Общественное движение «Дети войны»

      Есть события в истории нашей страны, которые по своей важности  дороги каждому человеку. К ним относится  «Победа советского народа в Великой Отечественной войне!»

     Так этот замечательный день назывался  раньше  и считался   интернациональным праздником. Ведь нашу Родину  Советский Союз защищали люди разных национальностей. Конечно, львиная доля побед и потерь пришлась на  судьбу русского народа. Но нельзя  переоценить вклад союзных республик в нашу общую Победу. Именно большая   беда в  годы войны и после неё сплачивала  русских, украинцев, белорусов, грузин, армян, киргизов, нанайцев и так далее.

      Врагу  не удалось сломить многонациональный советский народ. Через много лет после войны наши недруги  нашли другой  способ: народ сломить нельзя, а руководителей государства купить можно.  Поэтому  сейчас  День Победы называется по-другому и страна наша –  тоже другая.   Это не случайно.  Ведь  в борьбе за власть   Горбачёв и Ельцин с готовностью отреклись от завоёванных народом побед, ввергли страну в разруху, допустили искажение и оболгание нашей истории,   унижение и  растаскивание  СССР.

      Получилось так, что «главными агентами западного влияния» в нашей стране  стали государственные руководители, так называемые первые «президенты». Одному – Нобелевскую премию отвалили за это, другому - роскошные приёмы с пьянками устраивали. Через   «реформы» этих деятелей был развален СССР, держава, которой  ветераны Великой Отечественной войны гордились.

       Народы   союзных республик  новыми правителями были разогнаны  по их национальным норкам. С помощью американских политологов жителям каждой республики внушили идею   исключительности для того, чтобы  разжечь недружественные межнациональные отношения, и  направить  вражду   против русских и России. После развала СССР Россию было решено уничтожить, стереть с карты мира.  

      Удивительно живуч русский народ. Те же методики внедрения  «демократии» были  применены к нам, что везде по миру, например, в Югославии, Сирии, Ливии, на Украине… Там -  почти успешно, а в России - нет! Развалить удалось, а уничтожить – не получилось. Во время опомнились, что ли? С внешними супостатами русские люди знают, как себя вести, а вот, с внутренними, бывает, проколимся.   Попробуй сразу  разберись, что за хрень с ваучерами навязал стране Чубайс? Мне, например, думалось, может, правда, парень   дело говорит? Сразу понять было невозможно. Но время показало: хрень, как её ни крути, она хрень и есть. Хотя, может, кому-то сегодняшний бедлам в России и других республиках больше нравится. Но тогда, почему нигде в мире нам не подражают? Нигде больше нет  такого разрыва  между уровнем жизни богатых и бедных,  нет такого унижения человеческого достоинства людей простого сословия, такой махровой коррупции, как, например, в России? Много вопросов, мало ответов.

      Мудрейший Фазиль Искандер охарактеризовал данную ситуацию так:

      «Сохранить чистоту своей совести при советской власти было легче, чем сегодня. Тогда зло было с чётко очерченными границами.

       Сегодняшнее зло расплывчато и потому страшней. Что будет со страной, что будет с нами – никто не знает. При советской власти была уверенность, что хуже не будет. Сейчас такой уверенности нет».

      Ветераны Великой Отечественной войны, которых осталось крохи, не могут одобрять такой   политики. А власти хорошо понимают, что наши  отцы не за то боролись, чтобы результаты Победы - земля, богатства всей страны достались олигархам. Но дело сделано. Чтобы как-то утишить боль сердец ветеранов Великой Отечественной войны, по ним  в общегосударственном масштабе всё же узаконена политика   материальной поддержки. И то сказать, мало их осталось. Не так много им уже надо. И ненадолго.

      Но с Великой Отечественной войной связана  ещё такая социальная группа   в нашей стране, как дети, которые родились накануне и во время войны. Несмотря на то, что очень много детей фашистами было уничтожено, их всё же в настоящее время больше, чем ветеранов Великой Отечественной.   Они ещё не все вымерли, и  теперь    «дети войны» - это те, кому уже за семьдесят  - восемьдесят лет.Седые старики и старушки, у которых было украдено детство.

