делом отправили на картошку. Полтора месяца мы собирали ее под холодными дождями в Черняевском совхозе. А когда вернулись и пошли на свою первую лекцию, то не сразу поняли, куда попали. Лектором он был потрясающим. Делал с аудиторией, что хотел. Просто брал ее голыми руками. Знал наизусть не десятки, а сотни стихотворений самых разных поэтов. Цитировал на память целые страницы. Это было какое-то волшебство. Такая специфика воздействия присуща оперным певцам. Он и был блистательным тенором филологии. Где-то в фондах хабаровского радио, наверное, хранятся его записи. ИВАНОВ, КАТЕРИНИЧ, МИЛАНИЧ… Именно «на Лермана» приходило так много народу, что желающие его послушать не вмещались в аудиторию. Из студентов и выпускников ХГПИ его учениками были Виктор Горин, Лариса Дорофеева, Владимир Машуков, Валерия Антонова, Людмила Миланич, братья Куперманы, Майя Зархи, Агнесса Фельдман, Семен Рабинович (Лебединский), Виктор Соломатов, Евгений Нагайцев, Наталья Мадзигон (Гребенюкова), Маргарита Родионова, Валерий Фоменко, Эдуард Корчмарев и многие другие. Он дружил с Валентиной Катеринич, Миррой Сабанцевой и Всеволодом Ивановым, который именовал его Наумычем. – Какое счастье, что я все это помню, – говорил Лерман. С МОИСЕЕМ БРОДИЛ ПО ПУСТЫНЕ – «Бороться и искать, найти и не сдаваться», – эти слова впервые произнес не Каверин в «Двух капитанах», а Теннисон в своем стихотворении «Улисс», – просвещал Илья Наумович. Он один из тех, кто с Моисеем бродил по пустыне. «Илиаду» читал так, будто лично знал Гомера. Он был для нас Одиссеем. Человек, живущий не во времени, а в вечности. Не от мира сего. Литература являлась для него своего рода формой божественного промысла. Лерман занимался мирами. И он был современником всего и вся. Илья Наумович знал имена всех героев античных мифов и национальных эпосов: киргизского Манаса, калмыцкого Гэсэра, грузинского Тариэла из «Витязя в тигровой шкуре»… Он был галантным. При встрече с женщинами поднимал шляпу, целовал им руки. Был величайшим мастером телефонного разговора – беседы со своей поэтикой и этикетом. Объяснял, что звонки должны заканчиваться «пуантом». Это был человек с душой чувствительной, ранимой. Но с несгибаемым духом. «ПО СЕРДЦУ БЛИЗКИЕ ДРУЗЬЯ» Лучшая его книга – «По сердцу близкие друзья. Из литературного краеведения». Работа не строго научная, чем, наверное, и привлекла читателей. Если вы ее перелистаете, посмотрите картинки, заглянете в оглавление, прочитаете по нескольку страниц там и тут, то первым вопросом, который захочется задать, будет такой: «А это правда так и было?» Так, герой Даниэля Дефо Робинзон Крузо, решив вновь посетить свой остров, возвращался домой через Амур. Поэт Шамиссо три года провел на Дальнем Востоке, изучая флору и фауну. Правда и то, что Джек Лондон ходил матросом к берегам Камчатки. За ходом Русско-японской войны он наблюдал из русского окопа. Кто сегодня читал книгу Фритьофа Нансена «В страну будущего»? На ее страницах – Хабаровск 1913-го... Как все-таки привязано к географии имя Ильи Лермана! Есть немало мест на земном шаре, где оно невольно вспомнится. О, и не только в Греции, Италии, Китае и Египте, где ему не суждено было побывать! ОТЛИЧНИКИ И «ГОЛУБЧИКИ» Лерман был библиографическим феноменом. Ходячим универсальным каталогом. Как у цвейговского Менделя-букиниста, у него можно было навести справки о любой книге. Он безошибочно указывал издателя, год, тираж и автора иллюстраций. Однажды ему предложили трехтомник «Очерки по истории западноевропейской литературы», выпущенный в Москве в 1911 году. Автором был П.