Саша Аксёнов

С Сашей Аксёновым мы познакомились в уже далёкие девяностые годы, в самом их начале, на аэродроме Обор, где проходила подготовка дальневосточных вертолетчиков, как на повышение классной квалификации, так и к командировкам в различные «горячие точки», ну и ко многому другому, и куда на всевозможные сборы собирались все перспективные вертолетчики.

Сначала наше знакомство носило такой, так сказать, товарищеский характер. Саша служил в далеком дальневосточном гарнизоне «Средне-Белое», в Амурской области и летал на вертолетах Ми-24.

Мне очень импонировал этот простой и добрейшей души человек, да ещё и обладающий шикарным баритоном. Это уже потом наши отношения переросли в дружеские, когда мы повстречались на очередных сборах.

Ну а в Чечне, мы встретились уже как старые, добрые, закадычные друзья. И так уж получилось что, Саша был практически всю нашу боевую командировку моим «прикрытием». Чаще всех, боевая пара, в состав которой он входил, «висела у меня на хвосте», прикрывая мой «тыл», а в «случае чего» и готовая подсесть и забрать нас.

Наш экипаж, как ошалелый, носился по всей Чечне, а следом, как ниточка за иголочкой, носилась пара двадцатьчетвёрок, под командованием Николая Васильевича Крутикова со своим ведомым Саней Аксёновым, которого уже тогда все, «за глаза», называли Юричем. И в какие бы дебри мы не залазили, Саня всегда «висел» надо мной пока мы делали свою работу.

Конечно же тяжелым, да ещё и с «убитыми» движками, «двадцатьчетвёркам» тяжелее всего было прикрывать нас в горах. Разреженный воздух, узкие ущелья и высокие температуры наружного воздуха, делали их менее манёвренными. Но уж зато на равнине, они «отрывались» как молодые рысаки, показывая чудеса изворотливости и мощи!

Как-то раз мы доставили очередную группу вояк из «арбатского военного округа» с большими погонами, в новенькой, ещё хрустящей «мабуте», на площадку под Шали. По их важным лицам можно было однозначно предположить, что они прилетели с о-очень серьёзной проверкой готовности группировки войск, «расквартированной» в полях между Старыми Атагами и Шали, к ведению боевых действий.

Непонятно, почему они не хотели слетать в Курчалой, Шатой, ну или на худой конец в поля под Бамут. Видно здесь было «намазано» чем-то другим, да и обстреливали здесь меньше. Но мы-то все понимали, что цель их приезда в краткосрочную командировку была другой, как у нас говорили - «за справками».

Езды на машине от Грозного до этой площадки 30 километров, это максимум час, а лёту вообще не больше 5 — 7 минут, но воздухом «они считали» безопасней.

Уже через шесть минут после взлёта с Ханкалы, мы сходу зашли и сели на площадку «Шали». Пехота сделала её большой и удобной, обваловав и обложив ящиками из под снарядов в простреливаемых секторах, и вдобавок какие-то приколисты установили на её краю большой щит с надписью «ШАЛИМЕТЬЕВО-3».

Пара Крутиков — Аксёнов, как положено, пролетела над нами на высоте 15 метров, убедившись, что все в порядке, и привычным движением начала барражировать своей любимой «восьмёркой», то и дело ныряя в овраги и за лесополосы. Ведомый, на установленной в таких случаях дистанции, как хвостик носился следом повторяя все манёвры ведущего и прикрывая его сзади.

В радиусе 1,5 - 2 километров от площадки было раскидано множество палаток и закопано большое количество техники и вооружения.

Сразу за её восточным краем начиналась служебная зона со штабными палатками и палаткой-столовой, возле которой уже вовсю суетились бойчишки, в нелепо смотрящихся в этой обстановке белых курточках и колпаках.

В кабину протиснулся краснолицый полковник, наклонившись и дыхнув в меня свежим перегаром, прокричал:

Командир! Выключаемся! Мы должны здесь поработать пару часиков.

Я удивлённо посмотрел на него.

- У меня такой задачи не было! Только доставка вас сюда, и на «точку»!

Полковник, округлив глаза, и явно не желая задерживаться надолго, закрутил головой:

- Не, не, не! Надо выключаться!

В ответ уже я замотал головой, подняв указательный палец и давая ему понять, что должен уточнить задачу у руководства.

Тот быстро закивал.

- Звучание! Я 711-й! - запросил я командный пункт группировки.

- На приёме, «Звучание! - заскрипел знакомый голос майора Загорулько.

- «Звучание»! Я 711-й! Пассажиры просят стоянку два часа! Что мне делать с «прикрытием»?

- Минуточку! - ответили с КП.

- 711-й! Командир ставит задачу, стоянка не более 50 минут, «прикрытие» с вами!

