ПРЕЗИДЕНТСКОЕ ТАКСИ
 |
БОЕВЫМ НАГРАЖДАЕТСЯ ОРДЕНОМ Бои в городе Грозном и на его окраинах стихли, почти вся наша техника работала по отдельным планам, прикрывая войска группировки, преследующие и добивающие остатки выскользнувших из Грозного групп боевиков. Хотя, на тот момент в Чечне уже действовал хасавюртовский договор о прекращении боевых действий и поэтапном выводе российских войск из самопровозглашенной республики, боестолкновения продолжались. Они, чаще всего, происходили при зачистке близлежащих к Грозному населённых пунктов, и в непосредственной близости от расположения войск нашей группировки и блокпостов, раскиданных по всей территории Чечни. Во всех направлениях с аэродрома лупила тяжелая артиллерия, иногда мешая нам взлететь или произвести посадку. Грохот стоял невообразимый! Связи руководителя полётов на аэродроме с командирами артиллерийских расчетов не было никакой, каждый работал по своему плану, что иногда приводило к курьёзным, а порой и опасным случаям. Как то, возвращаясь на аэродром, и выполняя заход на посадку, мы находились уже практически на прямой, выполняя гашение скорости и производя снижение на полосу. В первый момент мы даже не поняли, что произошло. Яркие вспышки и сизые дымные полосы сгоревших пороховых зарядов снарядов «ГРАДА» расчертили воздушное пространство впереди кабины практически перед самым нашим носом, буквально в пятидесяти метрах от нас, а затем раздался, разрывающий барабанные перепонки звук, напоминающий скрежет рвущегося металла. - Твою ма-а-а…….!!!!!!!!! – я резко рванул ручку управления на себя. - Да бл… что происходит? – одновременно вжался в кресло Андрюха. Борт, с большим углом тангажа задрав нос, резко загасил скорость и практически завис. Пара «двадцатьчетвёрок» прикрытия, заходящая следом на посадку, веером рассыпалась в стороны. РП аэродрома, скорее всего наблюдающий эту картину сам, наверное, чуть не проглотил тангенту микрофона связной радиостанции. Холодный пот, предательски потек по спине, дыхание перехватило. Через небольшую паузу, показавшуюся вечностью, в наушниках шлемофона раздался скрипучий голос руководителя полетов, смешанный с нервным кашлем: - 711-ть! ……..Продолжайте заход! Будем надеяться, глиссада теперь свободна! «Прикрытию» - снижение на десять метров, под глиссаду, и также – заход! - Они чё? Вообще охренели! Они что, вообще нас не видят? Мы что, бли-иин, кузнечики? На своём же аэродроме…. – рассыпался в ругательствах правак. Я, ещё не придя в себя, на каком-то подсознании продолжая управлять машиной, выполнил дальнейший заход на посадку, и через пару минут мы коснулись полосы. Руки и ноги, в режиме слабой тряски, держа управление, всё же давали правильные команды на управление вертолётом, а мозг был ещё всё там, на глиссаде. Перед глазами продолжали, со скоростью молнии, проносится серые трубы снарядов «ГРАДА». В голове прокручивалась только одна мысль: - А лети мы чуть быстрее? Пятьдесят метров! Это ведь – «тьфу»! Мгновение! От нас бы даже лоскутов не осталось! Ну-у «ЦАРИЦА ПОЛЕЙ»! Ну-у ПЕХОТА!!! Бл….!!!! Экипажи «двадцатьчетвёрок» прикрытия, как коты при охоте на мышек, подкрались к взлётно-посадочной полосе на «пузе» и умостили свои машины на полосу, заспешив на свои стоянки следом за нами, тоже, наверное, обалдев от увиденного! Уж не знаю, какими словами, и на каком лексиконе, наши отцы-командиры «отблагодарили» соседей за «совместную слаженную работу», но при последующих полетах наши артиллеристы уже по нам не палили, и производили арт.удары в моменты свободного воздушного пространства над аэродромом. Но это абсолютно не гарантировало «получить» парочку снарядов в борт при производстве полетов в районе полетов над Чечней. Уж куда они «палили», было известно лишь им одним. Ну а мы надеялись только на Господа Бога, да волю случая! Запомнился и курьезный случай, связанный с работой наших соседей, не прекращающих стрельбу с территории аэродрома ни днём, ни ночью. Выстрелы от «ГРАДов», «УРАГАНов», самоходных гаубиц «Мста» создавали такую какофонию не прекращающихся звуков, что мы уже и не замечали этого грохота. В редкие, свободные минуты от полетов мы, как всегда, старались хоть немного отдохнуть, а если и удавалось, вздремнуть, в наших спартанских условиях, на панцирных солдатских кроватях без матрасов, подложив под голову черную, засаленную солдатскую подушку, или сумку со