Данный небольшой раздел появился благодаря настойчивым просьбам друзей и товарищей,

которым довелось слышать в соответствующие минуты сии вирши.
Здесь дана лишь малая толика "баловства" автора Григория Григорьевича Левкина с рифмой...

Осень

Опять прокралась тихо Осень
В мои любимые края.
И неба утреннего просинь
Встречаю с тихой грустью я.

На поле убрана пшеница, 
Вновь перепахан чернозём.
И вдаль летят куда-то птицы,
Покинув снова отчий дом.

Березы в золотом убранстве
Склонили головы слегка.
Им не понять далёких странствий 
И птичий плач издалека.

Сердито шевеля ветвями,
Листву роняет красный клён.
Сравниться с мощными дубами
Не может перед стужей он.

Дубы стоят расправив плечи,
Глядят на дальние стога.
С пургой их не пугают встречи,
Привычны белые снега.

На кромке тихого залива,
Уж много-много лет подряд,
Стоит причёсанная ива,
Утратив пышный свой наряд.

Зеленой шалью ель покрыта,
И не страшны ей холода.
Через иголки, как сквозь сито,
Течёт осенняя вода.

Подарит ей Зима однажды
Пуховый праздничный узор.
И в изумленьи встанет каждый,
Не в силах оторвать свой взор.

Стройна лесная примадонна,
Словами вряд ли передать
В лесной тиши посеребренной
Всю красоту её и стать…

Ну, а пока, шурша листвою,
Не обращая время вспять,
Иду я тайною тропою,
Пытаясь сердцем всё понять. 

Перекресток

Зачем привёл однажды Бог
Меня на стрелку трёх дорог?
Одна ведёт к порогу Ада,
Но только мне туда не надо.

Вторая светлая, прямая,
Она ведёт к порогу Рая -
За святость в будущем награда, 
Но только мне туда не надо.

Судьбу пытаясь обмануть,
Мы выбираем в жизни путь.
Но выбирай, не выбирай, 
Не попадёшь из Ада в Рай.

И не бросает меня в дрожь,
Из Рая в Ад не попадёшь.
И потому я выбрал третью, 
Пока не встречусь с Тёткой-Смертью.

На долгом жизненном пути
Я Рай и Ад смогу найти.
Познаю жизнь такой, как есть.
Познаю радость, лесть и честь.

Познаю горе и беду, 
Друзей и недругов найду.
А стану старым и седым, 
Жизнь улетит, как белый дым.

К далёким белым облакам,
К друзьям ушедшим и векам.
И пусть тебя приводит Бог
На перекрёсток трёх дорог.

А мне пока он не помог,
Сколь ни хорош я или плох!

В Уссурийской тайге

Втайге осенней тишина.
Сторожко замерла она.
Не шелохнётся вяза лист,
Не слышен птиц призывный свист.

В переплетении лиан,
Как в джунглях южных дальних стран,
Шизандра ягодой манит,
Как будто бы рубин горит.

Да не один, а гроздьев слой,
Впитавших солнца летний зной.
За вкус и запах там и тут
Её лимонником зовут.

Лианы виноградных лоз,
Презрев наш северный мороз,
Стремясь навстречу солнцу ввысь,
К вершинам елей забрались.

И этот дикий виноград
Обрадовать любого рад
Безмерной щедростью своей:
Таежных птиц, зверей, людей.

В сторожкой, чуткой тишине
Идти тайгой приятно мне.
Смотреть на щедрые дары
Осенней золотой поры.

Здесь у подножья диких скал
Женьшень недавно я искал.
Бродил в распадках, у ручьёв,
Кричать восторженно готов.

Вань суй! Вань суй! Но замирал,
Боясь нарушить тайну скал,
Когда тайги раздвинув тень,
Передо мной вставал женьшень.

Мутовку красную семян
Сначала прятал я в карман,
И нёс туда, где кедров ряд
Мою плантацию хранят.

Пройдёт не мало долгих лет,
Другой корневщик мой секрет
Откроет вдруг и закричит:
- Вань суй! Вань суй! Панцуй стоит… 

Но а пока, шурша листвой,
По солнцу путь сверяя свой,
Иду на дальний перевал,
Где я однажды ночевал.