- Понял «Звучание»! «Прикрытие» с нами! На связь через 50 минут! ....... «423-й»?......... «четыреста двадцать третий»?.... Василич! Слышал?

- Да слышал, слышал! - ответил Крутиков.

И затем уже пророкотал Аксёнов, - Не переживай! Топлива хватит!

Я повернулся к красному отёкшему лицу полковника:

- Товарищ полковник! По команде КП у меня через 50 минут взлёт! Успеете, полетите со мной! Нет — БТРом обратно!

Полковник  многозначительно  взглотнул и покраснев ещё сильнее, только закивал и быстро выскочил за своей, ковылявшей в сторону столовой, «боевой группой».

Андрюха цыкнув в кулачок и отвернувшись, стал выключать своё оборудование, готовясь к выключению.

Я тоже, еле сдерживая смех, кивнул бортачу, чтобы тот готовился к выключению двигателей.

- Василич! Юрич! Выключаюсь! Буду на связи. Запуск через сорок минут. Если не хотите мотыляться, можете где-нибудь рядом в поле подсесть!

- Ага! Спасибо! Добрый ты! - пророкотал Аксёнов, - тут вокруг одни минные поля!

- Ладно! Не зубоскаль! - рассмеялся я, - Я ж хотел «облегчить» вашу участь!

- Ты лучше у них в столовке хлеба ихнего возьми! Уж очень он у них вкусный!

- Ладно, возьму!

Выключив двигатели, мы вышли на свежий воздух. Как раз в это время на площадку подошёл наш авианаводчик, который здесь исполнял обязанности руководителя полётами. Мы пожали друг другу руки.

Блин! Как они уже достали, эти потенциальные «Герои России»! - покачал головой коллега, прикуривая сигарету, - Сейчас поквасят в столовке, поставят печати в командировочные, и опять на «Арбат», писать наградные!

- Да ладно! «Кому война, а кому мать родна!» - хихикнул привычно Андрюха.

- Да ну их! Один геммор! Их бы на «броню», да просто в соседнее Шали, хотя бы за сигаретами съездить. Так они тут войсковую операцию устроят! А что, ваша «прикрышка» так и будет здесь круги наматывать? Вы вообще надолго?

- Ну-у они вообще хотели на «пару часов»! - усмехнулся я.

Авианаводчик поднял брови, и поняв сарказм, рассмеялся.

- КП нам выделило пятьдесят минут!

- Мужики! Может вы их пораньше «эвакуируете»? - состроил умоляющую гримасу коллега.

- Ну-у, если вашим вкуснейшим хлебом наше «прикрытие» накормите, то может и пораньше слиняем! - рассмеялся я, посмотрев на промчавшуюся в пятидесяти метрах пару хищных бронированных тел.

- Щас сделаем! - с готовностью подскочил авианаводчик, и махнул рукой какому-то запылённому, в мешковатом бушлате, бойчишке.

Перекинувшись парой фраз с авианаводчиком, бойчишка шмыгнул за угол столовки.

- Сейчас всё будет в «ажуре»! - улыбаясь потёр он руки.

Я кивнул головой.

- Так может это...., - смачно затянувшись и хитро улыбаясь, запрокинул голову авианаводчик, - Вдруг там «бородатые», растяжки в лесополосе ставят, а у нас «прикрытие» без дела! - расплылся он в улыбке, - А тут вон сразу столько наградных из «пальца надо высасывать»! Может поможем «подвиги совершить»? - уже откровенно рассмеялся он.

Я сразу понял его замысел.

Не спеша, я поднялся в кабину и включил радио:

- «423-й», я «711-й»!

- На приеме земля!

- Тут пехота «жалуется» что, в неконтролируемой лесополосе....., - я покрутил головой, в поисках подходящей, подальше от селений, лесополосы, - «Духи» минируют подходы и снайперы балуются! Три километра северо-восточнее Новых Атагов.

Крутиков, скорее всего, тоже понял нашу «задумку», крутанул пару глубоких виражей в том месте:

- Да! Наблюдаю! Работаем! .....Ведомый!..... «Карусель»! - дал он команду ведомому.

Василич, в развороте нырнул за противоположную лесополосу, Саша Аксёнов повторил маневр. Всё вокруг как то разом стихло.

Что такое тишина на войне, мы уже все прочувствовали!

Прошло, как показалось, долгих и тягучих три минуты. На восточном горизонте, сначала появилось тонкое хищное тело «двадцатьчетвёрки» ведущего, с большим углом тангажа задравшего нос, набирающего высоту перед атакой.

Тонкое ревущее тело с короткими крылышками, и впрямь напоминающее крокодила, опустив нос, помчалось к земле.

- «Ррррыы..рррыы...ррыыыыыыы» - разорвался воздух. Тонкие струйки металла изрыгнулись из носового пулемёта ведущего и, струясь, понеслись в направлении указанной лесополосы. На выходе из атаки, из хищного тела в разные стороны, веером посыпались ярко горящие шарики «АСОшек» с тонкими дымными следами.

