НА СТАРТЕ ЛИХОЛЕТЬЯ

 Забытые страницы истории Погранвойск

     В этом году исполняется ровно тридцать лет как три группы политических заговорщиков во главе с президентом РСФСР Б. Ельциным, президентом Украинской ССР Л. Кравчуком и председателем Верховного Совета Белорусской ССР С. Шушкевичем подписали печально известное Беловежское соглашение о создании Содружества независимых государств (СНГ).

     Этим раскольническим актом, с восторгом принятом и всецело одобренным США и странами Западной Европы, был дан старт началу вакханалии развала СССР, непредсказуемости и хаоса как в повседневной жизни простых людей, так и в деятельности новоявленных постсоветских государств. Начался период, названный позже «лихолетьем девяностых». И одними из первых, кто ощутил на себе все «прелести» этого самого лихолетья, стали пограничники Краснознамённого Среднеазиатского пограничного округа, в том числе воины Краснознамённого ордена Ленина Пянджского (Таджикского) пограничного отряда, охранявшие один из самых беспокойных участков государственной границы – границы между Таджикистаном и Афганистаном.

     Мне довелось с 1988-го по 1996 год служить на различных должностях в этом прославленном боевом пограничном соединении. Не претендуя на истину в последней инстанции, на полноценный показ грозовой атмосферы тех лет, хочу поделиться некоторыми своими воспоминаниями о, пожалуй, самом тяжёлом для Пянджского погранотряда периоде – периоде начала «лихих» 90-х в южных районах Республики Таджикистан.

     Развал Союза ССР, начавшийся после 8 декабря 1991 года – даты подписания Беловежского соглашения под Минском, - стал не просто неожиданностью, а тяжелейшим психологическим ударом для тех, кто принимал военную присягу на верность советскому народу и социалистическому Отечеству, кто с достоинством и честью выполнял свой воинский долг, кто десятилетиями до этого бдительно и надёжно охранял и защищал государственную границу единой многонациональной страны на её южных окраинах и кто вдруг в одночасье лишился советского гражданства, став непонятно кем и чем. Тем более, что 17 марта того же года подавляющее большинство советских людей проголосовали на общесоюзном референдуме на сохранение Советского Союза. А военнослужащие и члены их семей одного из старейших в Средней Азии Пянджского Краснознамённого ордена Ленина пограничного отряда, в составе которого были и русские, и украинцы, и белорусы, и татары, и таджики, и узбеки, практически единодушно высказались за целостность и неделимость Страны Советов.

     Надо признать, также достаточно дружно, пусть и не единогласно, выступили за сохранение СССР и все среднеазиатские союзные республики, руководство которых трезво оценивало и хорошо понимало, что их экономика во многом держится на устойчивых внутрисоюзных хозяйственных связях и что без дотаций из общесоюзного бюджета, составлявших, к примеру, в Таджикской ССР, ежегодно до двух третей местной казны, им не обойтись. Но разбуженные горбачёвской перестройкой националистические настроения и тенденции здесь стали создавать серьёзные проблемы. Мне, как депутату Кургантюбинского областного Совета народных депутатов, как члену комиссии по национальным отношениям, пришлось не раз в этом убедиться при выездах для экстренного разбирательства в возникавших межэтнических конфликтах в Джиликульском, Шаартузском и ряде других приграничных районов. К сожалению, Кургантюбинский обком Компартии Таджикистана, президиум областного Совета тогда почему-то старались замалчивать эту проблему, не принимали действенных мер по разрешению поначалу в основном чисто хозяйственных споров на местах. И это послужило впоследствии одной из движущих сил разгоревшейся на юге Таджикистана гражданской войны.

     Не прошло ещё и двух лет после вывода советских войск из Афганистана, часть из которых (например, 201 мсд, базировавшаяся севернее Кундуза) возвращалась по понтонной переправе через приграничную реку Пяндж на участке 48 ПОГО к основным местам дислокации в Душанбе, Кулябе и Курган-Тюбе. Из отряда убыли в свои пограничные округа временно приданные на усиление ММГ. Стала было понемногу восстанавливаться привычная система охраны государственной границы. Но полностью восстановиться ей так и не дали: уже в начале 1992 года оперативная обстановка на Пянджском направлении резко обострилась.