шлемофоном. Жарища на улице стояла непереносимая! В палатках хоть и можно было спастись от палящих солнечных лучей, но от жары приходилось спасаться только их проветриванием, завернув наверх, на полметра пологи. И тогда слабые потоки знойного воздуха, хоть как-то проветривали наше незамысловатое жилище. Наши братья-«аксайцы», чтобы хоть как-то скрасить наш быт, подогнали нам, невесть откуда экспроприированный, старенький чёрно-белый телевизор. И мы, в полудрёмном состоянии, просматривали-прослушивали всякие передачи, больше включаемые так, для фона. Вот уже пару дней, на одном из каналов, крутили старый добрый польский фильм про войну, «Четыре танкиста, и собака». Там тоже шла ВОЙНА! Телевизор стоял у самого входа в палатку, на видавшем виды, стареньком канцелярском столике, к которому была приставлена, та самая, «штрафная» солдатская кровать с одной спинкой. Так уж получилось, что в этот раз «не повезло» моему коллеге, командиру звена нашего гаровского полка, Сергею Жеребцову. И из всех свободных «лежанок» была свободна только она одна. Серёга, скорее всего, вымотался с утра уже полностью. Поэтому сильно и не выбирая, он плюхнулся на неё и, практически сразу, уснул. Грохот от взлетающих и садящихся вертолетов, перемешанный с грохотом от стрельбы наших соседей привычно убаюкивал. Вообще, тишина на войне – страшнее всего! Она, при её резком наступлении, практически парализует. Все твои органы обоняния, осязания резко напрягаются от чувства неизвестности, органы слуха переходят в режим восприятия самых высоких тонов ультразвука! Вот и в этот раз, на аэродроме, на мгновение, как то резко всё сразу стихло! Артиллерия не стреляла, борта не взлетали. Наступила тягучая, перемешанная со знойным воздухом, ТИШИНА. Все, кто лежал в палатке, враз проснулись, приподнявшись на своих лежаках. Зашевелился и Серёга, в полудрёме крутя по сторонам головой, с трудом приоткрывая непослушные веки, облокотившись на наклонённую кровать. В телевизоре, продолжая транслировать «Четыре танкиста, и собаку», раздались канонада выстрелов и грохот взрывов. Серёга, с прикрытыми глазами, ещё несколько мгновений «повисел» на локтях, а затем плюхнулся на кровать и громко засопел. Его мозг выдал ему привычную команду, что обстановка «соответствует» реальной, и можно «не беспокоиться». В палатке сначала кто-то цыкнул, а потом всё её пространство разразилось нескончаемым хохотом. Резкое напряжение трансформировалось в такую вот реакцию организма на внезапное изменение окружающей боевой обстановки. Полегчало всем сразу! Ну а Серёга даже и не пошевелился, продолжая привычно «воевать» в своей полудрёме. В очередной раз на аэродром прибыла президентская свита Чеченской республики, во главе с её руководителем. Из окошка рядом стоящего командного пункта авиагруппировки донеслось: - Экипаж Штинова! На КП! Первым недовольно засопел Андрей Васьковский, с неохотой поднимаясь со своей кровати, сгребая в охапку свою тяжеленную сумку с боеприпасами и шлемофоном и вытаскивая из-под кровати автомат. Немножко отступая от темы, хочу пояснить, как нам приходилось первое время добывать, в прямом смысле этого слова, боеприпасы. Только на третий день после прилёта в Чечню нам выдали личное оружие, автоматы-коротыши АКСУ, с двумя пустыми магазинами. И ещё пару дней мы летали вообще без патронов. Но когда об этой нелепой ситуации, случайно, из разговоров узнали наши соседи-«аксайцы», они после продолжительных и нелицеприятных дифирамбов в сторону нашего тылового обеспечения, одновременно крутя пальцами у виска и, относя это уже к нам, высказали все варианты наших возможных «героических» моментов при, не дай Бог, вынужденной посадке и тому подобному. Через день мы уже еле передвигались по аэродрому от бортов на КП и обратно, обвешанные сумками с суточным запасом патронов, гранат, сигнальных ракет и дымовых шашек. Да и летая по площадкам и блокпостам мы, уже понимая, что здесь не до шуток, разживались у пехоты различными боезапасами. У каждого бортового техника, на борту, теперь имелся значительный арсенал вооружения и боеприпасов. В очередной раз пригодился мой авиационный жилет-разгрузка НАЗ-«И», в котором я воевал ещё в Афганистане. Его карманы вновь были наполнены под завязку патронами, ракетами, аптечкой и дым.