Объективная истина огнестрела. Повесть

Мне так не хотелось выезжать на это происшествие! Но всё честно: график есть график. Огнестрел. Тогда этим словом обозначали применение нарезного оружия. Сотрудник милиции Середа ранил из пистолета при побеге административно задержанного Куркина. Тяжкий вред здоровью. Что случилось? Почему это сделал именно Середа? Я его уважала за серьезное отношение к службе, за честность. Таких сотрудников днём с огнём...

–Что же такое случилось, Середа? –Сам не знаю. Он был сильно пьяный. Я его с машины довел до двери вытрезвителя. Пистолет в кобуре на поясном ремне у меня был, как положено. А он вдруг дернулся в сторону забора и побежал. Забор высокий. Я не думал, что он на забор полезет. Ведь еле на ногах стоял. Пока он эти 50 метров до забора бежал, я успел кобуру расстегнуть. В его сторону, вверх, стрелял. А он уже на заборе был. Вот и ранил в живот. Мы «Скорую» сразу вызвали. Он сейчас в больнице. Ему уже операцию выполнили, ранение через пах в живот снизу, состояние удовлетворительное.

–Может он еще что совершил? Преступление какое-нибудь?

–Нет, ничего не совершил. Да я же знаю, что против «административника» нельзя оружие применять, да еще на поражение. И «административку» документально мы не успели оформить. Кроме того, он ничего не совершил: просто шел, сильно пьяный. Мы его привезли отоспаться, чтобы он не стал объектом нападения. Вы же меня знаете. Спасли вот, – с сарказмом сказал служивый, – я чисто машинально: побег – пистолет, не осознано выстрелил. Даже не могу объяснить свои действия. Ясно, первый должен быть предупредительный, может я так и хотел, стрелял вверх, но выстрелил в него. Вверх, как положено. Он так быстро на забор заскочил. Виноват я, виноват, бесспорно.

–Давайте все-таки, хорошо этот вечер вспомним. Вы дежурили?

–Да, с ППС, старший наряда.

–Почему оказались в месте задержания Куркина?

–Ехали так, с какого-то вызова.

–Расскажите подробнее.

–Не имеет это никакого отношения к делу и к Куркину. Виноват я. Что вы меня расспрашиваете? Не помню, с какого вызова. Было часа три ночи, вызовов было много.

–И в этом месте было много?

–Нет, в этом месте один.

–На улице, в кафе, жилом доме?

–Жилой дом.

–Этаж? Квартира?

–Квартиры номер не помню. Этаж 3 или 4. Женщина там одна была. Какой-то пьяный стучался, требовал дверь открыть. Ломать начал дверь, когда она вызвала милицию. Она ему сообщила, что вызвала милицию, по её словам.

–Что замолчали?

–Я всё, собственно, сказал.

–Задержали дебошира или нет?

–Нет, он на момент нашего приезда ушел с места происшествия.

–А что там в этой истории необычного? Он ограбить её хотел или изнасиловать? Как она поняла?

–Это всё не то. Что вы расспрашиваете? Она чушь какую-то несла. Говорила, что парень её за кого-то принял, по имени называл, говорил: «Любимая, открой, прости, дурак я». Ну, и в таком духе.

–А одет как был?

–Мы не расспрашивали. Вы будете меня задерживать?

–Нет, не буду. А уволиться рекомендую, хоть пенсию назначат. А дело, простите, при любом раскладе, в суд пойдет. Единственное, что могу пообещать: объективность. Не всё так уж просто. И по сути, и в квалификации. Будете на подписке. И держитесь, не опускайтесь по жизни.

–Что вы! У меня семья, дети, мне нельзя. А суд посадит меня?

–За суд не могу сказать и не говорю, давно отказалась делать прогнозы. Обещаю вам объективность. Характеристики у вас хорошие. Можете и сами принести: из школы и бытовую. Жену допрошу. У вас с женой хорошие отношения?

Жаль, искренне жаль парня. От кого-кого, а от него никак не ожидала.

А что же Куркин? Опера доложили: пьет, скандалит в пьяном виде, много раз задерживали, в том числе с наркотой. Но не судимый. В больничной палате на одной из коек расположился симпатичный высокий парень, лет 19-ти, с наложенной на живот марлевой послеоперационной повязкой. Я присела на краешек его кровати, глядя в глаза, представилась. Парень взгляда не отвел и сразу без вопросов начал говорить.

