Гранит Балаклавы

Пограничники в обороне Севастополя. 1941 – 1942 г.г.

В самом центре Севастополя, на площади Нахимова, сооружен величественный мемориал, на котором золотыми буквами увековечены названия воинских частей, защищавших город в 1941—1942 годах. Есть на обелиске и пограничные части. В 250-дневной обороне города-героя принимали участие 456-й сводный полк пограничных войск НКВД, 1-я морская пограничная школа младшего начсостава и 24-я пограничная комендатура.

Еще в конце августа 1941 года Военный совет 51-й Отдельной армии, на которую была возложена оборона Крымского полуострова, принял решение сформировать на базе пограничных частей Крыма 4-ю стрелковую дивизию с задачей воспрепятствовать высадке морского десанта противника на южном берегу полуострова от мыса Айя до Судака. В рамках исполнения данного решения Управление пограничных войск Черноморского округа было переименовано в управление 4-й стрелковой дивизии. Должность командира соединения принял начальник погранвойск округа комбриг Н. Киселев, военкома дивизии — полковой комиссар Б. Родионов, начальника штаба — полковник В. Абрамов.

На базе 23-й, 24-й и 25-й отдельных пограничных комендатур были сформированы 3-й, 6-й и 9-й стрелковые полки. 3-й стрелковый полк (командир полка — майор Рубцов, военком — старший политрук Тилинин, начальник штаба — капитан Кочетков) получил участок от мыса Айя до мыса Аю-Даг. 6-й стрелковый полк (командир полка — майор Мартыненок, военком — полковой комиссар Ермаков, начальник штаба — капитан Кашин) отвечал за участок от мыса Аю-Даг до Нового Света. 9-й стрелковый полк (командир полка — майор Панарин, военком — старший политрук Молоснов, начальник штаба — капитан Лебеденко) занял участок от Нового Света до Судака. Командирами батальонов и рот назначались в основном офицеры-пограничники. Пополнение переменным составом дивизия получила от военкоматов из числа выписанных из госпиталей и призванных по мобилизации местных жителей.

В сентябре, когда возросла угроза полуострову с севера, 4-я стрелковая дивизия получила команду: «Продолжая выполнять ранее поставленную задачу наблюдения за морем и препятствования высадке морского десанта противника, основные силы выдвинуть на рубеж: Старый Крым — Карасу-базар — Эски-Сарай — ст. Альма — Бахчисарай — Биюк-Сюрень с задачей не допустить противника в горы и далее к морю».

В октябре из Одессы в Крым стали прибывать войска Отдельной Приморской армии генерал-майора И. Петрова, вместе с которыми был эвакуирован 26-й Одесский пограничный отряд, принимавший участие в обороне Одессы. С его прибытием 4-я стрелковая дивизия получила пополнение из опытных, обстрелянных пограничников.

В тяжелых боях конца октября 1941 года соединение понесло большие потери и, лишившись основного своего состава, на базе Одесского пограничного отряда вскоре было реорганизовано в 184-ю стрелковую дивизию, а ее полки — соответственно в 262-й, 294-й и 297-й стрелковые полки. Командиром дивизии был назначен полковник В. Абрамов, военкомом — батальонный комиссар И. Кальченко, начальником штаба — майор Б. Серебряков.

Перед частями соединения стояла задача оборонять морское побережье от Балаклавы до Феодосии общей протяженностью около 200 км. 30 октября 1941 года немецкие войска преодолели Ишуньские укрепления и ворвались на полуостров. 11-я немецкая армия под командованием генерал-полковника Эриха фон Манштейна, имея двойное превосходство в людях и более чем тройное — в танках и самолетах, начала наступление на Севастополь.

С упорными боями отходили наши войска с Перекопских позиций. В этих ожесточенных схватках насмерть дрались пограничные части. На одном из крымских перевалов и в наши дни можно увидеть памятную табличку с надписью: «Здесь, у подножия горы Каратау, 5 ноября 1941 года в неравном бою с передовыми отрядами немецкой 22-й пехотной дивизии погибло более 25 пограничников из состава 294-го и 297-го стрелковых полков 184-й стрелковой дивизии погранвойск НКВД СССР. Погибшим за Родину — слава!»

После прорыва Ишуньских позиций немцы получили возможность широкого маневра до Крымских гор, т.к. подготовленных оборонительных рубежей для оказания сопротивления у защитников не было. 184-я дивизия получила приказ: «Отвести части и занять для обороны новый рубеж: Таку-Эли — Карасу-Базар — Зуя — Александровка — Розенталь — Мазанка с задачей задержать продвижение противника к морю». Однако создать устойчивую оборону на заданном рубеже не удалось.

