ИСТОРИЯ ПЛЮС ГЕОГРАФИЯ

         Постараемся озвучить наш взгляд на новую книгу историка А. М. Филонова «Амурская экспедиция Г. И. Невельского», недавно увидевшую свет в Хабаровском издательстве и при большом стечении общественности презентованную в краевой научной библиотеке.

          Новый исследовательский опус Филонова при всех прочих достоинствах, отличающих  его труд, можно рассматривать и как краеведческий путеводитель по местам на Крайнем Востоке России, связанным со становлением, развитием и укреплением на этих землях русской государственности.

         Информационная ёмкость книги чрезвычайно насыщена фактами историко-географического плана. Они проливают дополнительный свет на тернистый путь, проделанный русскими служивыми и «охочими» людьми в их стремлении «встреч солнцу». И таким образом -  широко отодвинули пределы Отечества. К берегам самого  далекого синего моря. На кромку Великого Восточного Океана. И даже шагнули на другой антиподный материк. В Америку, то бишь. Ведь недаром наш Державин Гавриил Романович, державный лирик Екатерины Великой,  «Коломбом Росским» нарек первого начальника Аляски,  основателя Российско – американской компании Григория Ивановича Шелехова

          Булат Окуджава, миновав пик своего диссидентства и заодно – вершину бардовой популярности, написал стишок, не без грусти возвращаясь в годы, когда   и юным был, и красивым. Дескать, мы чушь прекрасную пороли в младые времена свои.

          Каждый старик на склоне лет ностальгирует, об  юных  временах вспоминая своих. С этим ничего не поделаешь. Но чушь остается чушью,   сколько ни выворачивай её на изнанку. Рассказывать о том, сколько чуши натворил когда-то, стыдно почему-то. Даже духовнику на исповеди, каясь, едва проворачиваешь язык.

         Вот и мне сегодня не комфортно признаваться в своей бесшабашности, когда давным давно, будучи в командировке на Амуре, сходу «определил», как появилось   название прибрежного поселка Пузино. Экстравагантный топоним! Ничего не скажешь! Откуда. всё-таки, выросли ноги в имени амурского посёлка?

         Поспрашивал местных жителей. Прямо на улице. Первых встречных прохожих. Разводят руками. Мол, Пузино  оно и есть Пузино. Директор местной семилетки, кстати, гуманитарий по  специальности,  то ли историчка, то ли русичка  (простите, читатели, за школярский жаргонизм) тоже не внесла никакой ясности. Мало ли  чудных названий сёл   и деревень обитает на картах географических! И без того голова кругом идёт…

          Тогда-то и засияла перед глазами сногсшибательная, словно громом ударившая, догадка, мигом возросшая до статута этакой рабочей гипотезы. А ведь столь интригующее название    приамурского посёлка довольно просто   расшифровать! Если, скажем, предположить, что когда-то, во времена первых и последующих сплавов по Шилке и Амуру вместе  с поселенцами прибыли в обетованные пределы сии и  первые купчишки, разные там  Пузины, вот и откроется подлинная истина. Какой-нибудь Пузин  мог фамилией своей дать название населенному пункту, где развернул купчина толстопузый свою лавчонку-обираловку.

          Гипотеза сия мгновенно обрела крылья. Нашлись среди местных пахарей   горячие её сторонники. И действительно: Пузино  от Пузина!  Не иначе, кроме как сие объяснение следует взять в обиход: вот откуда есть и пошло наше Пузино…

         Я обнаглел до такой степени, что не постеснялся дать в краевой газете заметку, живописующую  мои приключения  на поприще топологической лингвистики. И – сел, что называется, в лужу.  Долго потом дразнили меня закадычные коллеги  и друзья, прилепив соответственную кличку: «Пузино от Пузина шагает! Пузино от  Пузина шагает!»

         Со временем личная моя «пузиниада»  сошла на нет. Но Пузино как было, так и осталось на карте ЕАО. И не только на карте. На местности – тоже. Действительно, за экзотическим этим топонимом стоит конкретное юридически-физическое лицо. Это - есаул Забайкальского казачьего войска Помпей Поликарпович Пузино, произведенный в войсковые старшины. За доблесть и отвагу, проявленные на боевом поле, когда выпроваживал с земли российской непрошенных квартирантов. Герой  де-кастринской обороны. Успешно отразил попытки англо-французского десанта высадиться на берега одноименной бухты в Татарском проливе.

          В этом бою отличился и рядовой   казак  снайпер Петр Таскин, метким выстрелом срезавший  вражеского офицера, командовавшего десантом.  Казака наградили солдатским «Егорием» четвертой степени. Таскин открыл счет георгиевских  кавалеров, заработавших свои   награды у нас – на Дальнем Востоке.