шашками. При случае, «отбиваться» можно было пару часов. Андрюха, проходя мимо моей кровати, потряс меня за плечо: - Вставай Борисыч! Не наш сегодня день! Пошли на КП. Я, так же с неохотой, потирая отяжелевшие веки, поднялся с кровати и, собрав свой арсенал, зашагал к окошку КП. В нём уже маячила, нетерпеливо, фигура Юрия Николаевича Чебыкина. - Ну-у! Опять что-т серьёзное! – пронеслось в голове. Командир, увидев меня, только махнул рукой, приглашая в домик КП. У входа в командный пункт я увидел, уже знакомых чеченских милиционеров и представителей чеченской администрации. - А-аа! Понятно! Опять «литерный» рейс! – кивком головы я поздоровался с ними. В тесном помещении уже находился Президент Чеченской республики Доку Гапурович Завгаев и его заместитель Юнади Усамов. Мы обменялись рукопожатиями, и нашу встречу продолжил Юрий Николаевич. - Ну, уж не знаю, чем ты им понравился, - развёл он руками, - но просят они только твой экипаж! – мельком взглянув на Завгаева. Юнади Усамов одобрительно закивал головой. - Станислав! – продолжил Доку Гапурович, - Ваш экипаж очень опытный, и как мы считаем, с задачей справитесь только Вы! Нам необходимо выполнить большой объём перевозок продовольствия и людей. Работы много! Скорее всего, придётся полетать несколько дней. Основная работа в Надтеречном и Урус-Мартановском районах. Я, опустив голову и, пожав плечами, выдохнул: - Ну, значит поработаем! Только, надеюсь, не как в прошлый раз, в Толстом Юрте? – посмотрел прямо в глаза Завгаеву. - Нет, нет! Максимальная безопасность! – замахал он руками. Командир, стоящий рядом, и ожидающий нашего решения, потёр руки: - Ну, вот и порядок! Стас! Но только работаешь самостоятельно! Без прикрытия! – посмотрел он мне в глаза. Я в ответ, с удивлением посмотрел на него! - А куда я тебе дам прикрытие? Где ты будешь садиться, и сколько ты там будешь сидеть? - Ну, вообще-то да! – закивал я головой, - считай «свободная охота»! - Ну, где-то так! Ладно, давай! Своим решением! Опыту уже не занимать. «Тёртый калач»! Обо всех посадках постарайся докладывать через ретрансляторы. - Понял командир! Всё будет «пучком»! – кивнул я головой, и двинулся к выходу. Завгаев со свитой остались на КП, утрясать детали нашей работы. Ну а мы с Андреем пошли готовить нашу «ласточку», возле которой уже привычно суетился Володя Мезенцев. Первую посадку мы выполнили в, уже знакомой Старой Сунже, где на борт нам загрузили десять человек, и далее помчались на «пределе», облизывая складки местности, в Надтеречный район, в поселок Знаменское. Для Завгаева это было, практически родное селение, где в 1965 – 1971 годах он был управляющим Наурско-Надтерского районного объединения «Сельхозтехника» и директором совхоза «Знаменский». Перепрыгнув через терский хребет, и нырнув в извилистое русло реки Терек, мы заскользили над водой, прижимаясь к крутым, отвесным южным склонам реки, стараясь как можно меньше находиться на высоте выше пятнадцати метров. Было неизвестно, какие группы и подразделения боевиков могли выйти в этот район, и следовало, с максимальной осторожностью, избегая выхода на населённые пункты и густые лесопосадки, выполнять полёт. На Знаменское вышли точно по времени и месту. Доку Гапурович, стоящий за спиной у бортового техника, указал рукой на небольшую поляну, на его южной окраины, вытянувшуюся вдоль автодороги, окруженную высокими телеграфными столбами. На поляне уже стоял автофургон ГАЗ-53 и ещё пара машин. Аккуратно примостив вертолёт у встречающих машин, мы оглянулись в ГК, вопросительно посмотрев на Завгаева. Тот понял наш немой вопрос и, кивнув головой, показал большой палец. Я, снова глубоко вздохнув и посмотрев на экипаж, кивнул Володе, чтобы готовились к выключению. Место сейчас показалось более безопасным, чем в прошлый раз, и мы уже спокойно выключили двигатели. Из подъехавшего фургона на борт стали загружать большие мешки с мукой, коробки с консервами и другие продукты. Я попросил Володю проконтролировать вес всего этого провианта, чтобы не превысить взлётный вес и, на всякий случай, уточнил у Юнади Усамова, количество пассажиров на обратную дорогу. На что он ответил, что обратно полетим без пассажиров, и на борту останутся только Доку Гапурович, он и его помощники с охраной. А затем поинтересовался, не хотим ли мы пообедать? Предложение было своевременным. На борту у нас были только сух.