ТАЙНА НАДГРОБНОЙ ПЛИТЫ, КОТОРАЯ НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАЛА ПРАВОСУДИЕ

В монотонную жизнь бабки Анастасии, многие годы знавшей только личное подворье и более ничего, ворвалось событие. Их далекое северное село посетил высокий гость, о котором неизбалованная сенса­циями здешняя молва забалаболила вo всех дворах.

- Большой начальник. С те­лохранителями приехал, не как-нибудь…  Старательскую артель, говорят, будет создавать, залежи тут какие-то цен­ные обнаружились. Большой аэропорт у нас откроют, железную дорогу про­ведут и понастроят всего, как в городе, во заживем! Глянь, уже пробы берут и теодолитом что-то там отмеряют. Скоро, видно, все и завертится.

Бабка внимала молве с лю­бопытством и была  весьма польщена, когда сосед Степан сообщил ей, что заезжий на­чальник имеет к Анастасии де­ловое  предложение.

Ни для кого в селе не бы­ло секретом, что умеющая счи­тать копеечку трудолюбивая Анастасия располагала нема­лыми сбережениями. О них-то и повел предварительные ­ переговоры Степан.

- Удобный   случай   пустить деньги  в оборот,  - порадовал он бабку. - Толку-то, что они у тебя на книжке, там процен­ты - слезы, а дашь начальни­ку   взаймы   на   технику   и  обо­рудование,   он   перед  тысячами не постоит. Сколько запросишь под   проценты,   столько   и   от­валит.    Собственными      ушами слышал.

- Ой ли? А не надует? - заколебалась  Анастасия.

- Да что ты! Солидный че­ловек,   сама   убедишься. То  ли бывший летчик, то ли даже ра­ботник  КГБ,   а  уж   горное   де­ло  знает,   как свои   пять   паль­цев.    Он    тебе   расписки    даст, чего ж  бояться.   Упустишь мо­мент,  локти  будешь кусать.

Заинтригованная бабка охот­но вступила с высоким гос­тем в деловой контакт. Он представился Борисом Дмит­риевичем Кузнецовым и с первого взгляда покорил Анастасию внешним сходством с ар­тистом Жженовым,  вежливым обхождением и горячим желанием получше устроить дальнейшую  бабкину судьбу.

- В  ваши-то годы  уже  не­сподручно    за    скотом    ходить, - слушала    расчувствовавшая­ся   Анастасия.   Может, решите переехать,   есть   у    меня домик в Приморье,   прекрас­ные места.  Наша  база там  бу­дет.   Поставим   пасеку,   вам   и делать    ничего    не       придется. Будете   себе   отдыхать   на   старости   лет.   Хоть   завтра   готов туда   с   вами   слетать.   Понравится, останетесь,   А   за   день­ги    не    волнуйтесь,    на    любую сумму расписки выпишу.

Заглянув для верности в паспорт и документы Бориса Дмитриевича - действитель­но, начальник старательской артели «Север», - Анастасия решилась. Под займ в 50 ты­сяч  рублей у Кузнецова не дрогнула рука написать расписки на 30 и 52 тысячи. От такой удачи бабкина голова пошла кругом. Как заворожен­ная, последовала она со своим благодетелем в аэропорт - лететь смотреть домик, но тут неожиданно вышла осечка. Взяв у Анастасии еще полсотни на билет до Приморья, Борис Дмитриевич перед самым взлетом огорошил ее, что полетит один - с билетом, дескать, не получилось.

- Я  скоро  вернусь!   -  по­махал   он    с   трапа    оторопев­шей бабке и растворился в небесах,  прихватив с собой,  кро­ме 50  тысяч и билетные  пол­сотни.

Когда через год я, будучи  на­чальником отдела следственного управления УВД крайисполко­ма, оказал­ся в этом селе, бабка Анастасия обратилась ко мне с жалобой, что ее нагло обманули. Обаятель­ный начальник, выудивший у нее 50 тысяч рублей, точно в воду ка­нул. А старательской артели «Север» в природе не существовало.

Меня эта си­туация заинтересовала. Кра­ем уха я уже слышал о неком предпринимателе в летной кожа­ной куртке, внешне похожем на артиста Георгия Жженова, который разъезжал по северным селам, пред­ставляясь то директором горно-обогатительного комбина­та, то начальником старатель­ской артели и обманным путем брал деньги в долг под будущее прибыльное дело.