- «Ды-ды-ды» - зарокотала в ответ спаренная тридцатимиллиметровая пушка. Ведомый в точности повторил манёвр и атаку ведущего.

Небо заволокло белёсой дымкой. Пара встала в «карусель»!

Незабываемое зрелище! Хищные тела «двадцатьчетвёрок», в этой ситуации больше смахивали на мурен. Взмывая и падая, изворачиваясь и стреляя, просто «ТАНЦЕВАЛИ» в небе! От такой картинки у кого хочешь дух могло захватить!

Мы и сами, уже привыкшие к таким сюжетам, с восхищением смотрели на работу коллег!

Ухающие разрывы «НАРов» в лесополосе резко «ставили на дыбы» разгорячённый воздух!

Вся ближайшая округа повысыпала из палаток, заскочила на обвалования, башни своих БМП, танков и САУшек. Молодой бойчишка, с голым торсом, забравшись на высокий ствол «МСТа», намахивал свободной рукой и подвывал - «Вау-вау-вау»!

Рокот натужно работающих, на форсированных виражах, лопастей и грохот разрывов заполнил всё пространство над расположением 166 мотострелковой бригады.

Через десять минут хорошей работы Саня Аксёнов пронёсся над нами на высоте метров десять, завалив приличный крен, да так, что мы смогли рассмотреть его здоровенное тело в зелёной армейской майке, с пятном пота на груди, притянутый ремнями к бронированному креслу, с неизменной сигаретой в зубах и с шикарной ухмылкой, которой мог улыбаться только Юрич!

Саня качнув пилонами, посмотрел на нас: — Ну чё! Так сойдёт?

Бригада вокруг неистовствовала!

Через мгновение возле нас вырос, прерывисто дыша, всё тот же полковник с красными на выкате глазами: — Командир! А что случилось?.

- По докладу прикрытия, в лесополосе, — я направил руку на дымящуюся кромку леса, — Была замечена концентрация большого количества людей с тяжёлым вооружением! На условные сигналы не отвечали. Было принято решение нанести упреждающий удар.

- Так может это...ииикк, - громко икнул полковник, от провалившейся недожёванной закуси, но скорее от страха, - Может объявить тревогу?

За его спиной я увидел приближающуюся в режиме спортивной ходьбы горекомиссию и в замыкании уставшего, но улыбающегося комбрига.

Старый волчара сразу просёк задумку летунов, одобрив её широченной улыбкой.

- Да нет! Думаю тут и одного борта бы хватило!

Авианаводчик, всматриваясь в горизонт, пытаясь отыскать пару и еле сдерживая улыбку, нёс всякую чушь в прижатую к губам тангенту радиостанции, и явно не нажимая кнопку выхода в эфир, изображал «типа руководство» авиаударом.

- 423-й! Доворот на курс сорок пять, цель пятнадцать, упреждение десять, дальность девятьсот, режим шесть, работу разрешаю!

Андрюха, отвернувшись от подошедшей запыхавшейся группы, мелкими шагами отходил от вертолета, держась за живот.

- Командир! Что происходит? — обратился ко мне другой тучный полковник, пытаясь вытереть пот с шеи, нелепо закинув руку с платком и явно не способный дотянуться до неё из-за заплывшего предплечья.

- Тарщщ полковник! — вытянулся я, и повторил доклад, произнесённый минутой ранее, изобразив умно-преданное лицо и сжав губы, чтобы не рассмеяться.

- Комбриг, явно подыгрывая нам, тоже вытянулся по стойке «Смирно» и медленно, с лёгкими паузами произнёс — Товарищ полковник! Готов принять ваши указания по выполнению боевой задачи с целью блокирования и уничтожения обнаруженной бандгруппы!

- Не-не! Думаю, вы здесь сами справитесь! - закрутил он головой, - У членов комиссии есть вопросы, предложения к комбригу? - повернулся он к тесно скучковавшимся подчинённым.

Те только быстро закрутили головами, смотря на выскочившую из русла реки Басс и набирающую высоту для нанесения удара пару боевых вертолетов.

- Тогда все на борт! - махнул в сторону вертолета полковник, - Надо ещё в группировке с «Актом проверки» поработать, подправи......

- «Ррррыы..рррыы...ррыыыыыыы» - заглушил его фразу носовой пулемёт ведущего, и следом - «Ды-ды-ды» - вставил ведомый.

Быстро заняв рабочие места в кабине, я доложил в эфир: - Задача выполнена, хлебушек на борту. Запускаемся!

- Хе-хе, быстро же вы! - рассмеялся в эфир Коля Буга, лётчик-оператор Крутикова.