пайки, а желудки уже начинали «петь свои песни». - А где мы пообедаем? - Здесь, недалеко, есть очень хорошая кафешка. Там готовят, ну просто замечательные шашлыки! – ответил он. - Это далеко? – с сомнением поинтересовался я. - Да нет! Минут десять езды. Машина есть! Ну, так что, поехали? Андрюха, проглотив слюну, утвердительно кивнул. Давно мы не ели нормальной пищи. Но Володя отрицательно закрутил головой: - Командир! А на борту кто останется? Не дай Бог чего….. Юнади попытался уговорить бортового техника, что всё под контролем. Но тот уверенно крутнул головой: - Нет! Командир, я останусь! Привезёте чего-нибудь перекусить, я потерплю. - Хорошо Володь! Мы быстро! – посмотрел я вопросительно на Юнади. Тот только быстро закивал головой и подозвал рядом стоящий, видавший виды «Жигулёнок». Втиснувшись в него со всей своей боевой амуницией (как потом оказалось – не зря), мы поехали «на обед». Дорога, и вправду, заняла минут семь. Мы выехали по автотрассе за пределы Знаменского и, повернув в сторону станицы Ищерской, проехав ещё пару километров, остановились у небольшого придорожного кафе. В нос сразу ударил, провоцирующий активное слюноотделение, запах жареных шашлычков из баранины. Выходя из машины, мы с Андрюхой, громко взглотнули. Юнади, в ответ только улыбнулся, подтолкнув меня за плечо, к входу в кафе. В маленьком помещении было темно. Глаза не сразу адаптировались к его полумраку, после яркого и палящего, уличного солнечного света. Юнади рукой пригласил нас за ближайший столик, и подозвал пожилого хозяина кафешки, традиционно с ним обнявшись и кивком головы показав на нас. Тот, окинув нас пристальным взглядом, скрылся в подсобке. Мы разместились за столом, сняв и уложив своё снаряжение рядом, устало откинулись на спинки стульев. Глаза понемногу привыкали к полумраку помещения. И всё равно, подкоркой своего мозга, я чувствовал какой-то дискомфорт. Ощущение ещё чьего-то присутствия не покидало меня. Медленно я начал осматривать помещение, поворачиваясь назад, и тут мой взгляд упёрся в группу бородатых людей в камуфляже, сидящих за нашими спинами. Резкий холодок, предательски пробежал по спине. Андрюха, проследив за моим взглядом, тоже напрягся. Позади нас сидели, ну уж явно, не местные завсегдатаи. Камуфляжная форма, чёрные, смолистые бороды. - Что-т здесь не так! – уколола тревожная мысль. Юнади, сидящий лицом к нам, увидел наше нескрываемое беспокойство. В его глазах, тоже читалось некоторое недоумение. Скорее всего, он тоже не ожидал увидеть этих людей здесь, в простом придорожном кафе. Я, медленно, ногой пододвинул к себе, лежащий на полу автомат. Андрей, тихонечко подтянул к себе свою сумку с арсеналом. Тихая, тягучая пауза затягивалась. Мы, молча и вопросительно, теперь смотрели друг на друга. - Ну, что будем делать? – глазами задал я немой вопрос Усамову. Тот понял моё беспокойство и, изобразив некое подобие улыбки, громко ответил: - Ну ладно, ребят! Давайте я закажу с собой шашлычков, а вы подождите меня в машине. Здесь они быстро готовятся! – сам, наверное, уже поняв, что нужно срочно отсюда линять, подобру, по-здорову. Не делая лишних и резких движений, с натянутыми улыбками на лице, мы, с Андреем, медленно собрав в охапку свою амуницию, двинулись к выходу. Всем своим нутром я сейчас чувствовал жгучие и ненавистные взгляды на своей спине, по которой уже текли капли холодного пота. На отяжелевших ногах, мы медленно вышли на знойную и, залитую ярким солнечным светом, придорожную площадку. Не спеша (хотя мозг, просто кричал – «БЕГИ!»), мы подошли к «Жигулёнку», открыли двери, и только усевшись, выдохнули. И как по команде, начали готовить оружие, снимая его с предохранителей и, спешно доставая запасные магазины и гранаты. - Наивные бестолочи! Да что мы можем предпринять в этой консервной банке? – прижимая к груди автомат, подумал я, - Что-ж нам, с этими «правителями», так «везёт» на приключения? Каждая клеточка нашего организма сейчас находилась в таком нервном напряжении, что и пот из них выходил абсолютно холодный. Страх и безысходность сковали всё тело. Через, как показалось, вечность, приоткрылась дверь кафе, и на площадку медленно вышел Юнади Усамов, на лице которого была всё та же гримаса в виде театральной улыбки. В его руках был большой, тяжёлый пакет. Он тоже, не делая резких движений, стараясь не перейти на бег, подошел и сел в машину. Сказав что-то водителю по чеченски, он вытер пот со лба. Мы медленно тронулись. Ещё километра два, пока