ВСЕХ СОБАК НА НЕГО (БЕРИЮ) НАВЕШАЛ «ТВЕРДЫЙ ЛЕНИНЕЦ»...

      ... Нечистый на руку и совестью нечистый Хрущев Никита Сергеевич.  Он потом оболгал и самого Генералиссимуса. В наглую. Рассудку вопреки. И противу фактам, очевидным каждому. Договорился даже до того, что, дескать, было бы очень хорошо, ежели бы Сталин ушел из жизни не в пятьдесят третьем году,  а на десять лет раньше, - в сорок третьем. И,  получается: кто тогда смерти желал Дядюшке Джо? После Сталинграда и накануне Курской дуги?  Ответ напрашивается сам собою: Хрущев и Гитлер вкупе с ним...

      Осенью сорок первого  немцы на танковых клиньях Гудериана почти вплотную прорвались к Москве. Через великолепную цейсовскую оптику свою они уже различали в туманной дымке издалека шатры и звезды кремлевских башен.   Казалось, командующему группой армий «Центр» генералу Фон Боку не достаёт каких-нибудь трех или четырех дней, на худой конец, недели,   дабы победно завершить операцию «Тайфун» и захватить большевистскую столицу. Блицкриг, как и приказал Фюрер, непобедимые когорты Фатерланда ознаменуют парадом на Красной Площади, приурочив его к революционному празднику этих недочеловеков...

      Но случилось  невероятное. Русишеш швайнен не только не побежали вспять, подобно трусливым шакалам, но, с ослиным упрямством держались за каждый метр своей  насквозь промерзшей земли.  Большинство панцернов Гудериана сгорело на близких подступах к Москве. Не смотря на то, что у русских наблюдался явный дефицит противотанковых средств. И невероятный   оборот сих событий набрал скорость уже после взятия Смоленска,  Когда, казалось, ворота на Москву удалось распахнуть настежь

      А Седьмого Ноября на Красной Площади парад все-таки состоялся. Но не по приказу Фюрера, а по приказу Сталина, Вождя Русского, и всех народов Страны Советской...

      А теперь позвольте мне сделать маленький экскурс в не столь отдаленное пока еще время.  В масштабах скромных,  житейско-личностных. Работая в газете «Дальневосточный пограничник», довелось  вести несколько приложений к нему. Как то «Казак Дальней России», православный вестник границы «Благовест», военно-исторический клуб «Патриот», литературно-творческий альманах «Багульник». Тогда и наладилось весьма плодотворное сотрудничество между редакцией газеты и талантливым автором  Ю. П. Любушкиным из Николаевска на Амуре.

      Сегодня не могу уже припомнить: толи в «Багульнике», толи в «Патриоте» опубликовали мы документально – исторический очерк  Любушкина, посвященный любопытным и малоизвестным страницам грандиозной битвы за Москву на исходе 1941-го года. Оказывается, ощутимый вклад в успех этих боёв внесли воины-чекисты со своим «Собачим спецназом» НКВД. Это было  тайным оружием Генерального Комиссара Госбезопасности Л.П.Берии:  немецкие овчарки против  панцернваффе. В разгар сражений за Москву переданные в состав РККА спецотряды НКВД с собаками, специально обученными на подрыв вражеской бронетехники, перебрасывались с одного танкоопасного направления на другое. Немецкие овчарки, эти псы-камикадзе, не знали промаха, представляя из себя  живые мины...

      И вот прошло не столь уж протяженное время. Юрий Павлович Любушкин успел развернуть свой очерк в документально-историческое беллетризованное повествование объёмом более 15-ти печатных листов. Книга  вышла в свет в 2013-ом году, выпущенная издательством «Эксмо» - «Яуза».

      Трудно подобрать жанровое определение  данного произведения. Это – и развернутое военно-историческое исследование, основанное на документах из архива и других источниках, и органически связанное с ними художественное домысливание автором драматической судьбы своих героев, обусловленной уникальностью переживаемой ими исторической эпохи. Персонажей, воссозданных автором, роднит нечто общее, выражающееся грозным эхом военной страды, обрушившейся на Державу. Дело шло к тому, быть нам или не быть, как нации, как народу, как государству, наконец, на лице планеты Земля.