- Вашими стараниями! Юрич своим нижним бельём распугал всю округу! - вставил я любимую фразу из фильма «В бой идут одни старики»!

Производя взлёт я махнул рукой авианаводчику и стоящему рядом комбригу.

Бывалый полковник только зажав ладони, поднял их вверх и изобразил рукопожатие, расплывшись в улыбке от уха до уха.

После выключения в Ханкале к борту, не спеша, подошёл Юрий Николаевич Чебыкин, для встречи «высокого» начальства. Но те, как пробка из бутылки, повыскакивали из вертолёта, спотыкаясь на приставленной стремянке, запрыгнули в ожидающие их УАЗики и запылили в сторону выезда с авиабазы.

Чебыкин удивлённо поднял брови, - Эт чё было? - и посмотрел в сторону удаляющегося «боевого подразделения».

Юрий Николаевич! Да мы .... это... когда выключились, подошла местная пехота и пожаловалась на беспокоящий их сектор в районе Атагов, - еле сдерживал я смех, - ну мы и-иии ..... это.......нае........ - поднял я руку вверх и резко опустил.

Чебыкин расплылся в улыбке, скорее всего все поняв, глубоко вздохнул и покачав головой только произнёс - Штинов! Ээ-э...у-уу...Уйди! Уйди с глаз моих долой!

Я же, не сдерживая смех, закинув за спину автомат пошёл к своему, только что зарулившему прикрытию, прихватив пакет с ещё горячим свежеиспеченным хлебом.

И после того как я рассказал, что же происходило на площадке, мы до самого вечера обсуждали с Саней их работу и смеялись над этой банальной, и к сожалению частой, ситуацией.

Следующий день Чебыкин дал возможность отдохнуть нашим экипажам, и мы воспользовались шансом хоть немножечко выспаться, отмыться и постираться. Утро было расписано поминутно, от постирушек формы, до приготовления хорошего домашнего обеда! Но наши организмы, привыкшие к ранним подъёмам, подняли нас «ни свет ни заря»!

Бестолково пошарахавшись по пустому модулю, т.к. все уже были на аэродроме, мы решили с Юричем испить крепкого чайку.

После хорошего контрастного душа с ледянючей водой, кружечка крепкого чая была в самый раз.

Удобно расположившись на наших панцирных солдатских кроватях мы приступили к чаепитию.

- Слушай Юрич! Как бы мне полетать на твоём Ми-24?

- А ты вообще когда-нибудь на нём летал?

- Ну, было дело, один раз в Афганистане, в операторской кабине, прокатили меня на прикрытие заходящих на посадку самолётов. А хотелось бы так, по-нормальному, с командирской чашки!

- Ну не знаю, давай попробуем! Только ты, для начала поучи инструкцию экипажу, мне её расскажешь, потренируешься в запуске и выключении, а потом посмотрим!

Я с готовностью приступил к штудированию, выданной мне Сашей, инструкции экипажу вертолёта Ми-24 и к обеду я, уже довольно таки сносно, объяснил ему порядок запуска и выключения вертолёта.

Наступил полдень и мы вышли с Саней на крылечко перекурить.

Резкие звуки взрывов и автоматных очередей, прозвучавших совсем рядом, буквально в пятистах метрах от модулей, стали для нас большой неожиданностью. Над головами, из-за крыши в сторону аэродрома прострекотали «сверчки». Мы с Саней интуитивно втянули шеи и присели.

- Ух ёптить это что было? - закрутил головой Юрич.

- Кажись обстрел!

Шум недалёкого боя стал усиливаться.

- Ну, вот и отдохнули! Надо рвать отсюда подобру-поздорову на аэродром.

Мы быстро вскочили в свои, так и не постиранные, комбинезоны захватили всю свою амуницию и, вприпрыжку кинулись на аэродром. Грохот разрастающегося боя на станции Ханкала остался у нас за спиной.

Уже в который раз мы убедились, что на аэродроме, хоть и в необустроенных палатках, но было спокойней и безопасней.

- О-о, Юрич! Может как раз пойдём и потренируемся в кабине твоего зверя!

- А что, давай! Что время зря терять! Может завтра и слетаем.

Канонада боя на ж.д. станции Ханкала постепенно угасла и к полудню окончательно стихла. Ну а мы с Саней провели остаток дня в кабине его «двадцатьчетвёрочки».

Юрич терпеливо, стоя у меня за спиной в тесной грузовой кабине этого летающего танка, раз за разом заставлял меня отрабатывать действия по запуску-выключению вертолёта, порядку действий в особых и аварийных ситуациях, правильному распределению внимания и ведению осмотрительности, работе с вооружением.

Солнышко тихонечко катилась к закату и мы, уже вконец обессиленные вечером вывалились из вертолёта.