Сентябрьской светлою порой
Я видел там звериный бой.
Словами трудно передать,
Что довелось мне повидать…

Как символ русской простоты,
Рожок из ленты бересты,
Не тратя время, лишних сил,
Перед охотой я скрутил.

Пролил водою из ключа,
Спокойно так, не сгоряча,
Стал воздух втягивать в себя,
По-изюбриному трубя.

В ответ услышал страшный рёв.
Он шёл с низовья, от ручьёв.
И словно эхо, новый зов
Летел ко мне из-за хребтов.

Изюбры, мощных два быка
Сошлись тогда издалека.
Пугая рёвом всё окрест,
Вступили в бой из-за невест.

Один был молод, полон сил,
Рога, как копья он носил.
Второй постарше, тяжелей,
В себе уверен и смелей.

Они дрались, кусты топча,
Забыв опасность сгоряча.
Я не стрелял, забыв ружьё,
Нутро охотничье своё.

Прижавшись к тополю спиной,
Так наблюдал смертельный бой.
В нём переменным был успех.
Стрелять тогда мне было грех.

Взошла над сопками луна.
И осветила вдруг она
Двух ланок на краю кустов.
Их жребий был уже готов.

Семиконцовые рога
Сразили мощного врага.
Пал на колени молодой,
И был закончен трудный бой.

В ту ночь не спал я у костра, 
Не спал до самого утра.
Сияли звёзды в вышине,
И мир другим казался мне.

Я вновь хочу увидеть бой,
Борьбу с коварною судьбой.
Причём не знаю наперёд, 
Кому сегодня повезёт.

Ведь, чтобы самкой обладать,
Изюбры могут жизнь отдать.
Здесь не для рыцарей турнир.
А мир зверей. Иной здесь мир…

Глубокий смысл в боях сокрыт.
Они основа, как гранит.
На них природа создаёт,
Что все века переживёт…

Осень 2 

Под сенью лип, осин и сосен
Крадется потихоньку Осень.
Она уже зажгла рубины
На кончиках ветвей рябины.

Роняют золотые слезы,
Понурив головы, березы.
И рдеют на пригорке клёны,
Багрянцем неба опалёны.

Ольховый тоненький листочек
Уж прочертил немало строчек
На тихой заводи залива,
Где Осень ласково игрива.

Ультрамарин небес бескрайних
Ещё не ждет морозов ранних,
Прозрачна синь небесной шири,
Всё словно в сказке в этом мире.

В летящей стае журавлиной,
Как в песне сказочно-былинной, 
Не все понятны сразу звуки,
Но слышится печаль разлуки.

Летят журавушки куда-то,
Где Осень солнышком распята.
Где нет снегов и зимней стужи
И не покрыты льдами лужи.

Но Осень - хитрая красотка,
Всё понимает очень чётко.
Парчой покрывши лес и поле,
Она нас учит словно в школе…

Исчезнут зимние печали,
Придет Весна в зелёной шали,
И будет в изумруд одето 
С теплом и радугами Лето.

ЭсЭс марширт

ЭсЭс марширт, ЭсЭс марширт!
Блестят на солнце сапоги.
Под сенью лавров или мирт
Дрожат испуганно враги.

Дрожит английский свинопас,
Дрожит французский винодел.
Мы их растопчем через час.
Возьми оружие, кто смел!

Вам не понять, вам не понять, 
Что в нашем марше значит гром.
Весь мир мы можем растоптать
Блестящим черным сапогом.

Да! От поднятия ноги
И нашей стройности рядов
Дрожат сегодня все враги. 
И быть рабом наш враг готов.

Распнём Европу, как Христа,
За мерзость всех её грехов.
И совесть каждого чиста,
Приказ кто выполнить готов.

ЭсЭс марширт, ЭсЭс марширт!
Зловещи чёрные штыки.
Любую силу сокрушит
Перст указующей руки.

Прикажет фюрер - мы пойдем,
Всё сокрушая на пути, 
Сжигая города огнем, 
Не дав деревьям расцвести.

Для наших мути и невест
Блестящий новый Дранг нах Ост. 
Мы покорим и Зюйд и Вест.
Вопрос решен - он очень прост!

Видер марширен, марширен.
Вир видер марширен нах Ост
Мит хэльден унд официрэн
Дурьх остлихэн вильднис унд Фрост…

Но только знает пусть ЭсЭс,
Восток открыт лишь для друзей.
В нём много сказочных чудес,
Прекрасней он Европы всей.