С кровопролитными боями отходили пограничники к горам. В местах, где удавалось закрепиться, велись не только оборонительные бои, но и наносились контрудары. Так, батальон во главе с комиссаром П. Полосновым дважды выбивал противника из Алушты, а 262-й пограничный полк под командованием майора Г. Рубцова в течение трех дней удерживал позиции в районе Мазанки, где противник наступал особенно активно. Линии фронта как таковой не было.

Дивизия, отрезанная от основных сил армии, несла тяжелые потери. Личный состав пробивался к Севастополю отдельными небольшими группами. По узким горным тропам, по высохшим руслам рек, отстреливаясь от немецких автоматчиков, выходили из окружения пограничники. Всего к Севастополю вышло около тысячи бойцов и командиров — все, что осталось от более чем десяти тысяч человек. Все они прибыли с оружием и твердым желанием продолжать борьбу с врагом за Севастополь.

Коротким оказался боевой путь 184-й стрелковой дивизии НКВД. Она дралась четверо суток на рубеже в предгорьях Крыма, а затем 14 суток пробивалась через горы в Севастополь. Трижды немцы безуспешно пытались перехватить части соединения, но они каждый раз прорывались из окружения. По информации руководителя партизанских отрядов Крыма А. Мокроусова, к партизанским отрядам в этот период присоединилось много пограничников. Вместе с остатками 262-го полка 184-й дивизии в Севастополь вышел и его командир майор Рубцов, бывший офицер штаба пограничных войск Черноморского округа.

Подтянутому, энергичному офицеру, зарекомендовавшему себя умелым, волевым организатором, и был вверен сформированный из вышедших из окружения пограничников 456-й сводный пограничный полк. Герасим Архипович Рубцов родился 16 марта 1904 года в селе Березовка Боровского уезда Воронежской губернии в крестьянской семье. В 1926 году был призван в Красную армию. В 1930 году окончил Омскую пехотную школу. С 1934 года проходил службу в пограничных войсках, последовательно занимая должности руководителя тактики 4-й пограншколы в Саратове, начальника штаба 24-го отряда, помощника начальника отдела боевой подготовки штаба Черноморского округа.

11 ноября 1941 года немецкие войска начали первый штурм Севастополя, в котором принимали участие 4 пехотные дивизии, около 150 танков и более 300 самолетов. После нескольких ударов, понеся большие потери, противник был вынужден остановить наступление. 17 декабря он предпринял вторую попытку овладеть городом, однако и на этот раз цель не была достигнута.

Немалую роль в срыве планов немецких войск сыграли пограничники, которые сражались на всех участках обороны и особенно под Балаклавой, куда пограничный полк был переброшен в середине ноября 1941 года, сменив обескровленные в тяжелых боях подразделения курсантов 1-й морской пограншколы. Как вспоминал бывший командир взвода 2-го батальона полка К. Хомутецкий, Балаклава горела. Улицы были усеяны трупами. Жители исчезли, вся жизнь замерла.

Пограничникам достался трудный и ответственный участок обороны — от совхоза «Благодать» до обрывистых берегов Балаклавской бухты. Овладев Балаклавой, враг мог не только получить выгодную стоянку для своих кораблей, но и выйти на Севастопольское шоссе, отрезав защитникам города выход к морю. Сложность обороны маленького городка заключалась, прежде всего в том, что немецкие позиции находились в районе высот 212 и 386, с которых отлично просматривался и простреливался весь город, расположенный в горной расщелине по берегам глубокой бухты.

Враг не замедлил воспользоваться выгодным положением, методично расстреливая не только транспорт, движущийся по шоссе, но и убивая мирных жителей, изредка появлявшихся на улицах. В ответ на это в пограничном полку появились мастера снайперского огня, имена которых стали известны далеко за пределами Приморской армии. Стреляли они так, что ни один немецкий солдат или офицер не осмеливался показаться на открытом месте. А если и находился такой «смельчак», то он, по выражению любимца полка и всех жителей Балаклавы снайпера Ивана Левкина, молниеносно «снимался с жизненного пути». Не помогали немцам и хитрости.

По воспоминаниям ветерана 456-го полка Константина Хомутецкого, в амбразурах враг нередко выставлял движущиеся чучела, рассчитывая раскрыть позиции наших снайперов, а рядом располагалась замаскированная огневая точка. Уловка, быстро разгаданная снайпером Волковым, противника не спасла. Убедившись в том, что захватить Севастополь с ходу невозможно, немецкое командование приняло решение организовать планомерную осаду города.