      Особенно, если они в годы войны находились в местах боевых действий и на оккупированной немцами территории. Грохот выстрелов и артиллерийская канонада, от которой вздрагивала земля, длились месяцами. Им некуда было уходить. Вместе с мамами, порой, всю войну жили в погребах или землянках. Без тепла, без света, без тёплой одежды, без куска хлеба, в постоянном страхе, в темноте и сырости. Лучшие дома и хаты в городах и сёлах заняли немцы или полицаи. Они же съели всю живность, разграбили все запасы и  имущество. А, отступая, хаты сожгли. Можно ли было выжить в этом аду? Казалось бы, нет, но дети войны выжили.  И после  Победы сытого  детства у них не было, потому  дети войны знают цену жизни и хлебу, чувствуют человеческую боль.  Сегодня они нуждаются в поддержке государства.

      Заметим, что статус «дети войны» признан в странах зарубежья и воспринимается в буквальном смысле.

      Правомерно, что детей войны в Израиле, в США и даже в домайдановской Украине  приравняли по льготам к ветеранам войны.

      Если  бы в России была правильная социальная политика, если бы она была направлена на улучшение жизни всех слоёв населения и были бы позитивные результаты, то, может быть, проблемы по поддержанию такой категории людей, как «дети войны», не ставилось бы. Хотя, в США и Израиле уровень жизни   с нашим не идёт в сравнение, а вопросы по материальному поддержанию «детей войны» решены!

      Ветераны возмущаются, что   в России, как всегда, и  эта проблема тоже забалтывается. В стране нет никакого Закона о статусе «дети войны». Нет никакой социальной программы. Есть    разговоры общего плана о том, кого причислять к этой категории, то есть, указан возраст. И то это - по  предложениям общественных организаций, проявивших инициативу по объединению людей, родившихся в годы с 1929 по сентябрь 1945-го годов.

       В России признание государственного долга перед теми, кого война лишила детства, игнорируется, несмотря на выступления общественности.  Детям войны предоставлено право объединяться в общественные организации по месту жительства и  проявлять заботу о себе самим.  При этом во время предвыборной кампании представители различных политических партий,  заботясь о сиюминутной конъюнктуре, спекулировали на проблемах детей войны. Врали и врут  по сей день, даже цитируют «проекты законов», которые они, якобы, разработали и предложили для рассмотрения в Государственной Думе. Правда, какие-то предложения вносились и от КПРФ, и от «Справедливой России», и от «Единой России», но проектов закона не было внесено никем из них. В итоге, прошли выборы, и пыл угас совсем.

       На местах, правда, некоторые руководители пытаются что-то слепить из ничего, хотя в бюджетах не заложено ни рубля на оказание помощи  детям войны. Поэтому в Белгородской области, например, решили помогать детям войны по внеочередной установке телефона. Как будто это сегодня актуально. А в Хабаровском крае 9 октября 2014 года часть «детей войны»  пригласили на концерт в Городской Дворец культуры.  Одним словом, кто, во что горазд.

      Так и будет впредь, пока не  примут Закон о  социальной и материальной поддержке «детей войны». Его обсуждение и принятие – обязанность думцев, а материальное обеспечение зависит от продуманной финансовой политики правительства. Но  подготовкой закона никто не озабочен, никаких поручений никому не роздано. Снова – только декларации, очевидно, отложили вопрос до следующей выборной кампании.

      Кому и зачем из властей огрызки Великой Отечественной – дети войны? Разве что Президент повернётся лицом к этой проблеме и попросит олигархов поделиться? Общественным  же движением этой большой проблемы не решить.

      Теперь, собственно, о категориях «дети войны». Конечно, никому в годы войны из детей сладко не жилось, даже в глубоком тылу. Но согласитесь, что невозможно идентифицировать уровень опасности, нравственных и психических страданий детей, проживающих в местах военных действий и на прочей территории СССР. Там, где бомбили, где была оккупация, шли бои, и  дети, даже после отступления немцев  массово погибали  на  заминированных полях, лесах, дорогах. Это один уровень опасности, и он должен быть приравнен к категории участников Великой Отечественной войны. Другой, по проживанию детей во время  войны на территориях, где боёв не было, должен быть приравнен по социальной поддержке к ветеранам труда. Так считают и ветераны Великой Отечественной войны, и дети войны, и все здравомыслящие люди.

                                                   *   *   *

       По-разному сложились судьбы этой категории людей. У большей части получилось всё хорошо. Несмотря на нервные и психические потрясения в раннем детстве, удалось выжить, получить образование, занимать достойное место в обществе.