отъезжали от кафе, мы с Андрюхой прижимали автоматы к груди, оглядываясь назад. Но всё было спокойно! Скорее всего, ни мы, ни те чеченцы из кафе, не ожидали этой встречи. Такие курьёзы случались на каждой войне! Вот и мы сейчас испытали аналогичный момент на собственной шкуре. Весь короткий отрезок до Знаменского мы ехали молча. Ещё сказывался стресс, пережитый десяток минут назад. И когда мы подъехали к вертолету, то уже полностью расслабились. Володя, по нашим лицам, и по быстрому возвращению, понял, что случилось что-то неординарное. И, после того, как я, вкратце ему рассказал о произошедшем, он ответил, покачав головой: - Ну вы и деби…..! Искали бы мы вас теперь где-нибудь в горных районах Чечни, в зинданах! Если бы вас вообще в живых оставили! Вечно вы вляпаетесь в какую-нибудь историю! О-оой чудики!!!!! – махнул он рукой. После такого кусок в горло уже не лез, и мы, съев по кусочку нежного мяса, этим и довольствовались. Через двадцать минут погрузка была закончена, Доку Гапурович, со своей охраной прибыл на площадку и мы, запустившись, вернулись в аэропорт Северный Грозный, после разгрузки в котором, вернулись домой, в Ханкалу. Следующий день мы тоже работали по задачам Правительства Чечни, как кузнечики, прыгая из селения в селение, перевозя людей, продовольствие, грузы, этаким воздушным такси, перевезя 95 человек и четыре с половиной тонны продовольствия. На третий день работы с Президентом, тоже произошло несколько курьёзных случаев. Прибыв в назначенное время, ближе к обеду, в Северный Грозный, нас попросили немного подождать. Шло, какое то совещание в резиденции Президента, которая, в этот период, находилась в здании аэропорта. Мы, подрулив к разрушенному зданию аэровокзала и выключившись, стали ждать. Жарища стояла невыносимая. Открыв нараспашку блистера и верхний люк, создав, хоть и слабый, но сквознячок, мы откинулись на спинки кресел, и попытались подремать. Краем глаза я заметил, что у разбитых высоченных окон аэровокзала, облокотившись спиной о стену, прикрываясь тенью стены, расположилась небольшая группа вооруженных чеченцев, больше похожих на простую банду. Но раз они находились на охраняемой нашими подразделениями территории, мы не придали этому серьёзного значения и не переживали. Прошло минут двадцать. Андрюха, запрокинув назад голову, уже смачно посапывал. Мне же дрёма никак ни давалась, скорее всего, из-за жары в кабине, но и выходить из неё, под палящие солнечные лучи не хотелось. И тут, от стенки аэровокзала отделилась какая-то фигура. Присмотревшись, я увидел молодого, низкорослого чеченца, скорее всего мальчишку, в большом, не по размеру подобранном камуфляжном костюме. Округлое юношеское лицо, с короткой рыжеватой причёской, было заспанным. Его шатающуюся походку я определил сразу, а когда он подошел ближе, стало сразу ясно, что он ещё и «подшофе». «Боевичёк» направлялся в сторону нашего вертолета, положив руки на висящий, новенький АКМ, с подствольным гранатомётом и закинутым за шею, ремнём автомата. Я решил проследить, что же будет дальше. А чеченец, подойдя со стороны открытого правого блистера, из-за своего небольшого росточка, скрылся из моего вида. Чуть наклонившись вперёд, я увидел его правое плечо в нижнее остекление кабины. Мальчишка что-то трогал на носовой части кабины. Прошло полминуты, а он всё продолжал за что-то держаться на дюралевой обшивке. Потом, скорее всего не выдержав, и закинув голову, посмотрел мутным взглядом на правака. - Ты чё! Не слышишь? Я тебе звоню! – заплетающимся языком обратился он к летчику-штурману. Андрюха наклонил голову с полуоткрытыми веками: - Чё те надо? Иди отсюда! - А твой борт летит в Урус-Мартан? - Нет, не летит! – обратно откинулся на кресло Андрей, прикрыв глаза. Мальчишка икнув, на путающихся ногах, медленно обошел нос кабины, подошел к моему блистеру и начал что-то вдавливать в фюзеляж с моей стороны. Я с интересом наблюдал на всю эту картину и не мог понять, что он делает. - Нохчо! Ты что хотел? – с улыбкой я спросил его через открытый блистер. Он перевёл на меня свой мутный взгляд: - А вы тоже не слышите?…..