     В ночь с 16 на 17 января на левом фланге пограничной заставы «Файзабадкала» с афганской стороны в наш ближайший тыл прорвалась вооружённая группа с целью захвата оборудования насосной станции и с одновременной задачей проверить готовность и способность наших пограничников пресекать подобные грабительские действия. Группу захвата с островов между многочисленными рукавами Пянджа прикрывала огневая группа. Прибывшая на участок тревожная группа во главе с исполнявшим обязанности начальника заставы старшим лейтенантом Сергеем Мовшевым обнаружила нарушителей границы, спешно переправляющихся с частью награбленного через мелководное в это время года русло реки. Завязался бой, в результате которого бандитская вылазка было пресечена. Но офицер получил огнестрельное ранение в голову и погиб.

     Решительные действия пограничников на некоторое время остудили пыл непрошенных афганских «гостей». Однако новый прорыв был осуществлён с тыла, откуда его не ждали. Это фактически был удар в спину. Предприняли его представители набиравшей силу оппозиции – «вовчиков», которые с получением Таджикистаном независимости стремились сместить действовавшую на тот момент в республике светскую власть во главе с президентом Махкамовым и объявить о создании исламского государства. Для этого им требовалось оружие, которое можно было получить только на сопредельной стороне у талибов, всецело поддерживавших таджикских оппозиционеров-исламистов.

     Первая попытка группового перехода границы в Афганистан за оружием была предпринята 9 мая на правом фланге пограничной заставы «Пяндж». В качестве стартовой позиции посланники оппозиции, получившие в Душанбе доверительные письма-обращения к руководителям боевых отрядов талибов, использовали кишлак, располагавшийся всего в ста метрах от рубежа основных инженерных сооружений. Часть жителей этого кишлака, симпатизировавших исламистам, несколько дней укрывали нелегально прибывших в пограничную зону нарушителей, помогли им отследить ежесуточный график несения службы пограничных нарядов и сумели сохранить в тайне готовившуюся акцию «броска за речку».

     Ранним утром, ещё затемно, примерно за час до прохождения по флангу пограничного дозора, «вовчики» вырезали один из пролётов сигнализационного комплекса, погрузились в самодельные надувные лодки из больших камер от колёсного трактора и стремительно уплыли вниз по течению реки Пяндж. Возглавляемая начальником заставы старшим лейтенантом Сергеем Шумихиным тревожная группа, которой понадобилось буквально несколько минут для прибытия на участок сработки С-175, обнаружила лишь следы нарушителей. Те так торопились, что оставили на месте погрузки несколько непарных кроссовок, куртку и «самопальный» мелкокалиберный пистолет.

     Отряд перешёл на усиленный вариант охраны границы: по поступившей информации, боевики должны были вскоре вернуться, уже с оружием. Однако их первоначальный план круто изменил стремительный подъём уровня воды в Пяндже вследствие начавшего интенсивного таяния ледников в горах Памира. Ходоки за оружием так и не смогли пройти назад на участке Пянджского пограничного отряда. Лишь месяцем позже часть из них была задержана, а часть уничтожена при попытке оказать вооружённое сопротивление в ходе переправы с афганской стороны на одной из пограничных застав Московского пограничного отряда, расположенного выше по течению Пянджа.

     Убедившись в том, что пограничники по-прежнему начеку, нарушители не стали повторять неудачный опыт перехода границы большими командами. Они сменили тактику: после спада воды в бурных и многочисленных рукавах Пянджа участились случаи одиночных и мелкими группами (по 2-4 человека) вылазок в Афганистан. Трудность их пресечения при уходе заключалась в том, что сигнализационный комплекс основного рубежа охраны границы находился в непосредственной близости от берега реки. Достаточно было очередным гонцам за оружием преодолеть забор из колючей проволоки, переплыть один из ближайших рукавов Пянджа и они становились фактически недосягаемыми для пограничных нарядов. А система упреждающей информации о готовящемся нарушении в тот период уже не действовала – она отмерла вместе с развалом Союза ССР. К тому же многие из нарушителей были близкими или дальними родственниками жителей приграничных селений, в том числе представителей местных органов власти, бывших членов ДНД, доверенных лиц и т.п. Узы кровного родства получили негласный приоритет перед всеми прочими обязательствами.

