Чернильная ночь

Чернильная – это когда не клякса замысловатая на белом листе бумаги, а когда головой да в бочку. С чернилами. Синими. Фиолетовыми. Чёрными. По плечи и с размаху. Когда черные безмолвные деревья на синем, исинном чёрном фоне.

Без ветерка и надежды. Без лучика света.                                                                        

А идти тяжело, когда не знаешь и не умеешь. И чтобы не рухнуть, не врезаться, не кувыркнуться, не упасть нужно совсем чуть-чуть. Остановиться. Подышать этой чернью. Стать её частью. Стать тенью, пятном кляксой в кляксе. Сжать до невозможности глаза. Постоять. Открыть. И идти. Идти, куда эти самые глаза глядят или не глядят.                                                                       

И тут другие рецепты чтобы выжить в этом враждебном со всех сторон мире. Чтобы выжить в этой войне. Чтобы дойти. Чтобы победить. И рецепт прост. Закрывать глаза и открывать уши. И ещё лучше прижаться к дереву и врасти в него. И слушать округу через него. Он тут давно, а ты прохожий, понаехавший. С ним по-хорошему, а он спасет. Подскажет.                                                                           

Фипивишка на горизонте. Сколько?! Восемьсот, километр? Этой тьма не тьма. Она другим глазом смотрит. Рыскает. Ищет тепло рук да блеск глаз. А видит далеко. Оправил надобности во тьму, на пенек, на дерево – почитай костер развел в лесу. Смотри подружка! Я тут!                                                                           

А ты вжимаешься в спасительный ствол, замираешь камнем... Лети, лети своей дорогой... Ушла... А бензопила?! Что ей пилить тут, ночью, когда ничего не видно!? С натугой, надрывом… И только не над головой. Только не рядом. Зависнет и разродится миной противотанковой с какой-нибудь жарко горящей жидкостью. Чтобы теплее стало. Чтобы согреть... До состояния окорочков гриль... Для слабонервных. Для тех, кто с нормальной психикой утро с фаршем и кусками мяса. В разных местах. Но это не всем. Это тем, кто слушал и вжимался. Тем, кому просто повезло.                                                                             

Под утро. Предвестником света. Летят и гудят куда-то над головой, не видимые, но физически наполняющие воздух и расползающуюся тьму ракеты. Наверное те, которые мстят за ночной беспредел. Но беспредел тут, а они погудят и гулом растают в капельках рассвета. Они там, а мы тут. И землянки тут не в три наката, а в один. Дронбеспилотник «Баба-Яга» такие разматывает на раз. Как грецкий орех под молотком. А бревен нет. Если порезать те, что вокруг, те спички что еще остались стоять, то как слышать ночь? Как? А если не слушать, если попилить, то исчезнет маленький, но барьер между жужжащими смертью и трепыхающимися жизнью.                                                                     

Утро бывает добрым и тихим. Оно всегда такое. И дома. И на войне. Но как его ждёшь, как трепыхается и замирает сердце в ожидании света, первых лучиках далёкого солнца. Ой, как ждешь! Время, когда у летающих сосущих жизнь пропадает возможность видеть тепло. Дыхание. Надежду. Время, когда можно отдохнуть, согреться и отойти. От страха и холода. От холода и страха. Время, когда появляются добрые, живые, юркающие по веткам и стволам птички. Когда ты смеешься им как ребенок. Забыв про ночные ужасы и маты.                                                                             

Маты ... автоматы... Автоматы... Сколько тут всего придумали Кулибины и оружейники, чтобы помочь выжить. Против дронов автомат как дробинка по стае воробьев. Время на доли секунды, скорость, свист и кирдык. Успеешь? Успеешь дать очередь на этих отрезках секунды? Успеешь прицелиться и попасть! В маленькую летящую копьем цель? То-то и оно. Вот и придумывают, накручивают, наваривают, привязывают. То, что остановит.                                                                            Автомат превращают в ружье, стреляющее дробью. Пусть один выстрел, но вдруг повезет. И вдруг это именно тот случай, а? Много всего придумали. От простой дроби до дроби с кевларовыми нитями, от простых патронов, автоматных, до начинённых дробинками, может даже пластиковыми или резиновыми... Кулибиными полна земля русская. За тем и побеждаем.                                                                         

Утро, это хорошо. Поутру, можно определить. Что прошли сутки. Тут свои часы, своё время. Утро подсказывает, что необходимо поесть. Что нужно сообразить что-то, что разогреет холод и тушёнку. Струю горячей воды в бумажную кружку с лапшой. Пир.                                                                  

По-разному бывает. Ребята рассказывали, что и желуди приходилось грызть. Когда били по ним не только железные птички-дроны, но и артиллерия. Когда ночь становилась днём, а день незнамо чем. Когда накат за накатом, есть не хочется. Хочется патронов и гранат. До слез, до дрожания рук. Патронов и гранат! Враг не должен, не имеет права ступит на нашу землю! И подняться бы во весь рост, да вперед... Но пока нельзя. Встанешь и налетят свистяще-жужжащее.                                                                        

Облепят. Не дойти. По трезвому надо. По обстановке. А обстановка такова, что проигрываем в технике, в подавлении, в железных птичках и разведке. Но это не всегда. Это до поры до времени. Мы русские. Нам только собраться в кучу, уцелеть, а потом и не остановить нас... Тем более что тут одни герои. Просто обычные герои.                                                                  

И не понять, в теплых чистых постелях, лежащих у телевизора с попкорном, как принято сейчас говорить, что сие значит. Молчащие. Трезвые. Думающие командиры. Не те, что по телевизору показывают в особняках да в наручниках. Не те. Совсем другие молодые, живые, командиры. Ценящие каждого, надеющиеся на каждого. Они тут. От командира батальона, до взводного. У них на плечах не только собственные страхи и мысли, у них люди.                                                                  

Те, с которыми они радуются солнцу. Те, с которыми они делят последнюю банку тушёнки. Те, которые отдают свой глоток воды, обезболь и жгуты. Те, которые идут впереди в бой, не прячась и не оглядываясь. Те, которые знают, что каждый и закроет товарища от пули, оттолкнет от железной птички, прикроет очередью, вытащит из-под огня. Те, кто тут любит Родину, защищает её и не кричит об этом на каждом углу. Он делает свою работу. От комбата до лейтенанта. От лейтенанта до командира корпуса. Каждый впереди. И каждый черпает мерой свою ответственность. И у каждого она своя. От половника до ведра...                                                                      

Как-то мне позвонил один давний «друг». Говорит, ты дай там полковникам денег, и тебя не пошлют на передовую... Под пули, мины и снаряды. Как же вы там далеки. И от передовой, и от людей, и от здесь... Полюсами... Когда лучшая еда, это патроны, патроны и патроны. Когда счастье – это твои товарищи, наши дроны, наша артиллерия, наши танки. Когда счастье умыться напрочь и насквозь потом, а не слезами разного цвета. Когда есть что загрызть и запить. Когда день. Когда победа. Когда ночь, чернильная ночь ещё не пришла... Когда ты знаешь, что ты победишь и ночь и себя...

Григорий МУЛЯР

«Ветеран янтарных рубежей», № 1 (59) – февраль 2025

Газета ветеранов органов госбезопасности по Калининградской области