Юрич присел на полочку откидной створки грузового люка и прикурил сигарету. Ну что, в принципе получилось всё неплохо и я, так думаю, к завтрашнему полёту ты готов!

- Уф! - выдохнул я, - Башка аж гудит! Утречком ещё пробегусь по инструкции, ну и можно будет завтра уверенно слетать! Как думаешь, получится?

- Да, конечно, все получится! Всё ты делал правильно, грамотно. Я думаю, все будет хорошо!

Но следующее утро, как всегда, внесло свои коррективы.

У Николая Васильевича Крутикова прихватило спину, и ведущим пары у Сани Аксёнова назначили Александра Дмитриевича Попкова. Это тоже был опытнейший пилотяга, успевший повоевать в Афганистане.

«Митрич», как его ещё называли подчинённые, обладал отличительной особенностью от всех остальных. Его постоянно «колбасило»! Голова его через каждые пару секунд дёргалась вправо, с одновременным шмыганье носом и подкидывание левого плеча вверх. Со стороны это выглядело как будто какой то кукловод дёргал за его невидимые верёвочки. И это, с его слов, было последствием войны в Афганистане!

И теперь уже паре Попков—Аксёнов, с утра, была поставлена задача, вылететь на прикрытие большой армейской колонны, которая выдвигалась с Грозного в Шелковской район, на станцию Червлёная, и которая должна была беспрепятственно пересечь Терский хребет.

А это означало, что барражировать паре над колонной придётся до полной выработки топлива, часа полтора — два.

Ну а мне так это было в самый раз, представилась возможность вдоволь напилотироваться новым для меня вертолётом.

Я, по команде Юрича, быстро прошмыгнул в кабину его боевого коня, чтобы как можно меньше авиационной братии на стоянке видели меня, а он, так же быстро занял своё место в передней операторской кабине.

Рим Назмутдидов, лётчик-оператор Саши Аксёнова, тоже быстренько заскочил в грузовую кабину, закрыв за собой створки, и занял место в небольшом узком проходе позади моего кресла, подстраховывая меня в моих действиях.

Времени уже не было, вертолёт ведущего на соседней стоянке запускался, и действовать нужно было быстро.

Юрич, по СПУ (бортовое переговорное устройство) подсказывал мне мои действия, добавляя - Давай-давай! Быстрее!

Я засуетился, глаза разбежались, предательские капельки пота потекли по спине.

- Блин! Всё же с утра «прогнал» в памяти, - но в условиях спешки все мысли перепутались, руки беспорядочно искали необходимые выключатели, - Как бы «не дать пены»!

Юрич понял моё положение, и только рявкнул: - Тихо! Успокоился!

Я, на мгновение, откинулся на спинку кресла, выдохнул.

- Так! АЗСы и выключатели справа - налево, далее секундомер, кнопка запуска! - всё кажись пошло, я начал успокаиваться и действовать уже увереннее.

Лопасти несущего винта сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее начали набирать обороты, вертолёт непривычно стал раскачиваться с борта на борт.

- Ух ты, как интересно! Такой особенности я не знал!

Колея «двадцатьчетвёрки» была меньше чем у Ми-8, и она «охотнее» отзывалась на первоначальный разновес начинающего набирать обороты конуса несущего винта. Но как только обороты винта перешли в режим «малого газа», раскачка ушла и машина встала «как вкопанная». Непривычным было и урчание короткого несущего винта, обороты которого были чуть больше чем у «восьмёрки».

- Так, ладно! Отвлёкся! Саня! Что дальше?

Юрич продиктовал последовательность дальнейших действий и я, выполнив всё в точности, отпустив гашетку тормозов колёс и помахав стоявшим в отдалении техникам, стал догонять уже выруливающий на взлётно-посадочную полосу борт ведущего.

Попков, явно рассчитывающий на опытного Аксёнова, уже запрашивал у РП разрешение для пары на контрольное висение и взлёт, а я ещё только «аккуратничал» на магистральной рулёжке.

- Так, Стас! Давай-ка тут я поработаю, а уж в полёте отдам управление тебе, - Аксёнов не выдержал первым, - А то у Митрича есть ещё одна «особенность»! Не любит он летать ведущим, когда у него кто-то висит на хвосте. Сейчас «убежит», хрен догоним!

Я с облегчением отдал управление и, мягко держась за него, стал запоминать особенности пилотирования этого хищного и мощного аппарата.

Саня плавно, но быстро оторвал вертолёт от полосы, и практически без зависания, опустив глубоко нос, стал догонять быстро удаляющийся борт ведущего.

- Кран шасси на уборку! - пророкотало СПУ.

- Та-аак! Кран шасси...... Где он? - на земле, в тихой и спокойной обстановке всё было перед глазами, мой взгляд шарил по приборным доскам, - А-аа, вот он! Так, на уборку! - прокряхтел я, дотянувшись до рукоятки, опустив и зафиксировав её в нижнем положении.

