Я был власовцем

      Давным-давно отгремела Великая Отечественная война. Совсем немного осталось в живых настоящих участников тех великих  событий. После её окончания родились дети, дожившие  уже до старости. Казалось бы, время должно было  уже вылечить полученные раны. Но это совершенно не так. Почему-то  о военных событиях 1941-1945 годов  помнят не только  ветераны, но и молодое поколение. «Всё, что было не со мной, - помню», - пели мы когда-то. И память эта будоражит   души наших  людей.

       День Победы  в нашей стране стал главным народным праздником, к которому все ответственно готовятся – и стар, и млад. Искусственно невозможно достичь такого патриотического  накала человеческих эмоций, какой ежегодно  бывает в нашей стране  9 МАЯ. Но до Победы была самая жестокая, самая кровопролитная четырёхлетняя Великая Отечественная война, начавшаяся 22 июня 1941 года, унёсшая сотни тысяч человеческих жизней, развалившая уже с таким трудом налаженную перед войной  жизнь советских людей.

       Видимо, невозможно залечить глубокие сердечные раны, полученные людьми в те годы  и генетически переданные своим потомкам. До сих пор нормальный человек задаёт вопросы:  какие матери воспитывают таких  людей, которые уничтожают себе подобных? Почему до сих пор  существование России не даёт покоя западным и американским воротилам? Кому какое дело,  как мы живём, как мы строим наши внутренние отношения?  Сами разберёмся, если надо будет.

       Многие из наших «прозападных господ» ждут - не дождутся конкретного американского вмешательства в дела  России. Такие пожелания – не новы. Накануне Великой Отечественной войны в СССР тоже много было предателей. Они с первых дней не стали воевать с фашистами и сдались в плен, оправдывая себя тем, что являлись антисоветчиками и антисталинистами. Но сейчас нет ни советской власти, ни Сталина, а разъедающее изнутри страну скопище подобных лиц существует.  Конечно, не беспричинно и тем не менее.

      Прочтите предлагаемый материал,  хорошенько подумайте и решите: может, хватит  беспрепятственно растаскивать  страну по личным карманам, да при том ещё лить воду на чужую мельницу своей демагогией, если, конечно, вам за это не платят.

                                                                                                       Редакция «АВ».

           Отрывки из документальной повести  Л.А.Самутина                     

«Я был власовцем»

         Повесть представляет собой воспоминания человека сложной и трагической судьбы и посвящена она военному периоду: самые первые дни войны на передовой, плен, немецкий лагерь для военнопленных в Сувалках, участие во власовском движении в качестве офицера-пропагандиста - редактора  одной из власовских газет.

      «С детства проникся я нелюбовью к советской власти…  Я не был одинок в подобных настроениях. Слишком много было в те годы в жизни сраны объективных условий и обстоятельств, питавших наши настроения.

       Начинавшаяся в 1932 году европейская война разбудила  смутные надежды на то, что и у нас могут начаться какие-то перемены. В ожидании перемен и в тайной надежде на них я и жил последнее предвоенное время. Свою работу – чтение лекций в вузе, обучение студентов – я вёл с позиций совершенной лояльности, ни малейшим внешним проявлением не обнаруживал своих истинных взглядов. Теперь, оглядываясь на ту многолетнюю даль, я вижу, каким  самым ужасным для советской власти типом «врага» я был – врагом, настолько искусно замаскировавшимся, что этого никак нельзя было заметить.

       Вот в таком душевном состоянии застигло меня начало войны.

       Всякий возможный внешний противник виделся только как противник советской власти, потенциальный носитель добра для России. Собственно лицо такого противника, казалось, не имело значения, поскольку с его помощью могла быть достигнута основная мечта жизни – свержение советского режима в стране.

       Так и получилось, что когда в июне сорок первого года началась война, я не видел в немцах   врагов России, а только – врагов советской власти. Следовательно – своих союзников. Мысль о добровольной сдаче в плен, о переходе на сторону немцев не пришла мне в ту пору не потому, что не могла прийти, наоборот, очень даже могла, но просто не успела прийти. Военная обстановка первых недель сложилась так, что в той головокружительной быстроте перемен, которые тогда происходили, я и оглянуться не успел, как оказался у немцев в плену объективной силой обстоятельств. Только оказавшись в плену, несколько опомнившись от стремительности всего происшедшего, я обнаружил в себе отсутствие внутреннего протеста против такого поворота судьбы. Я понял, что хоть и не пришёл в плен добровольно, но в глубине души хотел этого, и вовсе не находил в себе желания воевать под лозунгом «За Родину, за Сталина».

       Вокруг меня в плену, хоть и находились люди примерно таких же взглядов, но не все же! Наоборот, подобных мне ненавистников строя было меньшинство, основная масса  переживала плен как тяжелейшее несчастье своей жизни и крушение судьбы.

       По официальной установке, особенно, действовавшей в те годы, в пленении виноватым может быть только один человек – сам пленный. Кто не хочет попасть в плен, тот не попадёт, потому что в положении, из которого у него не будет выхода, он пустит себе пулю в лоб, висок, в рот – куда сочтёт для себя более приятным. В плену оказывается только тот, кто хочет этого…  Даже такого термина не было – «попал в плен», а только – «сдался в плен».