    К тому же к концу весны усиливать охрану государственной границы на участке Пянджского пограничного отряда стало некем. Высшее руководство ставших «самостийными» Украины, откуда призывались и служили многие солдаты и сержанты,  а также Белоруссии приняли решение отозвать своих граждан на малую родину. В Душанбе из Киева и Минска прислали за ними транспортные самолёты ИЛ-76, и мы получили распоряжение командования действовавшей тогда Оперативной группы упразднённого Краснознамённого Среднеазиатского пограничного округа (КСАПО) срочно уволить призывников из этих республик, доставить их для отправки «по домам» в столицу Таджикистана. Вслед за призывниками потянулись и некоторые офицеры и прапорщики-украинцы, соблазнившиеся обещаниями новых киевских властей на богатое денежное содержание и широкие перспективы службы в силовых структурах «нэзалэжной». На линейных пограничных заставах осталось от четверти до трети, а в целом в отряде - не более 40 процентов штатного личного состава!

     Командование отряда во главе с подполковником Кортелайненом Олегом Карловичем, начальником штаба подполковником Борисовым Михаилом Александровичем решило основные усилия пограничных застав в этих условиях сосредоточивать на задержании добытчиков оружия при их возвращении с сопредельной территории. Тут «улов» был впечатляющим! Счёт шёл на десятки и даже сотни «стволов», так как каждый из «оруженосцев» нёс с собой сразу по несколько автоматов или винтовок. Как правило, это были старые английские «буры», «калашниковы» китайского производства либо оригинальные, но обшарпанные, давно потерявшие былое воронение АК-47 с сорокалетним «трудовым стажем». Попадались даже раритеты вроде ручного пулемёта Дегтярёва или пистолета-пулемёта Шпагина (ППШ) времён Великой Отечественной войны, уже не стрелявшие, а буквально плевавшие свинцом вследствие запредельного износа канала ствола.

     По действовавшему в тот период соглашению с правительством Таджикистана поначалу нарушителей вместе с их ношей, как вещественными доказательствами, отправляли вертолётами в Душанбе и передавали в правоохранительные органы республики. Позже, когда задержанное оружие стало загадочно исчезать из состава «вещдоков», было принято решение уничтожать его по акту непосредственно в пограничном отряде. Тем более, что передаваемые в руки местного правосудия боевики после нескольких дней пребывания в столичных КПЗ нередко снова возвращались в пограничную зону. Через неделю-другую их, случалось, повторно задерживали на границе с очередной партией приобретённого в Афганистане контрабандного оружия. Силовые структуры Таджикистана летом 1992 года практически утратили контроль политической обстановки и криминогенной ситуации в республике.

     Высшее руководство России, которую объявили правопреемницей бывшего Союза ССР, занятое коренной реорганизацией федеральных органов управления, включая дробление на отдельные структуры прежде единого КГБ, подготовкой к решительному слому социалистической системы хозяйствования и планового уклада экономики, к смене внешнеполитического курса, в первый год эйфории независимости не часто уделяло внимание «стражам границы», оставшимся на южных рубежах зарождавшегося содружества независимых государств (СНГ). Правда, когда в Туркмении, Узбекистане и Казахстане сохранившиеся с советских времён пограничные соединения и части оказались «приватизированы» властями этих новоявленных государств, в Ашхабаде и Алма-Ате были организованы временные российские Оперативные группы на период передачи полномочий национальной пограничной охране. А поскольку в Таджикистане, соседствовавшем с Афганистаном и Китаем, защитники границы избежали национализации (равно как и в Киргизии), то поначалу их правовой статус вообще не был определён, недавние советские пограничники оказались как бы «ничейными», предоставленными самим себе. Лишь после завершения междуусобных политических разборок в Душанбе все пограничные отряды и отдельные части объединили в Группу Пограничных войск Российской Федерации, подчинявшуюся непосредственно Москве.

     Но это произошло гораздо позже начавшегося лихолетья. С наступлением лета 1992 года некоторая реальная помощь «сверху» проявилась в доставке в Пянджский пограничный отряд - якобы на доукомплектование - около роты армейских воинов-десантников. Однако принятое кем-то решение оказалось крайне неудачным. Даже после месяца «акклиматизации» и дополнительного специального обучения удалось набрать не более трёх десятков солдат, более-менее пригодных для отправки на линейные пограничные заставы. Остальных по причине их откровенного нежелания освоить азы пограничной службы («Мы же десантники, а не сторожа!»), низкого личного морально-психологического настроя пришлось распределить по подразделениям гарнизона, прежде всего пополнить ММГ и ДШМГ.