и-иикк.. - А что я должен услышать? - Ну, я вам звоню! - Чем ты звонишь? Он перевёл недоумённый взгляд на какую-то точку на борту, затем на меня: - Ну, вот же! – показал он пальцем на борт. - Не! Не слышал! – откинулся я на спинку кресла. - А ваш……бо-орт летит в Урус-Мартан? Андрюха, даже в полудрёме расхохотался, а затем и мы с Мезенцевым, вспомнив анекдот про чукчу в самолете, схватились за животы! Всё «встало на свои места», когда мы вышли из вертолета, с любопытством осмотрев нос кабины, посмотрев, куда и чем он «звонил». Наш хохот продолжился после этого ещё минут пять. Оказалось, что какой-то приколист карандашом, написал под маленькими, беленькими, пластмассовыми антеннками бортовой системы опознавания, расположенными слева и справа на носовой части кабины фюзеляжа, очень напоминающими кнопки дверного звонка, надписи – под правой антеннкой – «Лётчик-штурман – звонить два раза», под левой – «Командир экипажа – звонить один раз». Держась за животы, мы смотрели на бедолагу. А он, ничего не понимая, только махнул рукой: - Да ну вас! – и попетлял обратно к своей группе, с интересом наблюдающей за всей этой комичной ситуацией. На выходе из служебной зоны здания аэропорта появилась знакомая группа правительства, и мы, после короткой подготовки и запуска, перелетели в Знаменское. После посадки, всё по той же схеме, к борту подъехал фургон с продовольствием, и охранники, прилетевшие с нами, приступили к его перегрузке. Вокруг вертолёта, как всегда собралась ватага вездесущих пацанят и местных зевак. Но один из них резко выделялся среди всех. Первое, что бросилось в глаза то, что он был вооружен. На перекинутом через шею ремне висел такой же новенький АКМ. Лет восемнадцати, короткая стрижка, тёмные, солнцезащитные очки, камуфлированная куртка и чёрные джинсы. Такой набор одежды часто носили чеченские боевики. Сначала он стоял в стороне, искоса посматривая на нас, а затем спокойно подошел к нам и поздоровался. - Ты из местной охраны? – спросил я. Он продолжительно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. Я поднял брови: - А кто-ж ты? - Я? – сделал он длительную паузу, - Я простой чеченский боевик! Мои глаза ещё больше раскрылись от удивления. - Да ты не переживай командир! Мы уже не воюем! - Что-то ты слишком молод для «чеченского боевика»! - Хм-м! Я уже стар для него! У нас сейчас воюют ещё младше! Всех «стариков» вы уже покрошили! Неприятный холодок пробежал по спине. Автомат его все также висел на его груди, практически наизготовку. Лёгкое движение, и мы будем изрешечены в капусту. Боевик, наверное, прочитал мои мысли: - Да всё нормально! Я просто очень хотел посмотреть на лётчиков. Где ещё вас можно рассмотреть вот так, близко. А то всё в небе. То мы вас, то вы нас! Я оглянулся на стоящих в сторонке милиционеров из охраны Президента Чечни. Он опять понял мой немой вопрос: - Да эти тоже наши, только в другой форме! Я нервно поёжился: - Во дела! - Ладно! Я сейчас уйду! Не хочу сказать «До встречи», лучше прощай! Уезжайте домой, уезжайте! – и так же спокойно развернувшись, он пошел в сторону селения. Я ещё долго провожал его взглядом, а в голове крутилась только одна мысль: - Надо завязывать с этой «Свободной охотой»! А то на самом деле «в одну воронку бомба два раза не падает», и в следующий раз нам уже может не повезти. Потом были ещё пару дней полетов по обеспечению работы правительства Чечни, но один из них я запомнил на всю жизнь! 4 сентября, с утра мы выполнили пару рейсов в Северный Грозный – Знаменское и обратно с Доку Гапуровичем Завгаевым. Настроение у него было подавленное. Войска выводились из Чечни, а мир так и не пришел на его родную землю. 17 декабря 1995 года он был избран главой Чеченской Республики, а скорее назначен на эту должность нашим «любимым Раасияанином», и все это понимали, в том числе и он. И с уходом нас из Чечни его судьба и жизнь могла оказаться под большой угрозой. А тут ещё я, после крайней посадки в аэропорту Северного Грозного, со своей просьбой оставить мне на память автограф, после его крепкого рукопожатия и слов благодарности. Конечно же, он мне в этом не отказал, и расписался в единственном, попавшем под руку документе – на крайней страничке моего удостоверения личности офицера. За что я его тоже поблагодарил, но в конце добавил: - Рады были помочь! Жаль, что не достигли нужных результатов. И, наверное, видимся с Вами в последний раз! Но эта фраза прозвучала, скорее всего, не так, да и понята им была неправильно, о чём я потом, да и до сих пор жалею! Но, тогда, он пристально посмотрел мне в глаза, молча, развернулся и быстро ушел. «Раасияанин», конечно же, его не бросил, и