       Мне казалось в те дни, что всё погибло, проваливается в тар-тарары, конец Красной Армии, крушение советской власти.

       Наше собственное крушение воспринималось нами, как крушение вообще. Вероятно, это следствие проявления человеческого эгоцентризма. Надо сказать, простые ребята из крестьян или рабочих, не привыкшие много думать о себе, а только – о деле, которое им поручено, гораздо менее повергались настроениям паники и упадка, а потому реалистичнее смотрели на вещи и на свою судьбу, и на свою роль».

        (Автор этой повести в самые первые дни войны находился в распоряжении 196-й дивизии) - ред.

       (Из мемуаров генерала Н.И.Бирюкова).

       «Обстановка, в которой оказалась 186-я дивизия в первые дни войны, не была характерной для всех соединений и частей. Уже в то время у нас имелись факты, когда войска были обеспечены всем необходимым и успешно вели борьбу с немецко-фашистскими захватчиками».

       «Только спустя четверть века, из воспоминаний генерала Бирюкова, узнал я некоторые подробности боевой обстановки тех дней.

       Оказывается, тогда в 14-15 километрах северо-западнее места, где нас остановили и ссадили с поезда, основные силы нашей дивизии были окружены и готовились к прорыву из первого окружения.

       Никто не знал задачи – куда идём, что нас ждёт, что делать каждому при встрече с немцами. Наши старшие командиры ещё не научились тогда воевать – что же было ждать от нас, младших?

       Надо отметить, что во всех русских войнах страна наша терпела неудачи в начальное время. Когда неудачи в начале войны не приводили в панику правительство, тогда оно, стиснув зубы, превозмогая слабость, продолжало упорствовать в борьбе – страна неизменно преодолевала злополучие начальных дней, недель, месяцев, и в конце концов выигрывала войну.

       Стоит внимательно полистать нашу историю и эта наша национальная, народная особенность чётко вырисовывается на её страницах».

      ( …Измотавшись от полного неведения по лесам и тыльным дорогам под Витебском, Самутин вместе с остатками своего подразделения решил отдохнуть на колхозном поле. Там их спящими и взяли немцы)- ред.

       «…Нас на машинах перевезли в маленький белорусский городок у небольшого озера. Огороженную забором территорию отвели под лагерь. Каждый день поступали новые и новые толпы бойцов и командиров… Вскоре немцы пригнали около сотни каких-то полурастерзанных гражданских и загнали их отдельно от всей массы пленных в угол, отгородив сразу колючей проволокой. Это были местные евреи, не успевшие эвакуироваться и не призванные по каким-то причинам в армию.

       Судьба их оказалась незавидной. В ворота их не вводили, - загоняли. Ещё правильнее – прогоняли сквозь строй. У ворот встало несколько пар диких фрицев с длинными здоровыми дубинками и нещадно лупили по чему попадя по одиночке прогоняемых через ворота евреев.

       Никто из нас, выросших в советской России после революции, никогда не видел своими глазами подобного обращения с людьми, и зрелище этого бессмысленного злобного избиения ни в чём  не виноватых людей было не только потрясающим, но и отвратительным.

        Это ведь шло в полный разрез с тем представлением об «освободительной» миссии немцев, которую я себе сочинил, и в которую стал верить, и которая, что ни день, то получала новые и новые удары и начала уже трещать, не успев укрепиться.  Сразу возникла мысль, а что же ждать ещё от этих извергов? Что ещё они  могут показать нам никогда не виденного нами? Неужели это они способны принести нам замену того, чем мы были недовольны у себя?

       В тот солнечный полдень на берегу Котры излечился я от одной из своих болезней – перестал верить в немцев, что они принесут нам свободу от большевизма. Не могли они нам её принести и не собирались. Свой звериный лик завоевателей, а не освободителей, они уже успели показать нам за эти первые недели плена полностью.

       …Судьба ослабевших и отставших была просто ужасна. Их пристреливали. Удивительной и непонятной была эта страсть немцев к истязаниям и издевательствам над людьми уже и так обречёнными на смерть. Физическими мучениями и надругательствами над человеческим достоинством они сопровождали человека до самой могильной черты и, казалось, никак не могли насытиться тем наслаждением, которое давали им эти истязания…

       …Мои чувства притупились от ежедневного вида беспредельных, казалось, человеческих мучений и страданий. И я уже всё думал – как это можно совместить, объединить кичливо бахвальство   высокой  «европейской» культурой  и поведение на первобытном, пещерном уровне человеческого развития. Немцы - исторические враги России. А мы приняли тогда желаемое за действительное, и с помощью немцев сами себе создали миф о том, что можно победить большевизм в России, не побеждая самой России, и пошли служить немцам».

       От редакции: судьба этого человека была искарёжена в начале немецким пленом, потом российской  тюрьмой  и ссылкой. Его повесть – не о раскаянии. Он хронологически и откровенно описывает большой кусок  своей  жизни. Многие факты должны заставить нас задуматься.