        Но детская память, как фотография. Моему собеседнику Алексею Ивановичу Кваско, проживавшему в годы войны в селе Фатеевка Курской области, о войне вспоминать не хочется, да и маленький он был ещё. Но когда мне удавалось его хоть немного разговорить, то блеск в его глазах появлялся такой кинжальный, что казалось, лица злых мадьяр, которые были хуже немцев, заслонили в его памяти всё. Сам он помнит большой шлях вдоль села, по которому шли потоком люди и техника. В их селе были расквартированы тыловые войска и, беспредельничали не столько немцы, сколько мадьяры. Он помнит рассказы бабушки, как расстреливали маленьких детей, стариков, инвалидов, как уводили со двора последнюю надежду в борьбе с голодом - корову-кормилицу, как, в 43-ем, отступая, мадьяры сожгли село дотла.

       Детство? Да какое там детство? Он 1939-го года рождения.  Когда началась война, ему было всего два года. Тяжёлым катком проехалась война по землям  Курской области, оставив после себя разорение, опустошение, пожарища. Он рано узнал, что такое труд, потому что жили в колхозе, мать после войны тяжело болела, а её норму по уборке льна, свёклы и так далее подросток брал на себя. По-другому было нельзя. К тому же, всё лето копали торф, готовились к зиме, больше нечем было топить печку.

       После войны он учился в школе. Запомнилась изба, покрытая соломой, приспособленная под школу.    В Фатеевке он прожил   17 лет до окончания средней школы.

       Отец? Конечно, воевал. Был командиром тракторного расчёта, воинское  звание - сержант. Всю войну прошёл, большие пушки тягал, которые громили доты, дзоты, и, слава Богу, не получил ни одного ранения. Дошёл до Праги. Вернулся домой ПОБЕДИТЕЛЬ с медалями и с вещмешком, в котором лежал кинжал и двое часов.

       -Медали мы, пацаны,  растащили, как игрушки, а кинжал пришлось отдать за то, чтобы не наказали за несданную шкуру поросёнка. Часы были обменены на пуд муки. Вот и всё богатство, что принёс солдат с войны домой,- грустно подытожилАлексей Иванович.

       Как сложилась его дальнейшая жизнь? На мой взгляд, правильно сложилась. Без лохматой руки, без богатых родственников сам, как умел, пробивал свой путь. После окончания десятилетки хотел поехать на целину, но не было ещё восемнадцати, отказали. По путёвке РК ВЛКСМ поехал на Дальний Восток. Остался в городе Хабаровске.

       В 19 лет призвали служить в армию, а потом  отучился и отслужил весь трудовой период в органах госбезопасности Хабаровского края. Уволился в звании майора. Чекисты его знают. Говорят – хороший человек.

       Вторая встреча состоялась с Леонидом Львовичем Ковнатом. По возрасту он тоже из военного детства, родился в 1930 году. Его отец был кадровым офицером, служил до конца войны на  Дальнем Востоке. Мать преподавала  историю в школе.  

       Но ему война  запомнилась по-своему. Он постарше, ему было уже 11 лет. Когда началась война, он находился в пионерском лагере ДВО. О  нападении фашистов  объявили при построении, на линейке. Всех детей оставили в пионерском лагере, по домам отправлять не стали.

       Война ему запомнилась тем, что после её объявления,  все стали жить напряжённой жизнью: взрослые очень много работали, детей стали больше привлекать  к работе в колхозах, к сбору средств «для фронта, для победы», участвовать в различных видах общественно-полезного труда. Он помнит, что обеспечение продовольствием населения в Хабаровске было организовано по карточкам, то есть ограниченно. Люди недоедали. Учащихся стали дополнительно подкармливать в школах. Несмотря на это,  он  помнит до сих пор, как вкусно пахло, когда проезжала будка с хлебом, потому что есть хотелось всегда. Поэтому с раннего детства в годы войны дети привлекались к работе и на собственных   огородах, без которых было бы совсем  голодно. Некоторые семьи накапывали по 100 мешков картофеля и голодали,  так как больше ничего у них не было. Он помнит, что мама подкармливала одну многодетную семью, выделяла из отцовского пайка всего понемножку: муки, круп, масла. Люди в тот период были очень дружными.

       Взрослая жизнь Леонида Львовича   сложилась  удачно. После школы поступил в Хабаровский педагогический институт, окончил факультет  «физического воспитания,   анатомии и физиологии». Много занимался спортом. Играл в   баскетбольной команде «Динамо».