Под брюхом что-то бухнуло и на пульте шасси загорелись три красные лампочки.

- Красные горят! - бодро доложил я.

- Понял! Щас пойдёт быстрее! - Юрич ещё больше наклонил нос вертолёта.

Теперь я видел в остекление только землю! Небо было где-то далеко вверху. Лёгкая перегрузка прижала меня к креслу.

- У-уухх как классно! Манёвренность не то что у «восьмёрки»!

- А то! - с нотками гордости ответил из передней кабины Саня.

Мы в считанные минуты догнали и пристроились к борту ведущего на установленную для выполнения такой задачи дистанцию в 200-300 метров.

- Ну, теперь держи управление, машина твоя!

Я снова принял на себя управление и, с осторожностью, попробовал выполнить управляющие движения ручкой управления и педалями. Одиннадцатитонная машина охотливо и послушно отозвалась, хотя я сразу заметил существенное отличие. Опять же, скорее всего, это было связано с несущим винтом меньшего диаметра и повышенным числом его оборотов. Это как гироскоп с большими оборотами, который как ни толкай и не тыкай, сложно вывести из установившегося равновесия. Вот и в этом случае «двадцатьчетвёрочка» была чуть грубее в управлении, чем мягкая и нежная «восьмёрка», управляемая практически пальчиками. Но в этом тоже была своя прелесть, в твоих руках был НАСТОЯЩИЙ БОЕВОЙ КОНЬ! Я ещё покрутил управлением вертолёт туда-сюда, пока в наушниках не пророкотало, - Борисыч! Не увлекайся! Глянь лучше, где уже ведущий!

- О-ох ёптить! - выдохнул я, перенеся взгляд с приборной доски за бронированное остекление.

Вертолёт ведущего быстро превращался в удаляющуюся точку.

Я с некоторой осторожностью толкнул ручку управления от себя, и почувствовал, как Саня ещё добавил её хода. Вертолёт опять, глубоко опустив нос, перешёл в энергичный разгон. В считанные секунды мы нагнали Митрича и заняли установленную дистанцию. Теперь я, уже более внимательно следил за эволюциями ведущего, чтобы вовремя упредить его движения.

Вообще, полеты строем были одним из самых любимых моих видов полётов. Они были очень сложны, как в технике пилотирования вертолетом, так и в проверке умения летчика выполнять полет, как говорилось у пилотов, на «чувстве задницы»! В них была максимальная концентрация твоих навыков и возможностей!

Вот и сейчас, держа в руках мощную и манёвренную машину, мне захотелось полетать привычным плотным строем с дистанцией 30 на 50 метров.

— Юрич! Как ты посмотришь на то, чтобы я полетал плотненьким строем?

— Да мне то «до-фени», летай у него хоть на голове! Только вот как Митрич к этому отнесётся? Ох, не любит он, когда у него на хвосте кто-то висит! Давай, практикуйся!

Я плавненько сократил дистанцию до ведущего и занял место в плотном строю, справа и чуть выше «двадцатьчетвёрки» Попкова, привыкая к необычному силуэту вертолёта на таком же непривычном и объёмном остеклении командирской кабины Ми-24.

Минут пять-десять я приноравливался к выдерживанию строя на более тяжелом в управлении вертолёте, и через пятнадцать-двадцать минут наша машина уже стояла у крыла ведущего как вкопанная!

В остеклении бронированной двери кабины ведущего, на долю секунды появилось лицо Попкова, а затем исчезло. Но сразу же появилось вновь, и я увидел недоуменные глаза Митрича, пару секунд пристально разглядывающего наш борт, а затем опять исчезнувшего в своей кабине.

— О-о! Щас начнётся! - пророкотал Саня, - Сейчас будет сбрасывать тебя с хвоста!

Я продолжал «облизывать» конус несущего винта ведущего, на дистанции метров двадцати от него, но скорость по прибору, сначала медленно, а затем более энергично стала расти, и дошла до непривычной для меня скорости в двести девяносто километров в час. Борт натужно урчал лопастями, низко опустив нос, и казалось, что я стою на краю обрыва глядя во впереди расстилающееся воздушное пространство. «Крылышки-лепестки» датчика угловой скорости и сноса, расположенные на выдвинутой вперёд полутораметровой штанге, в носу вертолёта, колебались в бешеном темпе от набегающего ревущего потока воздуха.

Борт ведущего энергично отвалил влево, увеличивая дистанцию. Конечно же, я не был готов к такому манёвру и, с небольшим опозданием толкнул ручку вперёд и влево, подтянув рычаг «шаг-газа» почти подмышку. Наша машина, взревев четырьмя тысячами лошадей, ещё больше опустив нос, помчалась вдогонку за удаляющимся бортом. Но, как только мы вплыли в установленные параметры плотного строя, хищное тело впереди летящего вертолёта, резко накренилось в нашу сторону, и в остеклении обеих кабин мы увидели улыбающиеся моськи Попкова и его оператора Вовы Никольского.