С. Коган. С каким священным трепетом Лерман держал в руках эту книгу! Семинары Илья Наумович проводил где угодно – в аудитории, дома или на скамейке, не считаясь со временем и занятостью. Он даже придумал игру: на бумажке писалось имя, которое нужно было угадать по характерным деталям. Экзамены ему сдавали легко. Сначала всегда приходили отличники, а за ними – «голубчики». Первым он не глядя ставил пятерки, а последним – тройки. Мне попался билет по вагантам. Достаточно было напеть ему песню Тухманова из альбома «По волне моей памяти», чтобы получить отлично. Кстати, театральный мир был его «малой родиной». На нее он приводил и своих студентов. У Ильи Наумовича, по-моему, не было рабочего стола. Если какой-то и стоял, то был полностью завален книгами, бумагами и тому подобным. Вся эта куча никогда не разгребалась. Печатная машинка стояла на табуретке. Спал Лерман очень мало. Проблемы были не со сном, а со временем: ночами кипела работа. Он был аскетом. Мог жить на «рубчик», питаясь одной корочкой хлеба и стаканом чая в день. В нем угадывалась какая-то фантастическая смесь Гоголя и Кафки с их стоицизмом. При этом у Лермана была огромная нагрузка, просто непомерная. По-моему, он даже не готовился к лекциям: все вспоминал сразу, читал без бумажки. ПЛАТОЧЕК ОТ БОГА Я верю, что былинка травы не меньше звездных путей, И что лягушка шедевр, выше которого нет, И что черника достойна на небе быть украшеньем гостиной. И корова, жующая жвачку, превосходит все статуи в мире… Эти строчки Уолта Уитмена – своего любимого поэта – Лерман, конечно, знал наизусть. Он жизнь положил на то, чтобы найти «уитменовский клад». Сборник «Листья травы» английского поэта – это, как говорил Илья Наумович, стол, накрытый для всех. Это как платочек от Бога. Его комментарий к Уитмену бесподобен. Я не просто ценю, а очень люблю многие работы Лермана. Особенно историко-литературные – от биографии Стендаля до крохотной заметки «Девять кругов ада Данте». «КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЗА НИХ ИДЕТ НА БОЙ!» Однажды зимой мы шли с ним по парку «Динамо». – Видишь, Синяя птица сидит? – Лерман, не выбирая дороги и проваливаясь в снег, зашагал к ближайшим деревьям. Это был дятел, который закоченел от холода. Илья Наумович держал его в руках – старался отогреть, как маленького ребенка. – Что там Шекспир!.. Ему такое не снилось!.. Целую лекцию прочитал о Метерлинке. – Синяя птица – это сказка о счастье. Всегда улетает, ее не поймать. Может быть, в этом и заключается счастье? Теперь попробуйте утверждать, что эти слова сказал не волшебник! Именно такое впечатление он производил на окружающих. Особенно на детей. – Чтобы жить, нужно солнце, свобода и маленький цветок, – говорил Лерман словами Андерсена в школах, в которые его приглашали. – У вас башмаков нет? Я вам дам волшебную шапочку! В сущности, сказка для него была самой правдивой вещью на свете... Кстати, его учебник «Зарубежная литература в школе» был отмечен всероссийским дипломом. Фамилия Лерман образована от древнееврейских слов, обозначающих «ученый» и «человек». Ему подходил образ доброго и мудрого Учителя, наделенного громадным обаянием и даром понимать чужую мысль. Его общительность, лишенная какого-либо снобизма, была поразительна. В комедии «Собака на сене» Лопе де Веги, он любил фразу: «Кто мало видел, много плачет». Тот, кто видел мало, воспринимает любую неудачу как катастрофу. Тот же, кто видел много, взирает на жизнь мудрыми глазами столетней черепахи. Мало что может вывести его из себя. Мало что может заставить жаловаться на жизнь, которая сама по себе уже подарок. А то, что судьба не дала тебе именно того, что ты хотел – так в этом есть свой тайный смысл. Своего рода эпитафией Ильи Лермана стали строки из Гете: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!»
Александр САВЧЕНКО Фото из архива Виктора Горина
Газета «Приамурские ведомости», № 48 (8437) 2024 года г. Хабаровск |