вскоре он был назначен чрезвычайным и полномочным послом РФ в Объединенной Республике Танзания. Но неприятный осадок у меня в душе остался. Ну а мы, в этот день, продолжили полёт с представителем Правительства Чечни, её Вице-премьером – Юнади Усамовым. Перелетев из Северного Грозного в Ханкалу, мы дозаправились. Усамов, в это время ушел на КП, о чем-то договариваться с командующим группировкой армейской авиации генералом Самариным. Через двадцать минут меня и летчика-штурмана срочно вызвали на КП, для уточнения боевой задачи. В тесной комнатке находился командующий, Усамов и оперативный дежурный. Они что-то уточняли по карте. Затем Самарин подозвал Андрея и, ткнув пальцем в карту, указал точку. Андрей быстро снял её координаты и записал себе в блокнот. - Майор! Сейчас вас загрузят. Необходимо доставить груз по указанным координатам. Работаете одиночно. Выполняйте! «Оперативный», спешно зачитал нам боевую задачу на магнитофон. - Вопросы есть? Если нет, вылет по готовности! – кивнул своей массивной челюстью в сторону выхода Самарин. - Есть тррщь генерал! – козырнул я, и мы, развернувшись, вышли из командного пункта. У вертолета уже стоял бортовой «УРАЛ», из которого в грузовую кабину загружали ящики с боеприпасами и оружием. - О-оо как! Андрюх! Эт куда всё это добро должны доставить? - Да куда-то в район Урус-Мартана. Сейчас на своей карте определюсь. Борт был уже загружен, практически новенькими ящиками с оружием, от которых пахло свежей консервационной смазкой. Володя Мезенцев, вытирая ветошью руки молча, кивнул: - Машина готова! - Запускаемся! – оглянулся я, - А мы что? Одни что ли полетим? - Наверное! – шурша картой, ответил Васьковский. - А кто всё это добро будет выгружать? – пожал я плечами, скорее задав вопрос уже самому себе. - Да хрен его знает! Там разберёмся! – не отрываясь от карты, ответил Андрей, считывая координаты и ставя точку на карту, где предполагалось произвести выгрузку. До Урус-Мартана мы долетели по привычному маршруту, ныряя в балки и обходя стороной лесные массивы, выйдя на его северную окраину. - До точки пятнадцать километров, - ведя пальцем по карте, произнёс штурман. Обойдя Урус-Мартан по северной окраине мы, через пару минут вышли прямиком на наш блокпост, расположенный на автодороге между Гехи и Рошни-Чу. - Андрюх! Ну что, сюда заходим? - Не-е! – всматривался штурман в местность, сличая её по карте, - Нам куда-то дальше, вон туда! – указал он рукой в сторону селения Гехи-Чу. - Да ты что! Там же нет наших! - Координаты выводят туда! – пожал он плечами. Мы прошли ещё несколько километров в сторону поднимающихся впереди гор, пройдя между Гехи-Чу и Рошни-Чу, выйдя на северную окраину Гехи-Чу. - Вижу сигнальный дым, - указал рукой бортовой техник, на начинающую расстилаться оранжевую полоску дыма, практически у самого подножия гор, в месте выхода речки Гехи из ущелья. Я с недоумением посмотрел на экипаж. В их глазах тоже читался немой вопрос. - Что-то опять здесь не так! – покрутил я головой, - Ладно! выполняем проход, осматриваем площадку. С ветром уже всё понятно. Андрюха! Вовка! Глядите «в оба»! Загасив скорость, мы прошли над небольшой полянкой, на которой стояли два человека, один из которых держал в вытянутой руке дымящуюся сигнальную шашку. Второй размахивал руками, показывая место посадки. - Борисыч! Всё сходится! По координатам это почти здесь! Опять «под ложечкой» засосало! Чувство тревоги, предательски стало подкрадываться к мозжечку. - Бли-иин! – помотал я головой, - Деваться некуда! Надо садиться! Андрюх! Там больше ничего не было подозрительного? - Да вроде нет! Всё спокойно! - Ладно! Выполняем заход! Экипаж! Максимальная осмотрительность! Если что, сразу рвём отсюда! Описав небольшой круг и загасив скорость, мы подошли к полянке, на самом краю леса, и зависли. Два мужичка, в новеньких камуфлированных костюмах, с надетыми жилетами-разгрузками, набитыми до отказа, руками показали, что можно садиться. Плавно поставив колёса в невысокую траву, я убедился в устойчивости вертолета. Мужички, пригибаясь к земле и, борясь с потоком воздуха стали пробираться к вертолету. И тут борттехник указал рукой на окраину леса: - Командир! Ещё…… Из леса, так же пригибаясь, к вертолету побежали ещё человек пять, в таком же обмундировании. - Ох чует моя за…., что-то здесь не то! – закрутил я головой. В висках с шумом пульсировала