         Генерал-губернатор Муравьев в ознаменование  подвига есаула Пузино приказал увенчать его именем три казачьи станицы на Среднем Амуре. На той же карте ЕАО можно и днесь  найти (плюс к Пузино) еще две деревни со странными названиями: Помпеевка, Поликарповка.  (Обыграны имя и отчество героя.)  И никому  сегодня невдомек, в чью честь носят эти населенные пункты  свои загадочные имена. (За очень редким исключением, конечно).     

          Для меня топонимическая сия загадка раскрылась в полном объёме, когда углубился в содержание книги  полковника Филонова «Амурская экспедиция Г.И. Невельского».  Работа историка отмечена подзаголовком «Взгляд   из ХХ1 века». Скажу без лукавства: таких озаренных откровений  под обложкой «Экспедиции», новых       для   широкого общественного оборота,  сыскать можно множество. Открытия эти  -  логически выверенные, покоящиеся на прочном фактологическом фундаменте.  Историк добротно  выстроил свою пирамиду, сделал её  безупречной касательно первоисточников и архивного материала.

          За подробностями, имевшими место быть во время боя в заливе Де Кастри, позволю себе переадресовать уважаемых читателей  на страницы новой историко-географической работы выпускника «Фрунзенки», полковника Филонова. Автор глянул на  события более чем полтора столетней давности с высоты истекшего второго тысячелетия  от Рожества  Христова и увидел чрезвычайно важные  особенности  той эпохи, определившие дальнейший ход Истории. А героем другой – Камчатской обороны стал в те же годы адмирал Завойко, военный губернатор на полуострове, преподавший достойный урок англо-французским искателям удачи. С позором ретировались из Авачинской губы.                                           

             В самом деле, ради какой  такой идеи благой ввязались в драку с Русским Медведем Британский Лев  и воинственный Галльский Петух? Развязали войну. Восточную  (она же Крымская).  Только лишь за тем, чтобы пригреть на своей груди турецкого султана, которого обидел этот несносный  Найкл Примас, император всероссийский?

             Дипломатические и военные демарши, предпринимаемые Николаем Первым на Балканах и на Чёрном море, не имели целью   завоевание новых территорий. Отнюдь! Русский царь взял под защиту православную паству Палестины.    Иерусалимский    вселенский патриарх испокон веков пользовался привилегией -    хранить у себя ключи от Храма Воскресения Господня. Давняя, изначальная традиция. Её не нарушали и османские султаны. (Которые поначалу не вмешивались в конфессиональные дела покоренных народов.)

          А ныне царствующий повелитель турок поломал устоявшийся порядок: отняв   у православных, отдал ключи католикам. Спрашивается,  кому приспичило  сорвать изрядные дивиденды  на авантюре сей  зловещей?   Автор  книги полковник Филонов, как представляется, сумел-таки разглядеть сквозь толщу  лет истинную подоплеку  той давней заварухи, которую у нас в России называют Крымской войной, а «западные не разлей вода  партнеры наши»  именуют по- своему: война Восточная.

           Давайте последуем вместе с историком   за ходом  его размышлений. В конце сороковых – начале пятидесятых годов девятнадцатого столетия  классик золотого фонда русской словесности, выдающийся российский дипломат Фёдор Тютчев меткой эпиграммой  откликнулся на русофобскую   кампанию, развёрнутую в Туманном Альбионе:

                  Вот в воинственном азарте

                  Воевода Пальмерстон

                  Угрожает нам на карте

                   Указательным перстом…

            До Крымской (Восточной) кампании оставались хотя и считанные, но всё же не столь и короткие годы. Какие цели питал тогдашний британский министр иностранных дел  ( в дальнейшем – премьер)   Генри Пальмерстон, раздувая  весьма грозный, но, как ни крути,  остающийся пока еще бумажно-газетным антироссийский пожар?

               Ему не откажешь в проницательности – этому деятелю Соединенного Королевства.     Пальмерстон отлично помнил высказывание Фридриха Великого, прусского монарха и полководца: «Русские долго запрягают, но быстро ездят». Да и разведка у англичан       поставлена была весьма неплохо. Сумели засечь оживленную активность  россиян на своем Крайнем Востоке.  

              Как они умеют ездить быстро и без поломок, убедительно показали, в рекордно короткие сроки, протянув Николаевскую железную дорогу, связавшую Москву  с новой  столицею Санкт-Петербургом.  А ежели плюс ко всему  они также быстро и также качественно проложат колею через всю Сибирь к берегам Великого (Тихого) океана? Страшно было Пальмерстону даже думать про такую вероятность.

