ВДАЛИ ОТ ШУМА ГОРОДСКОГО
 |
Рецензии Это только в научной - ненаучной фантастике или, быть может, в сюжетном сне каком-нибудь (они ведь иногда посещают нас) выпадает шанс выбрать времечко для того, чтобы жить в нем. Помните, у Стругацких: «Трудно быть Богом»? Захотелось там Румате ощутить на губах вкус раннего средневековья, и перенесли его ученые начальники на подходящую планетку, на коей как раз и происходят соответствующие исторические процессы. Социального эксперимента для, разумеется. Отнюдь не по блажи, обуявшей любопытствующего субьекта… Нам с вами, дорогой читатель, подобного удела не выпадет никогда. Увы! Приходится обитать и самовыражаться в реальной пространственно-исторической обстановке. В той самой, в которой угораздило нас появиться на свет Божий. Каждому времени, каждому географическому ландшафту, вмещающему и кормящему человеков, присущи свои особенные нравы и обычаи. Они могут проистекать как под знаком «плюс», так и под противоположным. В относительном смысле, конечно. Кому что нравится. На эту тему рассуждая, можно забраться в непролазные дебри множества проблем философско-этического свойства. Сие не входит в наше сегодняшнее амплуа. А я хочу рассказать о первом опыте историка, журналиста, археолога Владимира Иванова – Ардашева, литературного редактора, работающего при издательском отделе Хабаровского краеведческого музея имени Гродекова, проделанном на новом для него поприще художественной прозы. Он выпустил в РИОТИПе при Хабаровской краевой типографии роман «Оружейная поляна». Оговоримся сразу: беллетристика Иванова-Ардашева в изрядной степени окрашена мотивами публицистики. Но, видимо, с этим ничего поделать нельзя. Даже американский фантаст и детективист Эдгар Алан По, который все сюжеты свои и своих героев выносил в собственной голове, не может быть вполне нами понят, если не будем учитывать реалии исторического фона, осенявшего жизнь и творчество этого классика. «Оружейная поляна» невелика по объему. Но заселена книжка чрезвычайно плотно. Герои романа нарисованы автором, можно сказать, мастерскими, выразительными, полнокровными мазками. Его кисть не делает промахов и всегда попадает в средоточие души персонажей, заполнивших страницы романа. Автор в полном смысле слова не стремится выбирать время и место, в коих живут, трудятся, влюбляются, вступают в супружеский союз, спорят, порою ссорятся, а потом, глядишь, - и вновь помирились – приглянувшиеся ему, запавшие в память люди, с которыми он, несомненно сталкивался на жизненном пути своем. Он сам живет в этих реалиях. Единственная условность, допущенная Ивановым-Ардашевым, состоит, наверное, в том, что автор заставил их, таких разных по интересам жизненным и профессиональным, собраться вместе в рамках, весьма ограниченных по времени и по месту. (Совсем как в образцовых драмах и комедиях эпохи классицизма.) Но и в этом обстоятельстве, раскрою авторский секрет, угадываются жизненные перипетии, через которые пришлось прошагать самому Иванову-Ардашеву. Ему ведь довелось прочувствовать себя в самых разных ипостасях. И в шкуре студента – историка. И подвизаясь на поприще корреспондента молодежной прессы, работал он и на оборонном заводе в Амурске. Бывал неоднократно в археологических экспедициях – производил раскопы на Среднем и Нижнем Амуре, на джурженьских городищах Приморья. Выпускал и редактировал литературно-историческую газету в Ванино. Был заведующим отделом очерка и публицистики в редакции журнала «Дальний Восток»… Он и арену действий своих героев отнес ко временам, которые кажутся весьма и весьма далекими, но на самом-то деле являются истоком той эпохи, которая и сегодня не получила своего завершения. И Бог весть, когда эта полоса бедствий, неурядиц, трагических потрясений и лукавого окаянства, попущенная нам по грехам нашим, исчерпает сама себя. Может быть, когда, наконец, образумимся и научимся смотреть правде в глаза, навостримся различать, что такое белое, а что такое черное? Покуда не различаем… Есть, как говорится, у революции начало – нет у революции конца! Илье Оренбургу, писателю не без таланта, но в общем-то и не без оглядки на власть предержащих, умеющему тонко и хитро держать нос по ветру, принадлежит одна фраза, за которую ему можно простить многое. Он как-то обмолвился: всякая, мол, революция – это несчастье, надо ведь умудриться и довести до неё людей. Он, правда, оставляет за скобками рассуждение на щекотливую тему: кому все-таки это выгодно и крайне необходимо – разжигать и раздувать всенародный пожар… Уместно, по - видимому, будет вспомнить и про марксисткую классическую догму насчет революционной ситуации. Помните? Это - когда низы уже не желают жить по-старому, верхи еще не умеют руководить по-новому.