     Нередко, будто специально игнорируя воинскую дисциплину, требования прямых командиров и начальников, часть из этого пополнения эпизодически совершали самовольные отлучки в город. Там их подпаивали вербовщики «вовчиков» и предлагали буквально в течение нескольких часов повоевать против «юрчиков» с последующей гарантированной доставкой к территории пограничного отряда. Оружием и боеприпасами обеспечивали без ограничений, за каждый час боёв с противником платили наличными по тысяче рублей. Некоторые соблазнялись и под хмельком соглашались показать свою удаль.  В результате только в августе несколько бравых «вояк» оказались раненными и покалеченными, а двоих убитых возвратили лишь через двое суток тяжёлых и утомительных переговоров, которые вёл с ваххабитами заместитель начальника отряда подполковник Жерняков Владимир Дмитриевич. Нейтральная позиция, которую заняли с первых дней противостояния между «вовчиками» и «юрчиками» и сохраняли до окончания гражданской войны пограничники, не поддерживая ни одну из воюющих сторон, могла быть основательно подорвана, если бы высшее командование своевременно не озаботилось откомандированием десантников из пограничного отряда.

     Не принесло в 1992 году удовлетворения и пополнение из весеннего призыва, поступившее в пограничный отряд. Мне, занимавшему в тот период должность начальника боевой подготовки, поручили возглавить учебный пункт, который в целях безопасности развернули не в учебном центре «Халкояр», а непосредственно в гарнизоне пограничного отряда. Поскольку предварительного отбора кандидатов для призыва в Пограничные войска, как это практиковалось в советское время, не стало, качество этого пополнения, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Но пришлось довольствоваться тем, что прислали, и после завершения программы учебного пункта ряды личного состава пограничных застав, застав ММГ и ДШМГ, подразделений обслуживания и обеспечения хотя бы частично возросли.

     В конце лета для уточнения политической ситуации на месте, оказания поддержки руководству Республики Таджикистан в Душанбе побывал с визитом и.о. премьера Правительства Российской Федерации Е. Т. Гайдар. Вместе с премьер-министром Таджикистана он нашёл время посетить также Пянджский пограничный отряд, на участке которого обстановка была самой тяжёлой и напряжённой. Егор Тимурович встретился с командованием отряда, с офицерами, прапорщиками управления и подразделений гарнизона. В ходе этих встреч были обсуждены многие насущные вопросы. Но их решение, в частности, оказание содействия в отправке «на большую землю» семей военнослужащих в целях обеспечения их безопасности и возможности продолжения обучения детей в школах, высокий гость отнёс почему-то к компетенции премьер-министра Таджикистана, с которым они якобы «обо всём договорились», но чьи властные полномочия в тот момент на приграничные районы фактически не распространялись. Не смог глава российского Правительства Е.Т. Гайдар определиться и с введением для российских пограничных соединений режима чрезвычайного положения. Его объявили только с 6 февраля 1993 года, когда гражданская война, полыхавшая на юге республики, уже завершилась.

     В течение сентября-октября вооружённые столкновения «вовчиков» и «юрчиков» шли с переменным успехом, то затихая, то вспыхивая с новой силой. Каждая из воюющих сторон была заинтересована получить поддержку от Пянджского погранотряда, и соблюдать нейтралитет было очень и очень непросто! Непросто, но крайне необходимо.

     Во-первых, требовалось во что бы то ни стало продолжать выполнение главной задачи: обеспечение надёжной охраны и защиты государственной границы. Бескомпромиссное, последовательное и настойчивое выполнение этой задачи крайне раздражало контрабандистов, «снабженцев» оружием из Афганистана, а также серьёзно мешало тем, кому нужен был беспрепятственный проход из-за рубежа инструкторов-«талибов», опытных моджахедов-наёмников из числа афганских и пакистанских граждан.

     Во-вторых, нужно было не допустить провокаций, сохранить экстерриториальность военных городков пограничных застав и гарнизона пограничного отряда, защитить жизни и здоровье пограничников, членов их семей.

     В-третьих, в отряде, окружённом многочисленными «фронтами» противоборствующих группировок, хорошо понимали проблемы организации снабжения всем необходимым пограничных застав, расположенных вдоль северных берегов Пянджа и Аму-Дарьи на сотни километров. Также не менее важно было налаживать и регулярное пополнение отрядных запасов оружия, боеприпасов, продовольствия, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества со складов в Душанбе.