                Вот и выносила «агличанка проклятая», от коей все гадости проистекают, (родная мудрость стреляет в яблочко всегда!), новую каверзу против России. Затеяли Восточную - Крымскую кампанию. Вступились за турецкого султана…

             Удар по Крыму   и по Таврии (Одесса,   Херсонщина)  - это отвлекающий маневр Всего лишь! Хоть здесь и навалились  на Россию многие языцы, числом чуть ли не в десяток.  Нашествие очередного Интернационала!

            Главная  сверхзадача Восточной Войны – лишить Россию выходов на Океан. Так, считает автор «Амурской экспедиции», раскрывая содержание «стержня Пальмерстона», перечеркнувшего российские пространства увесистой чертою через все Зауралье, через Сибирь – до самых дальних, до окраин. На Крайнем Востоке страны. Трудно не согласиться с выводами исследователя.

           Содержание книги Филонова  далеко выходит за рамки,  очерченные её заглавием. Автор кратко, но достаточно ёмко, наглядно раскрывает деятельность двух дальневосточных экспедиций, организованных при поддержке правительства. Хотя одна из них, под руководством   академика  А.Ф. Миддендорфа, носила полуофициальный статут, а вторая, под командованием полковника Генерального штаба  Н.Х. Агте, и вовсе оставалась под грифом секретности.

          Обе экспедиции,  раскрывшие  несостоятельность, противоречивость, виртуальный характер  Нерчинского трактата о границе  (дальневосточный участок), подвели прочную правовую основу для последующих деяний генерал-губернатора  Муравьева и его ближайшего сподвижника капитана 1 ранга Невельского, чьими усилиями обширные территории в Приамурье и Приморье, открытые и освоенные казаками-первопроходцами, были  возвращены  в лоно Русского Отечества.

          Несомненный интерес    представляют краткие экскурсы исследователя в  научные области, связанные с историей  и развитием международного права, со специфическими аспектами, свойственными китайской внешней политике, вне зависимости от того, какие правители   и под чьим, что называется, скипетром, её проводят: так называемая стратагемность. (На житейский лад, обыденно выражаясь, расшифровать сие можно таким примерно образом: обмани  соседа, покуда он тебя не обманет).

         Книгу предваряют содержательные    предисловие,  а также обзорный очерк, посвященный    графу  Муравьеву Амурскому и адмиралу Невельскому, принадлежащие перу доктора  исторических наук Н.И. Дубининой.

         Не могу обойти вниманием и любопытные замечания полковника   Филонова, касающиеся английских правителей, остающихся главными геополитическими  противниками России на протяжении веков. В отношении нашей страны они не брезгуют самыми грязными, самыми отвратительными методами. Здесь и коварство, и вероломство, и неприкрытое вмешательство в российские внутренние дела.  Вплоть  до организации заговоров по свержению и даже физическому уничтожению наших государей. Примеров достаточно. Начиная с эпохи Ивана Грозного  (синдром   придворного лейбмедика Бомелии, который, как полагают историки,  приложил руку к дебилизации царя и последующему отравлению его). Попытки   похитить и ликвидировать императора    Петра Первого. Заговоры английских послов против      Павла Первого  (Карл Уитворт), против Николая Второго  (Джорж Бьюкенен).  При Советах эстафету сию подхватил Локарт.

         Дело, начатое Муравьевым Амурским, Невельским, их боевыми товарищами, нашло свое продолжение в последующих поколениях.     Генерал-губернатор Восточной Сибири  настоятельно ставил перед правительством  вопрос о насущной необходимости надежно связать  центральные губернии России с Сибирью и Восточным  Поморьем, построив транзитную железную дорогу.

          И уже на исходе   девятнадцатого столетия первую тачку породы в насыпь Транссиба опрокинул  во Владивостоке  цесаревич, будущий император Николай Второй. В 1916-ом году, со сдачей в эксплуатацию Амурского моста, первая очередь Великого Восточного пути вступила в строй. Вторую очередь – параллельную колею протянули при Сталине, Иосифе Виссарионовиче. При нем же началось строительство БАМа.  Его трасса легла по маршруту, в основных своих моментах совпадающем с наметками, предлагаемыми в своё время графом     Муравьевым Амурским.

         Полковник Филонов одну из  глав своего   исторического исследования посвятил подвигу   амурских строителей. В тяжелейших условиях военного времени трудились они на Восточном участке БАМа, самом сложном, пожалуй. И одержали блистательную Победу.  Ветка Комсомольск-на Амуре – порт Ванино и далее Совгавань не знает аналогов в мировой практике железнодорожного строительства. По рельефу своему, весьма непростому, казалось бы, непроходимому. Но – преодолели, дошли до Великого –Восточного океана.  Вложили весомую лепту в нашу Победу. Здесь – на нашем Дальнем Востоке поставила Россия последнюю точку Второй Мировой войны…                       

          Евгений КОРЯКИН, военный журналист,

          майор в отставке, член СВГБ