кровь. Но группа встречающих вела себя спокойно, быстро приближаясь к вертолету. Первым на борт заскочил здоровенный мужчина, с шикарной смолянистой бородой, в камуфлированной панаме, американского образца. Он заглянул в кабину и, с сильным чеченским акцентом, произнёс, глядя на меня: - Салам командир! Всё нормально! Это, - кивнул в грузовую кабину, - нам! И быстро скрылся в ГК. Подошедшая группа быстро приступила к разгрузке ящиков. Я с недоумением смотрел на всю эту картину. Мысли путались. Экипаж тоже, явно был в шоке. Через пять минут, тот же чеченец заглянул в кабину: - Порядок командир! Можете лететь! – и выпрыгнул из вертолета. Володя закрыл дверь в грузовую кабину, и сев в своё кресло, показал большой палец. - Надо убираться отсюда поскорей! – мысли набатом стучали в голове. Энергично оторвав вертолет, и развернув его на север, мы помчались домой. Весь полёт до аэродрома мы не проронили ни слова. У каждого в голове, вероятно, был полный сумбур из-за увиденного. После приземления и заруливания, я пошел на КП с докладом о выполненной задаче. Усамова на аэродроме уже не было. За столиком, в командном пункте, сидел генерал Самарин, и что-то разглядывал на карте. - Товарищ генерал! Задача выполнена, груз доставлен…., - я непроизвольно сделал паузу. Не отрываясь от карты, он только лишь кивнул. Я, постояв ещё несколько секунд, выдавил: - Товарищ генерал! А что это, вообще было? Генерал, оторвавшись от карты, посмотрел на меня через большие линзы очков: - Майор! Ты выполнил задачу? Вот и можешь быть свободен! Не задавай лишних вопросов! В голове у меня что-то щёлкнуло, кровь прилила к щекам. И я, уже медленно растягивая слова, протянул: - Генерал! Это ведь преступ…… Самарин не дал мне закончить: - Майор! Свободен! – переходя на повышенные нотки в голосе. Я с нескрываемым возмущением посмотрел на командующего, развернулся и вышел на улицу. Мысли, одна за другой проносились в голове, никак не выстраиваясь в логическую цепочку, и только одна свербила разум: - Да как же так? Ведь это же неправильно! Ведь это беспредел! В голове никак не укладывались произошедшие события. Найти объяснение этому я не мог. Спустя год после этих событий, в холодный осенний день, на плацу служебного городка гаровского гарнизона, Командующий авиацией Сухопутных войск Дальневосточного военного округа, генерал-лейтенант Самарин вручал нашей группе, отвоевавшей в те жаркие месяцы чеченской бойни, боевые государственные награды. Зачитывая Указ Президента России о награждении личного состава нашего полка Орденом Мужества, начальник штаба назвал мою фамилию. Я, строевым шагом, вышел из строя и подойдя к генералу, отрапортовал о прибытии для награждения. Самарин долго смотрел мне в глаза, а затем, тихо произнёс: - Ну, что майор? Ты успокоился? Я, конечно же, не ожидал такого вопроса, и тем более в такой обстановке, но ответ получился быстрым, откуда-то из глубины души: - А я ничего не забываю, товарищ командующий! – и после небольшой паузы, глядя ему прямо в глаза, добавил, - я своего мнения никогда не поменяю, да и молчать я не буду! Самарин подвигал своей огромной челюстью, так же пристально глядя мне в глаза, подошел почти в упор: - А ведь я могу тебя снять с лётной работы! – тихо прошептал он. В ответ я промолчал, не отворачивая своего взгляда от его глаз. Он медленно вложил в мою руку красную коробочку с боевым Орденом, и книжечкой-удостоверением: - Встаньте в строй! Майо-оорр! Я, приложив правую руку к виску, медленно, разделяя каждое слово, тихо ответил: - Служу РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ! И своему народу! Затем, развернувшись в сторону строя, уже громко повторил эти слова, и встал в строй. Сослуживцы, похлопывая по плечам, искренне радуясь, стали поздравлять меня со столь высокой государственной наградой. Ну а я, опустив голову, играя желваками, вернувшись опять в то жаркое лето, прокручивал в воспоминаниях те страшные события. На душе лежал такой тяжёлый груз, что эта, очередная моя боевая награда, радости уже не принесла. В большей степени потому, что всегда считал, да и буду считать ту войну, а скорее бойню, неправильной, и даже преступной. Но мы государевы люди, и не должны обсуждать приказы и указания своих руководителей. Время всё расставит на свои места! Господь рассудит!
Штинов Станислав Борисович, полковник в запасе, ветеран боевых действий |