Я не поленился про­ехать тем же маршрутом, который использовал мошенник.  Был вознагражден. В Приморье вышел  на  пожилую женщину, едва не ставшую жерт­вой оборотистого «директора». Он также попросил у нее денег взаймы под баснословные проценты и предложил пере­ехать жить в домик с пасекой. При­морскую женщину Кузнецов обхаживал как вдовец, чья семья погибла в авиакатастро­фе. Предложение руки и серд­ца, невзирая на двадцатилет­нюю разницу в возрасте, боль­ше насторожило, чем прель­стило объект кузнецовского внимания. Тут что-то не то, смекнула «невеста» и наотрез отказала Борису Дмитриевичу в его просьбах. Тогда от ухаживаний он перешел к   угрозам. Но и это ему ничего не дало.

- Не перестанете приставать, в милицию обращусь, - пригрозила приморчанка и обольстителя, как ветром сду­ло.

Встреча с правоохранительны­ми органами была мнимому золотопромышленнику противопоказана. Уже не один год Борис Дмитриевич значился во всесоюзном розыске, и фа­милия Кузнецов не была его настоящей.  Вместе с подключившимся к разматыванию этого детективного клубка следователем Ни­колаем Ивановичем Травки­ным мне еще предстояло это уз­нать. А помогла, как ни пара­доксально, надгробная пли­та.

Находка в подвале

С Тавкиным в Приморье мы обнаружили два дома, купленные Кузнецовым. В одном, по легенде «начальника артели», будто бы  размещалась ба­за старателей, во втором - усадьба пасечника. Займы де­нег  под будущую пасеку, как выяснили, были у мошенника беспроигрышными, как и займы под будущую добычу полезных  ископаемых. Клевали на эту приманку, как говорится, и млад, и стар, отваливая медо­точивому Борису Дмитриеви­чу, кто тысячу,  кто три, кто пять, видя в мечтах, каквоз­вращаются к ним эти тысячи с большими нулями.

Насчет нулей не ошибались. Только их и получали в ито­ге мечтатели, когда обходитель­ный знакомый исчезал вместе с позаимствованной суммой.   Мы  с Травкиным диву давались, узнавая сколько охотников доб­ровольно расставались со своимиденьгами.

Установить личность мошен­ника помогла нам надгробная пли­та. Я наткнулся на нее, обследуя подвал одного из купленных «начальником» домов в Приморье. На фото­графии, венчавшей плиту, сель­ские жители  с изумлением узнали наведавше­гося сюда несколько месяцев назад Бориса Дмитриевича, хо­тя датой смерти, высеченной на плите, был давний 1986 год. И фамилия у псевдопокойника была другая, под которой он значился в розыске. Плиту украшали символика Аэрофлота и скромная надпись: «От друзей и сослуживцев».

- Сам себя похоронил, вот так штука? - ахнули селяне. - Сколько на свете жи­вем, никогда такого не видели.Стаким мрачным юмором я тоже столкнулся впервые. Теперь мы с Травкиным точно знали, кого сле­дует искать.  Так  круг поиска расширился не только на дальневосточный регион, но и на Ленинград, Сочи, Новоси­бирск и другие города стра­ны. Сам себя похоронивший, вел весьма подвижный образ жизни. Допросы потер­певших и свидетелей едва уме­стились в семи томах уголовного дела.

Из обвинительного заключения

«Скрываясь под фамилией Кузнецов, а также под другими фамилиями.  Борис Дмит­риевич  К., 1935 года рождения, нигде не работающий, без пос­тоянного места жительства, ранее судимый, на протяжении пяти лет систематически входил в доверие кразличным ли­цам и под всякими предлогами выманивал у них деньги. Кроме поездок пoсеверным селам, он избрал средством преступной деятельности по­езда дальнего следования, где, называясь начальником старательских артелей «Север» и «Амазар», директором ГОКа, организатором пчеловодческо­го кооператива  брал деньги под паевые «взносы» на приобретение техники и другие надобности, после чего скрывался.

К. также вымогал взятки у родственников осужденных лиц, обещая им содействие в прокуратуре СССР…  Занимался спекуляцией и кражами… Таким образом он причинил материальный ущерб советским гражданам в сумме 63 тысячи 220 рублей».