     Тут уместно признать, что после вывода наших войск из Афганистана до развала Советского Союза в гарнизоне Пянджского погранотряда многое было сделано по благоустройству военного городка и в интересах самообеспечения. Так, под руководством начальника отряда подполковника (он вскоре получил воинское звание полковника) Муллаянова Рамиля Шамильевича, сменившего на этой должности подполковника Харьковчука Игоря Афанасьевича, были капитально отремонтированы котельная и банно-прачечный комбинат, спортзал, казарменные помещения ММГ, миндивизиона, оборудовано новое въездное КПП, проложены асфальтированные и освещаемые фонарями дороги, восстановлен летний бассейн, полностью реконструирован погранпредставительский комплекс, в котором не посчитал зазорным разместиться на ночь даже и.о. Премьера Правительства РФ Е.Т. Гайдар, побывавший в Пяндже. Большой вклад в проведение этих работ внесли тогда заместитель начальника ММГ по тылу майор Зеленский Виталий Николаевич, личный состав РМО, ИСАПР и других подразделений. И что особенно важно, в отряде построили и оборудовали собственную пекарню, позволявшую полностью удовлетворять потребности пограничных застав, личного состава гарнизона, членов семей военнослужащих  в хлебобулочных изделиях, прежде всего в ржаном хлебе и хлебе из высших сортов муки. 

     Только эту муку, дрожжи и прочие ингредиенты для хлебной выпечки, как и иное продовольствие можно было получить лишь на душанбинских пограничных складах, куда периодически снаряжались транспортные колонны в сопровождении боевой техники. Чаще всего такие колонны водил – и достаточно успешно - начальник штатной ММГ подполковник Мельник Анатолий Афанасьевич.

     Чёткое и неукоснительное исполнение пограничниками своего воинского долга, исключительная верность военной присяге и добросовестное несение службы по охране и защите государственной границы, несмотря на полыхавшую по югу Таджикистана гражданскую войну, на неопределённость правового положения Пянджского пограничного отряда, как и всей бывшей Оперативной группы войск КСАПО, на проблемы укомплектования кадрами и личным составом, материально-технического обеспечения вызывали определённое уважение у руководителей местных воюющих группировок. И они, как правило беспрепятственно пропускали наши колонны с грузами снабжения, никогда не обстреливали, обходили стороной территорию городков самых удалённых пограничных застав, не устраивали демонстративных провокаций на границе.

     Однако утверждать, что не было желающих поживиться за счёт пограничников, значило бы исказить истину. Используя отсутствие элементарного воинского порядка в сборных, наспех сколоченных бригадах боевиков, реального контроля (и, не исключено, намеренного попустительства) со стороны военного руководства среднего звена действиями «полевых командиров» на передовых позициях, при прохождении наших колонн по серпантинам горных участков дорог не раз предпринимались попытки увести хотя одну или несколько автомашин в заранее подготовленное ответвление, где уже ждали команды грабителей. Иногда это даже удавалось боевикам. Но охрана наших колонн строилась с учётом таких вариантов, «заблудившиеся» грузовики удавалось вовремя обнаружить и пресечь их разграбление.

     До окраин Пянджского района, в котором все летние и почти два осенних месяца «хозяйничали» ваххабиты, разогнавшие райком Компартии Таджикстана и районный Совет народных депутатов, органы милиции, поистязавшие с использованием изощрённых восточных пыток и расстрелявшие часть учителей местных школ из числа тех, кто не успел спрятаться в горах, первая волна боевых столкновений с «юрчиками»,  наступавшими из уже освобождённых от оппозиции («вовчиков») Шаартузского, Джиликульского и Кумсангирского приграничных районов, докатилась в середине ноября. Спасаясь от смертельной опасности, жители окрестных кишлаков и посёлков устремились в город. И самым безопасным его участком многие из них благоразумно сочли территорию военного городка пограничного отряда. Мы не могли их не пустить. Около двух тысяч беженцев – стариков-аксакалов, женщин и детей с домашним скарбом, который они смогли унести на себе или перевезти на ишаках, - пришлось разместить в районе летнего клуба, бассейна и прилегающей к ним парковой зоны. Продукты питания они имели с собой. Доставку воды обязался взять на себя штаб «вовчиков», который в тот период временно заменял разогнанный ими же прежний исполком Совета народных депутатов. Санитарные условия и охрану обеспечивали пограничники гарнизона отряда. Через три дня, когда боевикам оппозиции ценой больших усилий удалось остановить наступавших «юрчиков» на подступах к району и закрепиться на оборонительных рубежах, беженцы ушли.