      Но мы не дрогнули в тех смертельных обстоятельствах. Мы победили! В  прологе повествования один  из главных героев книги майор пограничных войск Никита Большаков, когда, отгремев, закончились бои, оставил и свой след – роспись на стене поверженного Рейхстага в числе многих и многих Победителей, расписавшихся тогда на стенах этого логова. Они в немыслимо трудных испытаниях, в бесчисленных сражениях с коварным, опытным, умеющим драться врагом отстояли Правду и Истину на нашей планете. Эпизод в Рейхстаге, где действует майор Большаков, открывает зачин повествования, И этот же эпизод венчает книгу Любушкина.

      И мы с вами, дорогие читатели, невольно возвращаемся мыслею к событиям более, чем  двухвековой давности, когда вот так же, как  в сорок первом, - в восемьсот двенадцатом, решалась судьба Отечества. «Да! Были люди в оно время! Богатыри! Немногие вернулись с поля, когда на то не Божья Воля, не спасли бы Москвы и не дошли бы до Берлина».

      Никита Большаков служил на границе и был не просто проводником служебной собаки, но – инструктором службы собак. Ходил в офицерском чине младшего лейтенанта. Накануне командировки в Москву произведен в лейтенанты.

      Откомандировали его вместе с питомицей Ледой и другим служебным псом Бурьяном.

      Этой собачей паре доведется играть особую роль в дальнейшем повествовании автора книги. Позволим себе некоторое домыслие на сей счет. Ежели вспомним мифологию греков, то ведь в земную женщину Леду был влюблен  сам Зевс. И она родила от него двух близнецов Диоскуров, а также Елену  Прекрасную, главную виновницу Троянской  войн. Оставим Елену в сторонке. А вот Диоскуры Кастор и Полукс, вылупившиеся из яиц, снесенных Ледою, (Зевс навещал её, приняв образ Лебедя) могут нам пригодиться...

      Если Леда лейтенанта Большакова всего лишь талантливый, умный, подающий большие надежды щенок, то Бурьян – это уже опытный и абсолютно надежный пёс, умеющий соображать и принимать решения в конкретных обстоятельствах (конечно, по своему, по собачьи),  преданный  делу и  другу - хозяину. Он  - как сам Зевс среди собачьего племени... В мифологии Зевс  являлся Леде «незаконно» Она была мужнею женою. Но и на службе вязка служебных собак нежелательна. Она не поощряется. Однако, увы! – недаром всё же сказано: «Любви все возврасты      покорны.» В том числе – и зверье, братья наши меньшие...

      Впрочем, вполне вероятно, автор книги не держал в уме никаких аналогий с древнегреческой мифологией...

      Повествуя об этой трогательной парочке, Любушкин невольно заставляет читателя вспомнить чеховское: повесть про  Каштанку, рассказ  «Белолобый», есенинскую «Собаку Качалова», толстовского «Холстомера», купринского «Изумруда»... Любушкин, если можно так выразиться, тонко чувствует психологию «братьев наших меньших»... Леде не суждено было произвести на свет своих Диоскуров. Не успела. Погибла, жертвуя собою и своими близнецами под гусеницами взорванного ею германского танка. Погиб и её верный Бурьян,  повторив подвиг подруги...

      Никита Большаков – это ас пограничной службы. Иначе его не отправили бы в Москву, добавив «кубаря» на зеленые петлицы. Со всех пограничных округов, входивших тогда в систему НКВД, вызвали многих кинологов. В обстановке строжайшей секретности...