–Сам виноват, много выпил. С девушкой поссорились. Хотел помириться. Она мне дверь не открывала. Милицию вызвала. А дальше ничего не помню. Где меня задержали, почему побежал, не помню. Но я ничего не сделал, никого не бил. Я помириться хотел, она не пустила.

–Скажите мне фамилию девушки и адрес?

–Не помню адрес, зрительно квартира на втором этаже сразу налево с лестницы. Номер не помню, никогда не обращал внимания.

–Частенько выпиваете?

–Не так уж часто.

–На учете состоите?

–За наркотики.

–Судим?

–Нет, только по «административке» много раз привлекался.

–Почему побежали?

–Не помню, почему побежал, откуда и даже, что в меня стреляли. Помню себя на заборе: вспышка, боль и одновременно падаю... долго- долго. В больнице уже врач сказал: «Огнестрельное» и пулю показал после операции.

Иду из больницы к девушке. Что ж ты, девушка, не впустила юношу? Ни у кого бы не было проблем!

Звоню в дверь на втором этаже слева от лестницы. За дверью молчание. Стучу. Отозвалась девушка, впустила в квартиру.

–Здравствуйте, – представляюсь, – вы знаете, что с Куркиным случилось?

–А что случилось? Он мне вчера вечером позвонил. По голосу поняла, пьяный. Сказал, что сейчас придет. Но так и не пришел.

–А вы бы впустили?

–Да, конечно, я его ждала. Он, конечно, выпивает. Но он мой парень, и мне он нравится, какой есть.

–А вы ссорились?

–Не помню, – и, помолчав, добавила:

–Нет, не ссорились.

–А почему он решил, что вы ссорились?

–Мы ссорились?

–Да. Он пришел, стучался, вы не впустили, вызвали милицию.

–Милицию? Я вызвала? С чего вы взяли? Я бы никогда не вызвала милицию. Он не пришел, я его не дождалась.

–А что было необычного в тот вечер для вас?

–Необычного? Все было как обычно. Я дома одна была, телевизор смотрела, его ждала. К двери подходила постоянно. Звонок у нас не работает. Слышала, этажом выше шум какой-то, громко стучали и разговаривали.

–Вы не вышли на шум посмотреть?

–Честно, побоялась, мало ли что? Второй раз подошла, уже всё стихло. Потом через некоторое время несколько человек по лестнице топали на этаж выше. Вы мне так и не сказали, что с Толиком?

–В больнице он, в хирургии, состояние удовлетворительное. Прочитайте, подпишите: здесь, здесь и здесь. Замечания будут?

–Нет, все правильно.

Иду этажом выше. Дверь слева от лестницы выбита и приставлена к косяку. В прихожей несколько человек обсуждают вопросы о порядке ремонта двери. Кстати сказать, двери были филёнчатые, из фанеры или деревоплиты. Железных дверей и решеток не было в тех квартирах советских граждан в то время, как и в других тоже.

–Здравствуйте! А кто хозяин квартиры, точнее хозяйка?

–Я здесь. Что вы хотели?

А я хотела произвести осмотр места происшествия и допросить хозяйку квартиры.

Вот она: сломанная дверь и вот человек, к кому ломился Куркин. И все правы, и никто не виноват. Любимая девушка и в самом деле была любимой и ждала. Куркин обиделся, что ему не открыли дверь. Женщина не впустила незнакомого ей человека. Наряд милиции приехал по вызову на дебошира, но не застал его на месте происшествия. Зато на обратном пути из желания обеспечить его же безопасность подобрали пьяного и привезли к медвытрезвителю.

Подсознательно Куркин, хоть и был изрядно пьян, помнил, что выбил дверь, возможно, понял, что в чужую квартиру, и побежал, чтобы не отвечать за свою грубость, за нарушение общественного порядка, так как состоял на учете за наркотики, а может и «наркота» при себе имелась...

И так сложились звезды.

Мне, следователю прокуратуры, какой резон при шквальной загруженности другими, более важными делами, столько времени заниматься, по существу, работой участкового? Просто- напросто, небезразлична судьба того самого сотрудника ППС. Согласитесь: выстрелить в такого субъекта, хоть и «хулигана по случаю», или просто в невинно выпившего – две большие разницы. И это станет очевидным для суда. По крайней мере, в колонию наш сотрудник не пойдет. На стройках народного хозяйства можно просто работать. Будь моя воля, я б его даже не увольняла…

Пысина Галина Александровна, старший советник юстиции, член Союза писателей России, член Союза ветеранов госбезопасности по ДВ региону