Революции-то не возгораются на пустом месте. Они ведь денег стоят. И – немалых! Значит, кто-то должен хотеть их сознательно, а не просто из-за того, что невтерпёж. Надоело, дескать, сносить бытовые, социальные и прочие иные дискомфорты! Мы это проходили. И не раз. В феврале девятьсот семнадцатого года, например. Второе издание российского Февраля, как представляется, состоялось в начале девяностых годов двадцатого столетия. И тогда, и теперь - сценарий один и тот же. Сначала доведем ситуацию до горяче-белого накала. Потом с башни броневичка (или там – на танк взгромоздившись) призовем к ниспровержению… Действие романа Иванова-Ардашева, как отмечается в издательской аннотации, проистекает на фоне судьбоносных – разгромных событий, разворачивающихся в столице России в начале октября девяносто третьего года. Там, в Москве, первый - «опуевший» президент РФ приказал расстрелять из танков Парламент. (Допреж того он требовал от Верховного Совета особых полномочий, дабы установить в Федерации так называемый особый порядок управления – ОПУ; потому и прослыл в тамошней молве под столь неблагозвучным прозвищем: «Ох, ребята, смех и горе! Это – полный беспредел. В префектурах вор на воре, «Всенародный» - опуел…») Здесь, в приморской глубинке, в поселке всё еще преуспевающего лесопункта (как при Советах) и в распложенном неподалеку полевом лагере археологов жизнь течет без водоворотов и перепадов русла, без причудливых меандрообразных кривунов и так далее. Дело в конце концов оборачивается даже и хэппи-эндом. Симпатичные парочки, вставшие на путь любви и завязывания брачных отношений (Марина Кольцова – Андрей Чепиков и Олеся Мартинович – Максим Булдыгеров), склоняются к тому, чтобы затеять честной пир да сыграть свадебку. «Война – войной,- разумно обмолвилась одна из героинь,- а детей делать надо!» (Заметим в скобках: в эпоху острейшего демографического кризиса сие становится одной из самых благих и самых насущно необходимых задач общегосударственного масштаба!) Не надо себя обманывать: любая революция, под каким бы флагом она ни совершалась, какие бы высокие цели ни провозглашались при этом, всегда имеет следствием своим поистине пугающее по широте и по размаху всеобщее одичание людей, крайнюю степень их озверения, нравственного падения и деградации. Нынешнее поколение тех, кто выбрал пепси и кока-колу, успело подрасти и, по сути, не имеет представления о том, как в девяностых прошлого столетия опустошались пьедесталы, как в прах и пепел пускались на ветер идеалы, коими осенялись и трудовые подвиги, и ратные свершения, и творческие поиски академиков … И все же, думается, далеко не каждый поддался тогда митинговой эйфории. А если, хотя и сделал некоторый шаг, дабы посильно поучаствовать в баррикадном действе и оборонить «едва родившуюся демократию», то и образумился очень скоро. Среди персонажей «Оружейной поляны» к такой категории можно отнести людей молодых, грешивших в годы «застоя» диссидентсвом, немного фрондирующих противу властей. Но здравого смысла у них все-таки достало. И Чепикову, и тому же Булдыгерову (сумевшему–таки поймать свою маленькую рыбку в мутной водичке развалистско-прихватизационных реформ). Удачливый делец местного разлива свалившиеся на него золотые дождички направляет всё же не на «куршевельское» обжорство и сверхпитие фирменных коньяков, но - на дела, угодные людям и отечественной исторической науке. Финансирует археологические раскопки на древнем городище. ( Потому и слывет у энтузиастов от археологии под почетным прозвищем «Лорд Карнарвон». На денежки сего английского аристократа британский египтолог сэр Говард Картер отыскал под Каиром в знаменитой долине Гиза пирамиду юного фараона Тутмоса.) Люди старшего поколения, такие, как профессор Иван Петрович Зверев, как типичный «красный директор», начальник лесопункта Петр Акимович Муромцев ( в прошлом – боевой офицер-танкист, участник пражских событий в конце шестидесятых годов прошлого века) воспринимают перемены, происходящее на их глазах, с затаённым чувством горечи и неприятия. Впрочем, тревожный холодок ожидания смутных годов безвременья, как мне представляется, не покидает внутреннего состояния большинства героев «Оружейной поляны». Они остаются людьми в полном смысле этого слова вопреки накатывающим валам очередной передряги, навязанной нам под шумок «перестройки» и демореформ. Это их главный подвиг – юного конкистадора исторических познаний Федюни Мальцева, профессора, доктора наук Валентины Борисовны, подвизающейся на музейной ниве, обрусевшего японского военнопленного Масумото Мацуи (по-русски если сказать, то дяди Яши Японского), не пожелавшего вернуться из России на родные острова, дяди Вити –Каратэиста, бывшего «морского волка»… Искушениям грозной кары они не поддались. Сохранили в душе своей и порядочность, и элементарную честность, и неприятие зла, стремление противостоять ему. Думается, в этом остается залог того, что худо-бедно судеб удары они перенесут… Оптимистический настрой первой беллетристической книжки Иванова-Ардашева остается неизменным. Наверное, в этом и кроется её главное достоинство. В заключение хочется сказать пару слов о буквальной узнаваемости героев романа. Не могу отделаться, например, от ощущения, что с любителем – оружейником Чепиковым я уже встречался. И не где-нибудь, а именно в Хабаровске, и даже лично знаком с ним. А «красный директор» Муромцев не только почти зеркально похож на директора Прончатова, изваянного в свое время Вилем Липатовым, но и реально живет и действует в ипостасях моих знакомых из поселка Де-Кастри (Татарское побережье) и из лесопункта Булава на Нижнем Амуре. Видать, и автор «Оружейной палаты» с ними был знаком…
Евгений Корякин. |