Здесь не пройдёт ЭсЭс марширт.
Берез всем хватит для крестов.
И будет крест в могилу вбит
Без долгих и ненужных слов…

______________
Мути - ласковое обращение к матери в немецком языке.

Афган 

Афганистан навек в моей душе 
И тишина тревожная в Кабуле, 
И выстрелы на дальнем рубеже, 
И детский плач в разбуженном ауле.

В моей душе живет Афганистан. 
Ведь там мои друзья навек уснули, 
Там мой комбат, скончавшийся от ран, 
Там свист последней пролетевшей пули.

В моих глазах в ночи горит пожар. 
Горят дома, сады и даже горы. 
Пылает Хост и древний Кандагар. 
И тот пожар я погашу не скоро.

Когда в руках горячий автомат, 
Когда душа покрыта вся коростой, 
И из ущелья нет пути назад, 
Убийцей стать там было очень просто.

Ночами снятся горы и пески. 
И просыпаюсь вдруг от дикой боли, 
Как будто кровь из раненой руки 
Течёт, и я - один на мертвом поле.

Нет, не умрет в душе Афганистан. 
Ведь там мои друзья навек уснули, 
Там мой комбат, скончавшийся от ран, 
И свист последней пролетевшей пули.

Афган 2

Пустыня черная вокруг, 
Зловещи тени Гиндукуша, 
Но рядом мой надёжный друг 
С гитарой Валентин Гарькуша.

Он песню о былом поёт, 
Про родниковые озёра, 
О том, как мать сыночка ждет, 
И что вернётся он не скоро.

Что не придёт сюда зима, 
Зима с российскими снегами. 
Что даже родина сама 
Сегодня где-то за горами.

И вдруг ударил пулемёт, 
Упал певец, раскинув руки. 
И мне он больше не споёт. 
Навеки мы теперь в разлуке.

Когда становится невмочь, 
Сам говорю себе:  Послушай. 
И песню прежнюю, точь-в-точь 
Пою в предгорье Гиндукуша.

Что не придёт сюда зима, 
Зима с российскими снегами. 
Что даже родина сама 
Сегодня где-то за горами.

И вновь ударит пулемёт,
Я упаду раскинув руки.
И песню кто-то допоёт
Про дом родной и дни разлуки.

Про тишину родных лесов, 
Про чистоту снегов Валдая, 
Что всё за них отдать готов. 
Иного счастья не желая.

Что сына встретит, плача мать. 
Что кончилась боёв дорога, 
И сможет землю он обнять, 
Присесть у милого порога.

Что только грозный Гиндукуш
Во все века хранит былое.
Он - тень солдатских наших душ,
Ушедших в прошлое из боя...

Аборигены 

В память о Владимире Высоцком 

Аборигены съели Кука,
Но не пошла нам впрок наука.
Абориген такая бука,
Когда к нему приходит скука,
Он на закуску вместо лука
Ест европейцев, вот подлюка.

И часто утром спозаранок
Едят они американок
И тощих рыжих англичанок,
Так вместо хлеба и баранок.

А вкусных пышных русских баб 
Сначала спрячут в баобаб 
Денька на три или четыре, 
Чтоб стали толще и пошире.

Потом на утренней заре
Они их жарят на костре.
И словно праздничный пирог
Вождю приносят на порог,
Чтобы немного погодя,
Съесть вместе с ними и вождя. 

Но «новых русских» не едят, 
В них только желчь и горький яд. 
А если будут с ними вместе,
Дают всем сразу по невесте.

И громко весело поют,
Чтобы создать в кустах уют,
Чтоб наплодили дикарят,
Готовых кушать всех подряд. 

И будет лучшим из отцов 
Чубайс, Гайдар или Немцов! 
Куда до них аборигену! 
Они ему пришли на смену.

Который год уже подряд
Они без лука всех едят.
И дело в общем-то не в луке,
Когда едят всех по науке.

Блатной окончив институт,
Они лишь пляшут и поют, 
Как дикари вокруг костра,
И славят Первого Петра 
За то, что он в Москву привёз 
Масонов грязных целый воз.

Нет. Не пошла нам впрок наука,
Не потому, что съели Кука,
А потому, что вновь злодеи
Проводят в жизнь свои идеи...