Чтобы не допустить снабжения защитников боеприпасами, продовольствием и доставки людского пополнения, немцы усилили блокаду с суши, а море контролировали самолеты «Люфтваффе». На фарватере и в бухтах создавались минные поля, активно действовали подводные лодки и торпедные катера противника. Для обстрела города немцы подтянули к Севастополю тяжелую артиллерию, в том числе 800-мм пушку «Дора», предназначавшуюся для борьбы с долговременными фортификационными сооружениями линии Мажино.

Приморская армия также постоянно совершенствовала оборону, укрепляя ее в инженерном отношении. В каменистом грунте на тридцати шести километрах фронта было вырыто около 350 километров траншей, составлявших три оборонительных рубежа. Период относительного затишья на фронте с января по май 1942 года для пограничников был наполнен боевыми буднями. Проезд в Балаклаву, с учетом обстрела города фашистами, представлялся делом весьма опасным, а по самой Балаклаве движение транспорта допускалось только в темное время суток. Пограничники ходили вплотную под скалами или по специально прорытым вдоль улиц окопам. Во многих местах передвижение и вовсе осуществлялось только ползком.

Одним из опорных пунктов обороны Балаклавы стала башня древней крепости Чембало, в сводчатом подземелье которой располагался 1-й взвод 4-й роты 2-го батальона 456-го полка под командованием политрука Шаронова. Фашисты непрерывно обстреливали башню, атаковали район, стремясь прорвать южный фланг обороны погранполка. Разместив на вершинах гор орудия и пулеметные гнезда, немцы вели оттуда прицельный огонь, а также обрушивали на башню тяжелые снаряды из орудий, расположенных за ближайшими горами.

Важнейшим вопросом обеспечения обороны погранполка являлось укрепление позиций. Крутые склоны и гранитные скалы Балаклавской бухты не позволяли глубоко зарыться в землю. В имевшихся окопах можно было только лежать или вести огонь стоя на колене. Для оборудования огневых точек было приложено немало усилий. К. Хомутецкий вспоминал: «Был такой случай в 5-й роте.

В одном ответственном месте выкопать воронку вручную никак не получалось — скалы, да и враг не позволял. Тогда бойцы отыскали противотанковые гранаты, заложили их в расщелины и с расстояния 10—15 метров стали бросать камнями в ударник с целью подорвать гранату. Замковзвода (фамилию не помню) добросался до того, что осколками камней ему выбило все передние зубы. И после этого человек ответил командиру полка Рубцову так: «А все же воронку там, где было нельзя, я сделал!» Так появились у нас землянки, окопы, местами хотя и не глубокие, но надежные. Все это было сделано под носом у врага, который сидел на вершине и не замечал, что у него на склоне делается».

Зимой 1941—1942 годов полк держал оборону способом сменных постов и боевых охранений. В течение светового дня, укутав ноги тряпками, соломой или ветками, наряды укрывались за камнями, в ямах или иных укрытиях. Обо всем замеченном дозорные сообщали сигнальной веревкой или посыльным.

По свидетельству К. Хомутецкого, за все время обороны Севастополя пограничники не имели ни одного дня отдыха: «Уже будучи раненным и находясь в госпитале в Туапсе в августе 1942 года, где также был член Военсовета обороны Севастополя генерал-майор Моргунов, при встречах с ним я интересовался, почему нас не подменяли на отдых. Он мне отвечал так: «В Военном совете этот вопрос поднимался, но согласия на подмену пограничников дать не решались потому, что нельзя было доверить такой ответственный участок другим частям».

В период проведения советскими войсками Керченско-Феодосийской операции (26 декабря 1941-го — 15 мая 1942 года), когда на фронте Севастопольского оборонительного района царило относительное затишье, противник не оставлял попыток выбить пограничников со склонов Балаклавских гор. Не ограничиваясь обстрелами, немцы нередко сбрасывали листовки, в которых призывали сдаваться в плен или угрожали отправить всех на станцию «Буль-Буль», т.е. в море. Это никого не пугало. В ответ пограничники изготовляли воздушных змеев, которые запускались прямо над окопами противника. На них красовались плакаты с ярким рисунком из трех пальцев и много острых слов.

В воспоминаниях многих пограничников — участников обороны Балаклавы описано, как фашисты скатывали с вершин горящие бочки, начиненные взрывчаткой. Делали это так: в пустую железную бочку насыпался тол и вставлялся бикфордов шнур. Бочка спускалась самокатом на позиции защитников. Взрыв получался колоссальной силы. Для борьбы с «огненными бочками» в течение нескольких ночей вдоль всей линии обороны пограничники вмонтировали рогатки, которые провоцировали взрыв до приближения фугасов к нашим позициям.