      Пограничник и сын пограничника. Рано оставшийся без матери. Умерла от сыпного тифа. Отец погиб где-то в Туркестане, воюя с басмачами. Никиту воспитала  сама эпоха. Осоавиахимовец и, конечно же,- значкист ГТО, Ворошиловский стрелок, кимовец (член «Коммунистического интернационала молодежи»). Отличник боевой и политической подготовки.  Он не сразу уразумел, для какой цели его в числе других кинологов границы вызвали в секретный Центр под Москвой. Их, оказывается, будут здесь обучать приемам и методам особой борьбы с танками врага, используя   собак – минеров... Секретное оружие  Берии оказалось очень и очень эффективным...

      Прямым начальником группы, где состоял лейтенант Большаков, был майор Ковалев (Сан Саныч, как его вскоре стали величать курсанты между собой). Сибиряк. Пограничник. Служил на Дальнем Востоке. Лично знает прославленного следопыта  Никиту Федоровича Карацюпу и его помощников Индусов (у Карацюпы был не один пес, а несколько, последовательно сменявших один другого под одной и той же кличкой: собаки-ищейки служат не  более семи лет).

      Неспешный в словах и поступках, майор Ковалев основателен натурою, житейски опытен, и, как говорится, невозможно сбить с панталыку  этого сибирского чалдона. Таким предстает он   и в самых горячих моментах боевой обстановки. Унынию не подвержен. Любимая присказка Сан Саныча: «Отставить тоску!» Эти страницы книги  пронзают наше сознание своей достоверностью, переносят читателя в гущу событий.

      Если образы основных героев повествования Сан Саныча и Никиты Большакова  раскрываются во многочисленных  эпизодах учебы, спецподготовки, боевых буден, глубоких рейдов по тылам врага, горячих стычек с абверовцами, то характер и облик братьев Сычевых, которые в трудных жизненных ситуациях приходят на смену один другому, даются как бы за кадром. Таковыми предстают и их родители, воспитавшие сыновей – патриотов на собственном примере.

      Антиподом этих героев книги предстает «Везунчик  Курт Шульце, дойче золдат, ковалер Железного Креста, высшей награды для нижних чинов Вермахта. Это  - живая машина в человеческом облике, призванная хладнокровно  и без всяких там сантиментов уничтожать людей. Всех без разбора: кто попадет на глаза образцовому вояке Рейха. Из его натуры начисто выметено все человеческое. Фюрер объявил совесть, сострадание, доброту и другие свойства, делающие человека человеком химерами, подлежащими всяческому попранию. Шульце слепо и бесповортно верит  вождю Рейха. И  надо отдать должное Курту: воевать умеет, в бою страха не ведает, начальникам послушен, воинскую дисциплину впитал  в себя всеми фибрами...

      Как человека Курта убили не в боях. Гораздо раньше. Когда состоял в гитлерюгенде. Но, видимо, не до конца выгорели в его душе изначальные человеческие свойства. Потому что после Бреста, когда Везунчик Шульце, обшарив убитого пограничника, защитника Крепости, снял с него именные наградные часы, русский вдруг очнулся и облил врага взглядом, полным ненависти и презрения. Этот русиш швайн  стал являться Курту  в кошмарных, повторяющихся снах.  Особенно часто, когда взяли Смоленск, –  ворота  на Москву. Такие кошмары – это, ведь, не что иное, как голос все  той же, еще недобитой совести человека.

      Курт отвоевался под Москвой. На подступах к русской столице. Сначала его ранили в ногу. А потом, под утро, когда танки Гудериана вновь пошли в атаку, один из панцернов был взорван русским псом-смертником. Танк взорвался  всем своим боезапасом, прекратив земные страдания Курта, который оказался поблизости.

      Государство на волнах житейского – геополитического моря подобно кораблю, рыскающему в бушующих морских волнах, вздымаемых бурею. Не я до этого додумался. Сравнение давно уже стало общим местом.  Корабль неминуемо потерпит крушение, коль скоро на его борту возобладает всеобщая анархия, этакая «ржечь посполита». А государство при всеобщем раздрае –  погибнет тем более и тем скорее. Тому в истории тьму тьмущую примеров видим. История – дама строгая, беспристрастная. Она – и свидетель нелицеприятный, и строгий, неподкупный судия.