Двенадцати тонная бронированная машина быстро наваливалась на нас своим хищным телом!

Я инстинктивно рванул ручку управления вправо, резко накренив вертолёт и опустил рычаг шаг-газа, чтобы отойти от «прыгнувшего» на нас вертолёта ведущего чуть ниже и вправо, но Митрич, так же резко выровняв вертолёт, рванул с заметным ускорением вперёд! Этот его манёвр возымел своё действие, и его машина вырвалась за считанные секунды на метров пятьсот.

- Тьфу ты! Да ну тебя нафиг! - беззлобно выругался я, а из передней кабины донёсся раскатистый хохот.

- А я тебя предупреждал! Не любит он этого дела!

- Да и пускай себе летает! Я попробовал немного, думаю, и этого будет достаточно!

- Ладно Борисыч, давай покурим! Дай-ка мне сигаретку!

- А как я тебе ее дам? - округлил я глаза, - Ты же в передней кабине!

- Посмотри под правую педаль, видишь мою руку?

Я согнулся под приборную доску и увидел пальцы Юрича, дотягивающиеся до моей ноги.

- О-о! А я и не знал о такой особенности двадцатьчетвёрки, - протянув и вложив в его руку пачку сигарет, - в нашей восьмёрочке все как-то поудобней!

- Ну, что есть, то есть! - пророкотал Юрич.

Оставшуюся часть, почти двухчасового полёта, мы уже выполнили на небольшом удалении от вертолёта ведущего, повторяя все его манёвры и прикрывая его хвост.

Внизу, по тоненькой ниточке серпантина, с небольшой скоростью двигалась длинная колонна автомобильной техники, бронетранспортёров и БМП, поднимая вверх серые клубы пыли. И пока она не пересекла узкий перевал и начала спускаться с Терского хребта на Горячеисточненское, мы елозили вдоль колоны, осматривая прилегающие к дороге склоны и небольшие проплешины зелёнки, которые могли в себе таить серьёзную опасность. «Чехи» могли устроить засаду в любом месте трассы, чтобы уничтожить, ну или хотя бы пощипать такой «лакомый кусочек», в виде этой большой и малоподвижной колонны. Хотя, при виде такого прикрытия, они вряд ли бы осмелились это сделать.

Колонна техники вышла из опасного района и вскоре в наушниках послышалась команда ведущего о развороте на точку. Мы сделали контрольный проход над нашими «подопечными», покачав им пилонами, и развернулись курсом на Ханкалу.

- Так! Ну что, умаялся наверное? Давай дальше я зайду на посадку, ты только мне шасси выпусти, - хохотнул Юрич, видать заскучав в своей тесной кабине, и при подлете к аэродрому взял на себя управление.

И через пять минут мы уже уставшие и удовлетворённые вылезли из своих кабин.

Я аккуратно, памятуя о небольшом «двадцатьчетвёрошном ритуале», вернее о правильности и последовательности выхода из командирской кабины, но всё равно путаясь в точности установки ног в технологические лючки-трапы, спрыгнул на землю и, выгнув затёкшую спину, потянулся.

Откуда-то из-за спины раздался голос Попкова:

- Юрич! Эт что это ты мне на хвоста присел?

Я обернулся и увидел резко остановившегося Митрича.

Его глаза, на подёргивающейся голове, приняли размер посадочных фар боевого вертолёта.

- Не-ее по-ня-ял! Так это ты сейчас был? - с удивлением смотрел он то на меня, то на выходящего с другой стороны Аксёнова, - Юрич! А как.... Как это? Так это ты был? - ткнул он в меня пальцем.

Я стянул мокрый шлемофон с головы и прикурил сигарету.

- Ты о чем Митрич? - обнял за плечи Попкова, развернув и легонько подталкивая его в сторону домиков тех.состава забасил Аксёнов, - Да он только подошёл со своей стоянки, начиная гулко смеяться.

Развернувшись ко мне полубоком, он незаметно махнул рукой и повёл дальше Попкова, стараясь не дать ему повернуться.

Я быстренько поднялся в кабину вертолёта, схватил свою сумку с боекомплектом и автоматом и шмыгнул за другую сторону борта, поняв его намёк, что лучше сейчас слинять отсюда подальше!

Вечером, когда все успокоилось, я зашёл в палатку своих боевых коллег. Саша с Попковым лежали на ящиках из-под снарядов, застеленных старыми солдатскими матрацами, и о чем то беседовали.

- Не помешаю?

- А-аа! Бандюга! - приподнялся на одном локте Попков, - Заходи-заходи!