Но пограничники не только оборонялись, но и совершали дерзкие вылазки в тыл врага. Так, в марте 1942 года группа в составе младшего лейтенанта Крайнова, старшего сержанта Смирнова и еще четырех человек должна была сопроводить корректировщика артиллерийского огня в район высот 212 и 386, занятых противником, и подавить его огневые точки.

Выполняя задание, разведчики были обнаружены. Группа приняла бой, отвлекая огонь на себя, тем самым давая возможность выйти из опасности Крайнову с корректировщиком. Противник поднял в атаку все свои силы, стремясь окружить и захватить отважную пятерку. Прикрывая отход товарищей, старший сержант Смирнов погиб, но артиллерист был спасен.

Защитникам Балаклавы не хватало не только продовольствия, в дефиците были оружие и боеприпасы. В ходе боевых рейдов пограничники захватывали немецкое вооружение и успешно его применяли против врага. Так, во 2-м батальоне полка трофейным оружием пользовались бойцы пулеметной роты и минометного подразделения. Кроме того, при каждой роте имелось от 3 до 5 станковых или ручных пулеметов и по 20—30 трофейных немецких автоматов.

Героическая 250-дневная оборона Севастополя приближалась к трагическому завершению. К 23 мая фашисты полностью захватили Керченский полуостров, что позволило им увеличить численность войск под Севастополем до 200 тысяч человек. Вражеская группировка располагала 450 танками, 600 самолетами, 780 орудиями. Войска Севастопольского оборонительного района намного уступали противнику в личном составе и технике. 7 июня 1942 года немецкие войска начали новое наступление на город, стремясь выйти к восточной оконечности Севастопольской бухты.

Жаркие бои разгорелись и на Балаклавских высотах. Город беспрерывно бомбили вражеские самолеты, с высот обстреливали пушки и минометы. На пограничников ежедневно сбрасывались сотни килограммов стали. Под ее напором дробился, превращался в пыль гранит, но люди держались, отражая одну атаку гитлеровцев за другой.

В один из июньских дней Совинформбюро сообщило: «Пехотинцы Рубцова отбили десятки атак превосходящих сил противника, уничтожили до двух полков немецкой пехоты, 11 танков и сбили два бомбардировщика противника». 14 июня части 109-й и 338-й стрелковых дивизий под давлением превосходящих сил фашистов были вынуждены отойти на новый рубеж обороны. Несмотря на то, что дальнейшее нахождение пограничников под Балаклавой грозило окружением, полк Рубцова получил приказ прикрывать отход наших войск: «Держаться до последнего. Оставшимся в живых прорываться в горы к партизанам».

Выполнив поставленную задачу, 30 июня через Кадыковку пограничники стали отходить к мысу Фиолент, предполагая, что им удастся по кромке обрывистого берега моря выйти к Херсонесу и попасть на катера, эвакуирующие защитников Севастополя. 3 июля 1942 года к мысу Фиолент и Георгиевскому монастырю пробились остатки полка в количестве около 150 человек.

Пограничники спустились к морю на узкую полоску Яшмового пляжа, где были окружены противником. Ночью по крутым тропинкам и лестнице, ведущей к монастырю, они бросились в атаку на врага, но слишком велик был перевес в силах. Оставшиеся в живых были сброшены к морю, где заняли круговую оборону. Последний бой на мысе Фиолент был страшным. Пограничники, голодные и израненные, дрались до последнего. Вырваться из окружения удалось немногим.

В документальном фонде Центрального пограничного музея ФСБ России сохранились воспоминания ветерана 456-го полка Николая Соколова, который был тяжело ранен в том бою, попал в плен, но чудом бежал: «Фашисты повели нас к одному из холмов. Мы были черные от копоти, а немцы все хохотали и тыкали в нас пальцами. Когда вели, я видел, как с берега немцы из пулеметов и автоматов расстреливали наших солдат и матросов в море, а на берегу были уже целые кучи трупов.

Нам дали плащ-палатку, чтобы мы носили трупы в воронку. Среди погибших я узнал командира полка Рубцова, комиссара, командира батальона Ружникова. У Рубцова были выбиты наверх глаза. Они просто висели. Все тело было порезано ножом, а висок прострелен из пистолета…»

*   *   *

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Герасиму Архиповичу Рубцову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Именем героя названа пограничная застава Симферопольского пограничного отряда, улицы в Севастополе и Балаклаве.

Иван АНТИПЕНКОВ, старший научный сотрудник ЦПМ ФСБ России, кандидат исторических наук

«Ветеран границы» - ЕЖЕКВАРТАЛЬНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ к информационно-аналитическому и военно-публицистическому журналу «Пограничник Содружества» (апрель — июнь 2016)