      Сталин, как гений, велик и могуч. Но при всем при этом он остается всего лишь человеком. И ничто человеческое ему не было чуждым. Он тоже ошибался, как и все мы грешные. Но никогда не падал в грязь лицом, не терял твердости духа, всегда твердо держал руки на штурвале корабля.

      Любушкин посвящает Сталину немало страниц своей книги. Написаны они несколькими главками, представляющими своеобразные очерки- эссе, рисующими внутренний мир этого человека,  которому довлеет гигантское бремя ответственности за страну, за судьбы доверившихся ему людей. Он умеет быть жестоким, когда того требует обстановка. По его указанию происходят расстрелы трусов и паникеров, дезертиров и предателей. Без лишнего разбирательства. Попался с поличным – становись к стенке. На глазах сослуживцев. Чтоб никому не было повадно.

      Но тот же Сталин умеет быть уважительным и справедливым по отношению к людям самоотверженным, честно исполняющим свой долг на фронте и в тылу. Он помнит многих и многих из числа этих героев. В книге Любушкина есть главка под названием «Неотправленное письмо». Верховный пишет старшему офицеру А.А. Ковалеву (наш знакомый Сан Саныч – уже в чине полковника!), поздравляя его с представлением на звание Героя Союза. Оказалось, что Ковалев в некотором роде является как бы земляком   Сталина, ибо на свет Божий появился в низовьях Енисея, как раз в тех же местах и в то же время, где в Туруханском крае, на Курейке отбывал царскую ссылку и сам Сталин Иосиф Виссарионович. Письмо осталось неотправленным. Ибо стало известно, что Ковалев погиб в бою с бандеровцами...

      Чекистам, обеспечивающим боевые действия войск специфическими, присущими этим органам средствами и методами, Любушкин не дает развернутого освещения. Он ограничивается тем, что называет их имена, цитируя выдержки из документов. Но мы знаем: первым заместителем Верховного в годы войны на этом, как говорят, невидимом фронте борьбы был Генеральный Комиссар госбезопасности Лаврентий Берия. Берию замещал Всеволод Меркулов. Главой смершевцев назначили Виктора Абакумова. Партизанским движением, диверсионной деятельностью в тылу врага руководил Павел Судоплатов...

      А теперь, давайте, обратим свой взор опять-таки на того же «верного ленинца» Никиту Кукурузника, Хрущева пресловутого. Какую участь уготовил сей генсек чекистам военной поры? Берия объявлен «английским шпионом» и застрелен без всякого судебного разбирательства. По приговору сфабрикованных скоротечных судебных процессов высшую меру наказания получили Меркулов и Абакумов. Расстреляли также и нашего земляка Гоглидзе, возглавлявшего в военные годы органы госбезопасности на дальнем Востоке. Павел Судоплатов, герой и классик антитеррора, отбухал в тюрьме пятнадцать долгих лет. Одно время содержался в камере через стенку  с американским летчиком-шпионом Френсисом Паурсом...

      Таким вот послесловием я и хотел завершить свой отзыв о книге Любушкина «Тайное оружие Берии».

      Корякин Евгений Федорович, майор погранвойск в отставке, лауреат премии имени Ю.М. Лермонтова, член СВГБ по ДВ региону

      Несколько  уточняющих замечаний.

Первое: смершевцы, как и особисты уже в наше время, носили и носят форму одежды тех родов и видов войск, которые они в оперативном отношении обслуживали и обслуживают.

Второе: именными наградными часами удостаивали и удостаивают военнослужащих, отличившихся при исполнении своего долга. Часы, согласно традиции, издавна существующей в России, были и есть карманного, а не наручного  формата. Я, к примеру, тоже имею наградою такие карманные часы.

Ну, а правильное написание  фамилии Карацюпы и клички его служебных собак Индус я дал в тексте моего отзыва о книге Любушкина.