Почему это стало возможным

- Чем больше я раздумы­вал над поведением этого афериста, сперва по откры­вающимся фактам, а за­тем и по личным наблюдени­ям, когда мы этого Бориса Дмитриевича арестовали, тем чаще вспоминал Остапа Бендера и его основанные на знании человеческой психоло­гии способы добывания денег. Ведь никого он не убил, ни­ к кому не приставил к горлу нож.  Люди сами с радостью отдава­ли ему свои сбережения, стоило К. заикнуться о легких барышах, возможнос­ти обойти закон (верили, что в московской прокуратуре у ловкача есть «рука», которая все провернет в лучшем ви­де»), или добыть дефицит. На одном только обещании дос­тать кожаные куртки он без труда заполучил 600 рублей, а подобных операций у него была целая серия. Никого из северян не  смутил схожий сюжет с Нью - Васюками: аэро­порт, железная дорога... Никто не сказал, ври-ври, да меру знай!

Нет, мошенник не имея ни­какого отношения ни к летно­му делу, ни к КГБ. Когда-то работал в старательских арте­лях, оттого и умел обращаться с теодолитом. И вообще умел пустить пыль в глаза.

Весь этот антураж: облик преуспевающего человека со связями, если поезд, то толь­ко спальный вагон, если визит в глубинку, то непремен­но с внушительной свитой..,, аб­солютная трезвость, обволаки­вающая готовность помочь, - был тщательно продуман и срабатывал, как правило, безотказно.

Oн понимал, что ходит по лезвию бритвы. Бабка Анас­тасия обратилась в милицию, поджимали и другие «кредиторы», из-за объявленного ро­зыска он мог засветиться в лю­бом месте страны, почему и возникла идея заживо похоронить себя, тогда все взятки с него будут гладки.Он об­судил эту задумку с женой, живущей в Хабаровске, кото­рая, естественно, не погибала пи в какой катастрофе, Заботливый супруг, из предосторож­ности покинувший семейный очаг, время от времени посылал ей посылки и переводы, благо было чем делиться, и посвя­тил в детали своего плана. Надгробье было изготовлено, осталось улучить момент для фиктивного захоронения, а затем фо­тографию на плите предъявить милиции. Розыск, без сомнения, прекратится, и он смо­жет спокойно жить под чу­жим именем.

Кощунственная акция не уда­лась. Мы арестовали здравствовавшего «покойника». Уго­ловное дело было  передано в Индустриальный народный  суд Хабаровска. И, увы, заплуталось в бюрократических кругах.В чем дело? Оказывается,суд  смутила объемность материалов уголовного дела и надобность созывать в Хабаровск свидетелей и потерпевших со всех концов страны. Кто будет оплачивать их приезд, где их размешать на время процесса, который невесть насколько растянется… Тем паче, что и краевая про­куратура, куда дело переко­чевало на дополнительное расследование, не проявила к этомуникакого рвения. Тогдаш­ний следователь прокуратуры господин Харин, изрядно продержав дело под сукном, счел возмож­ным прекратить уголовное преследование Кузнецова - К. Почему? А так: раз мошенник давал потерпевшим расписки, вот  пусть они и взыскивают с него... в гражданском порядке.

Потерпевшие и их защитни­ки не согласились с таким по­воротом событий. Дело двину­лось в прокуратуру РСФСР, в Верховный суд, в прокуратуру СССР.  А в это время Борис Дмитриевич спокойно проживал в краевом центре. Я его неоднократно встречал в Хабаровске фла­нирующего по его улицам.Он не скрывал от меня  иронии, го­товый к новым знакомствам.

Вскоре я стал начальником следственной части следственного управления УВД края. Дело Бориса Дмитриевича  К… продолжил расследовать Николай Васильевич Травкин (кстати, сейчас глава администрации одного из районов Томской области). Сколько раз суд отказывал принимать решение по делу, столько раз я через прокуратуру возобновлял производство (5 раз). Каждый раз получал  санкцию на арест.

Задерживали Бориса Дмитриевича не только на Дальнем Востоке, но и в европейской части страны и везли в «столыпинском вагоне» до Хабаровска. Он привык всегда передвигаться в «СВ», а тут месяц в таких условиях… Ему это не нравилось,  он нередко предлагал доставлять его на самолете. Разницу в оплате готов  оплатить лично. Ему отказывали в этом. Зато каждый раз  напоминали о том, что лучше бы вернул долг  бабке Мурашовой.  Мошенник  внял нашим советам. Начал даже понемногу  возвращать пострадавшей деньги.

Борис Дмитриевич в «столыпине» пять раз проехал по Транссибирской магистрали через всю страну. Конечно, деньги, которые он высылал Мурашовой, были не те, не советские полноценные рубли. А потом Мурашова умерла…  Травкин мне потом говорил, что принял  дело об этом мошеннике к производству лейтенантом, а прекратил  уже майором.

Михаил Поротников, полковник полиции в отставке, заслуженный юрист РФ