- Александр Дмитрич! А я что? Я ни что! - с улыбкой округлил я глаза.

- Да ладно! Юрич мне все рассказал! Будем считать, что я ничего не видел! - тоже улыбаясь и пытаясь с укоризною посмотреть на меня, протянул Попков, - Если бы не твой безукоризненный полет, я бы ещё подумал. А так молодец! Не думал, что «восьмёрочник» вот так, сходу полетит на Ми-24! Так что с тебя причитается!

- А то-о! Вечером, в модуле, всё будет «хоккей»! Проведём «разбор полётов»! - подмигнул я, и выскочил из палатки.

Вечерний «разбор полётов» и в самом деле получился душевный! Правда, нам, конечно же, пришлось умолчать причину «посиделок» от остальных. Повод прировняли к чьему-то дню рождения, ну и то хорошо.

Спустя несколько недель, после тяжелейших боев, мы покидали Чечню.

Первыми улетали наши коллеги из среднебельского полка. Ил-76, ожидающий их в Моздоке, должен был доставить часть группировки на аэродром Возжаевка, что в Амурской области. Мы готовились следующим заходом, через пару дней, уже на приморский аэродром Хвалынка.

Мы стояли с Саней у раскрытой рампы Ми-26, в который грузились наши коллеги-амурчане, пристально глядя друг-другу в глаза. Санька молчал. Было видно его сильное переживание, да и у меня комок подкатил к горлу. Мы обнялись.

- Сань! Спасибо брат! Большое спасибо! - похлопал я его по спине.

Он чуть отстранился, посмотрев на меня мокрыми глазами:

- Ничего, мы ведь ещё встретимся!

- Да куда-ж мы денемся, Сань!

И мы встретились!

Как то, уже летая на авиазаводе испытателем, мне пришлось съездить в Средне-Белую для подготовки лётного состава к испытательным полётам на нашем авиазаводе. Саша в то время уже был командиром боевой вертолётной эскадрильи. Встретились мы как близкие родственники.

- Так брат мой авиационный! Живёшь ты в этой командировке у меня! И никаких возражений! — не оставил мне он, при встрече, никаких шансов.

Да я и не возражал! Только рад был таким редким минутам побыть вместе с закадычным боевым другом.

В кругу душевной и дружной семьи, мы с Юричем, сидя на кухне, опять вернулись в то «жаркое» лето девяносто шестого!

Его душевная и заботливая супруга, Марина Николаевна, старалась нам не мешать, но всё время была рядышком, понимая как дороги нам такие мгновения. Младшенькая дочурка Саши Алёнка, постоянно пытаясь «прорваться» к нам на кухню с различными расспросами, своевременно останавливалась «на дальних подступах» её старшим братом Александром.

Пройдёт немного времени, и его сынуля станет, как и он, настоящим боевым вертолётчиком, полным повторением своего отца.

Эх, Санька, Санька! Тяжело писать эти строки, когда его уже нет!

26 августа 2003 года при возвращении с полигона на приморский аэродром Черниговка, в составе пары со своим молодым ведомым Валерой Сыщуком, Юрич по команде ведущего впереди летящей пары, занял место в плотном боевом порядке четвёрки вертолетов, для красивого прохождения плотной группой над аэродромом.

Валера Сыщук, хоть и был подготовлен к полетам в боевых порядках с сокращенными параметрами, но в этот раз не смог удержаться в строю и поздно среагировал на энергичный манёвр вертолёта Аксёнова. Валеркин вертолёт, своим несущим винтом влетел в хвостовую балку и винт вертолёта Аксёнова, резко развернувшись вправо и опустив нос почти вертикально вошёл в землю. Машина Юрича, с отрубленной хвостовой балкой, на мгновение задрала нос, а затем с высоты 50 метров хлыстом упала вниз. От удара о землю кабина отделилась от фюзеляжа вертолёта и, в образовавшийся проём Саньку выбросило вперёд. Оставшиеся в баках пол тонны керосина рванули мгновенно. Когда к вертолёту подбежали первые очевидцы, Санька ещё был жив, горя у них на глазах. Но подойти к объятым пламенем машинам невозможно было даже на десять метров. Аксёнов так и сгорел рядом со своей любимой боевой машиной.

Через год мне удалось побывать на могилке своего боевого друга на Елшанском кладбище города Саратова, возле кладбищенской церкви. Со слезами на глазах я смотрел на два красивых мраморных памятника, с которых на меня по-доброму смотрели глаза двух летчиков, моего Саньки и его отца.

Штинов Станислав Борисович, полковник в запасе, ветеран боевых действий

На фото:

1. Штинов С.Б. – автор статьи

2. пара: Крутиков – Аксенов

3. Саня Аксенов и Стас Штинов

4. Александр Аксенов в домашней обстановке

5. На Елшанском кладбище г. Саратова