       В Хабаровске тогда была школа КГБ, в которую он поступил по окончанию пединститута. Окончил, получив 2-х годичное юридическое образование. Предложили работу в  Управлении КГБ по Хабаровскому краю. Отслужил 25 лет. Майор КГБ в отставке

      Третья встреча состоялась с Аллой Акимовной Мартыновой. Ей тоже было всего два года, когда началась Великая Отечественная война. И застала она её по месту рождения и проживания в посёлке Апрельск, Тыгдинского района, Амурской области. Градообразующим, как сейчас бы сказали, предприятием был золотодобывающий прийск  «Апрельский», который находился глубоко в тайге, дороги к нему не было летом никакой. Но в посёлке была средняя школа, клуб, детский садик и почта.

      Папа до войны работал на гидравлике, мама – заведующей детскими яслями. Материально жили хорошо. Но всю жизнь перевернула война.

      Отец, как и другие мужчины, ушёл воевать. На  гидравлике  работать стало некому. После тяжёлого ранения, полученного на фронте, долгое время лечился. Какое-то время мама  боролась за выживание. Потом не смогла. Чтобы, не умереть с голода, переехали в Москву к маминой сестре. Позже в почти освобождённую от немцев Полтаву, но под Полтавой ещё шли бои.

      - Я помню грохот взрывов, как мы прятались в подвале, боялись, что бомбы долетят до нас. Потом фронт откатился на запад, стало тихо. Мама работала,и голод нам не грозил. Папа долечивался в  санатории. После излечения в 1946-ом году он приехал за нами и увёз снова   в посёлок Апрельский, в надежде на то, что после войны восстановится работа  прииска,  и заживём мы по-прежнему хорошо, - вспоминает  Алла Акимовна.

     - Ехали мы две недели поездом. Приехали, а там всё стоит и гидравлика в том числе. Дали нам полуразваленную хибарку, нас у родителей к тому времени было уже трое. Папа пошёл работать в тайгу на заготовку леса. Вскоре прииск начал восстанавливаться, и папа вернулся на гидравлику.

      Война сломала отношения между родителями, и жили мы, как все, очень трудно. Было голодно, пытались завести скотину, но не удачно, завели огород, на котором мы, дети, работали, как прокажённые. Военные и первые послевоенные годы  оставили в наших неокрепших сердцах чёрные пятна, надорвали детскую психику и, что обидно, запомнились на всю жизнь и не забываются до старости».

       Алла Акимовна   всерьёз начала работать с малых лет:

       «Однажды меня одну, а было мне лет 10-11, отправили на покос, так как папа накануне скосил на лугу траву,  но папа убрать её не успел,   нужно было идти на работу. Трава подсохла, и мне надо было сгрести её в копны.

       Меня посадили верхом на лошадь, которую звали Находка, и сказали, чтоб я ей не мешала, она сама знает, куда идти. Прибыли мы на покос благополучно, я с неё слезла, вынула изо рта уздечку, чтобы ей было удобнее пастись, а сама сгребала сено. Когда  надо было отправляться домой, я не смогла снова уздечку надеть. Я и под ней ползала, и вокруг её морды металась, - всё бесполезно. Когда я заплакала горькими слезами, моя Находка, как будто поняла, что от неё требуется, - взяла губами уздечку, и тут я догадалась, что делать дальше. Домой  вернулись уже очень поздно.

       До сих пор удивляюсь, как  мы, ещё физически  не окрепшие  дети, могли выдерживать непосильные нагрузки?

       После окончания средней школы  Алла  самостоятельно стала искать свой жизненный путь. Много интересного было в жизни. До сих пор она с удовлетворением вспоминает работу в комсомольских органах, хранит фотографии комсомольских конференций, рассказывает, как вместе с коллегами создавала «Музей комсомольской славы».

      Она получила высшее образование, окончив педагогический институт. Потом работала в партийных органах, в системе народного образования. В годы так называемой «перестройки» столкнулась с теми же трудностями, которые испытывали её родители после окончания войны. Бралась за  любую работу, за  которую платили хоть какие-то деньги. Был период, когда она организовывала и создавала «Городской музей», который размещён  в настоящее время в ГДК.  Правда, ушла она, погорячившись, после того, как сделала   самое главноё, – музей начал работать. До сих пор жалеет.

      Дома сидеть не умеет. Работает в «Совете ветеранов Центрального района города Хабаровска». С такими же по возрасту, как сама. Я наблюдала её встречи с ветеранами. Очень душевные и уважительные - с обеих сторон.

      «Дети войны» - это последние носители памяти о войне, объективные  хранители памяти об истории Отечества.

В.И. Воейкова, лауреат литературной премии имени К.Симонова, член СВГБ по Дальневосточному региону