     Почти до середины декабря длилось относительное затишье. Но затем после перегруппировки сил и средств «краснознамённые» отряды перешли в решительное наступление и одновременно с востока и с запада двинулись на Пяндж. Новая волна беженцев устремилась в поисках защиты и спасения на территорию пограничного отряда. На этот раз прибыло более четырёх тысяч человек. Намного хуже стало с продуктами; штабу «вовчиков», охваченному паникой от следовавших один за другим поражений, сдачей одного кишлака за другим, стало некогда заниматься снабжением беженцев водой. Обо всём этом теперь пришлось беспокоиться командованию пограничного отряда, а также непосредственным исполнителям: мне, как нештатному коменданту гарнизона, и моему помощнику – командиру комендантской роты старшему лейтенанту Николаю Курдалёву. Несколько дней и ночей в разноязычно галдящем импровизированном лагере царили отчаяние и страх в сочетании с надеждой, что приютившие местных жителей пограничники не дадут их в обиду.

     И эти надежды полностью оправдались. 27 декабря воинские формирования «юрчиков» взяли город Пяндж. Сколько они уничтожили при его зачистке своих противников – точной цифры не знает никто. Правда, могу подтвердить, что за зверства «вовчиков» по отношению к несогласным с идеями ваххабизма и радикального ислама, пришедшие в райцентр освободители ответили не меньшей жестокостью. Видел, как полтора десятка пытавшихся отстреливаться они разоружили, поставили на колени справа от входа в местную двухэтажную гостиницу (видимо, старались не повредить стёкла в окнах) и тут же расстреляли из пулемёта Дегтярёва. Видел, как большую колонну пленённых со связанными по рукам в шеренгах повели за автовокзал к гравийным карьерам и там, как потом стало известно, всех расстреляли.

     Но на территорию отряда в тот победный для них день «вовчики» не старались зайти и беженцев не тронули. Даже боевиков оппозиции, которые десятками в ужасе неминуемой смерти перелезали через ограждение территории пограничного отряда, безоговорочно, бросая оружие и боеприпасы, сдавались нашим офицерам и прапорщикам, возглавлявшим оцепление и боевое охранение, не преследовали. Некоторых их них, имевших огнестрельные ранения, контузию или просто временно спрятавшихся, поисковые группы победителей-«чистильщиков», которых по команде из Душанбе (якобы во избежание обвинений в пособничестве оппозиции) разрешили допустить в жилую зону, в течение нескольких последующих дней вытаскивали, вероятнее всего, по чьей-то наводке, даже из квартир офицеров и прапорщиков – близких родственников или хорошо знакомых, проявивших человеческое милосердие. В военный городок, где на гауптвахте разместили под охраной значительную часть сдавшихся, представителей этих групп не пустили, но в целом экстерриториальность расположения пограничного отряда была нарушена, а гарантия безопасности членов семей военнослужащих оказалась под сомнением.

     С началом решительного наступления «краснознамённых» отрядов на районный центр большая группа (около 300-400 человек) близких родственников боевиков-«вовчиков» и районных предводителей оппозиции предусмотрительно обосновалась лагерем неподалёку от инженерных заграждений на правом фланге пограничной заставы «Тугул». И когда к своим семьям присоединились недобитые «юрчиками» при взятии Пянджа боевики, а также не попавшие в их руки «идейные авторитеты» исламистов, вся эта масса людей, предвидя неминуемую расправу, гонимая ужасом и страхом смерти, двинулась на прорыв в сторону Афганистана. Во избежание кровопролития и человеческих жертв было принято решение пропустить беглецов через основной рубеж охраны и не препятствовать их переходу через реку Пяндж на сопредельную территорию.

     В новый, 1993 год, население южных, приграничных районов Республики Таджикистан входило с долгожданным миром. А воины-пограничники продолжали службу по охране и защите государственной границы по-прежнему в усиленном варианте. Общая обстановка на охраняемых отрядом рубежах оставалась беспокойной, тревожной и она требовала полного, предельного напряжения всех имеющихся сил и средств.

     Так началось лихолетье девяностых на участке бывшей советско-афганской границы в зоне ответственности Краснознамённого ордена Ленина Пянджского пограничного отряда.  Российские пограничники из Пянджа были выведены лишь в начале  XXIвека. А до этого им предстояло ещё больше десяти лет нести самоотверженную боевую вахту на горячем в прямом и переносном смыслах таджикско-афганском рубеже, за тысячи километров от Родины, признавшей их, хотя и с большим опозданием, своими гражданами.

Виктор АБРАМОВ, полковник в отставке,                                                     

с августа 1991 г. по апрель 1993 г. - начальник боевой подготовки отряда.