РАЗРЕШИТЕ ВОЗРАЗИТЬ (на комментарий)

Светлой памяти Якова Ивановича Тряпицына

Эхо Российской Гражданской войны и иностранной интервенции ещё долго будет звучать не только в России, несмотря на то, что с того времени уже выросло два новых поколения, и историки вместе с политиками по разным причинам и под разными предлогами  многократно обращались и обращаются к событиям давних дней.

Для жителей Дальнего Востока, а в него входит не только Россия, но  Япония, Корея и Маньчжурия, особое значение имеют события, происходившие на Нижнем Амуре. Девятнадцать иностранных государств приняли участие в вооруженной интервенции на территорию бывшей Российской империи, где шла борьба Белого и Красного цветов за право жить на основе избранной идеологии. По сути это была борьба угнетённых против  соотечественников-угнетателей и их иностранных сотоварищей.

На Дальнем Востоке и в Забайкалье наиболее активную вооруженную и финансовую помощь Белым оказывала Японская империя, стремившаяся оторвать кусок образовавшегося Советского государства. Уже в 1918 году появились карты, на которых  южная часть российского Дальнего Востока была закрашена в цвет Японской империи. Японский империализм полагал, что легко удастся присоединить эту территорию, так как эйфория после победы в японско-российской войне 1904-1905 годов ещё не выветрилась у японских военных и политиков.

Но японцы не достаточно хорошо знали историю Русского государства, и, вероятнее всего, не знали слов Александра Невского, сказанных в отношении немецких псов-рыцарей: «Вэр унс мит дэм шверт бетрит, вирд фон дэм шверте фален!» - т.е. «Кто с мечем к нам придёт, тот от меча и погибнет!».

Но прежде чем  вести речь непосредственно о герое Российской Гражданской войны Якове Ивановиче Тряпицыне, сделаем краткое отступление.

Современное поколение российской молодежи, выросшее в эпоху «дикого капитализма» (словно капитализм может быть не диким?) не понимает, почему  народ брался за оружие и уходил в партизанские отряды.

Ещё в 1935 году  бывший Генерального штаба полковник Н.В. Колесников, находясь в эмиграции, писал: «До сих пор мы все поём только о героизме и хвастаемся, что всё было хорошо. А почему мы здесь? Почему лучшие генералы, с государственным золотым запасом, с тысячами офицеров, юнкеров и всей интеллигенцией и помощью  союзников выброшены за границу? Почему мы разбиты? Кем  разбиты: вахмистрами, унтерами, матросней, каторгой, чернью? Почему?..» Бывший полковник не понимал, что белогвардейцы и иностранные интервенты разбиты именно потому, что он и ему подобные считали народ быдлом, чернью, каторгой…

В этой связи хотелось бы задать вопрос: знает ли современная российская молодежь, что 2000 (две тысячи) тонн золотого запаса  из современной Российской Федерации вывезены на хранение в Соединенные Штаты Америки? На случай, если народ вновь взбунтуется и вновь компрадорской буржуазии придётся бежать за рубежи страны, используя паспорта с двойным гражданством?

Моя мать, урожденная Ерошкина Марфа Михайловна, родилась в 1910 году в небольшой деревне Тягаево в Центральной  России, в 300 километрах к юго-западу от Москвы. В избе её отца был земляной пол, не было печной трубы и дым выходил через открытую дверь,  крыша соломенная, а освещением служила лучина, как и в глубокой древности. Она рассказывала мне, что помещиком был Цильякус, хотя уже не имевший крепостных, т.е. рабов, которых можно было продавать.

И не случайно в качестве руководителей белогвардейских армий были Врангели, Колчаки, Миллеры, Юденичи, Деникины и т.д. и т.п., которые не хотели другой жизни.

И в то же время фамилия «Тряпицын», как бы символизирует, что этот человек, а вместе с ним и другие,  хотел выбраться из тряпья.

Во время службы в Группе Советских войск в Германии, в 1964 году старый немецкий сапожник во Франкурте-на-Одере (родом он был из-под Кёнигсберга, нынешнего Калининграда) подарил мне почтовую открытку времен 1915 года, когда  был солдатом Германской армии. На открытке изображена русская крестьянская семья во время завтрака. За столом несколько человек, во главе стола старик с благообразным лицом. Крестьяне обуты в лапти. На полу изображены несколько кур, поросенок, собака и  с русской печи выглядывает мальчишка.

Моя мать сказала, что на открытке изображена сущая правда. А мой дедушка Миша в детстве плёл лапти и для меня. Большинство моих современников не знают, что русские крестьяне практически не имели до  конца 19 века отчеств и фамилий, а использовались прозвища, ставшие в последующем фамилиями, и поговорка «Иваны,  родства не помнящие» не случайна. Впервые отчества стал добавлять к имени, давал в награду царь Петр Великий особо отличившимся дворянам. Ныне почему-то вновь стали всё чаще и чаще использовать только имена, забывая про отчество, т. е – Отечество.

На  Дальнем Востоке крестьяне не знали крепостного права, жили несколько лучше, чем в Центральной России, но тем не менее  тягот и лишений имели предостаточно, чтобы у них выработалось желание лучшей жизни. Не лучшей доля была и у рабочих. (Рабочий – Раб во очию!) Солдаты и казаки, возвращавшиеся с германского фронта, ненавидели тех, кто гнал их умирать и получать ранения за интересы  буржуазии, купцов и обнаглевших чиновников. Что касается казаков, то две трети их активно участвовало в установлении Советской власти, и первыми, кто реально начал активную борьбу против белогвардейцев в городе Хабаровске, и фактически на Дальнем Востоке, были казаки  1-го  казачьего полка, поднявшие восстание в войске пресловутого атамана Калмыкова. Часть из них американцы передали на расправу Калмыкову, а часть ушла в партизаны

Этот краткий исторический экскурс мною сделан умышленно, чтобы было понятнее дальнейшее описание событий, которые называют в исторической литературе Николаевскими, или же Николаевским инцидентом.

Я уже довольно подробно писал о командующем Охотским фронтом Якове Ивановиче Тряпицыне,  в книге «Волочаевка без легенд» в очерке «Яков Иванович Тряпицын (герой или бандит?)» и в книге «Было, но быльём не поросло…» в очерке «История не терпит верхоглядства». Довелось мне встречаться и с Виктором Ивановичем Андреевым, приезжавшим в Хабаровск и подарившим мне фотографию отца с матерью, с  сыном палача  командования Красной Армии Нижнего Амура Ивана Тихоновича Андреева.

 Увидевшая свет в 2009 году книга В.Г. Смоляка «Междуусобица» ничего нового к моим знаниям о гражданской войне, в том числе и о событиях на Нижнем Амуре в 1920 году, не добавила.

Можно лишь сказать, указав на незначительные неточности, что дочь  рыбопромышленника Мейера Моисеевича Люри,  Элла Мейровна Люри-Визвелл не могла рассказывать Смоляку о том, что лично видела Я.И. Тряпицына, так как ещё в 1917 году в возрасте 8 лет вместе с отцом уехала из Николаевска . И что на счету партизанского отряда Г.С. Мизина не было «несколько крупных боевых операций». В.Г. Смоляк (а вернее тот, кто готовил к публикации книгу) говорит, что партизаны отряда Мизина захватили в плен «начальника Хабаровского кадетского училища полковника Гроссевича».  В действительности партизаны в устье протоки  озера Катар напали на группу из 7 солдат и полковника, которые занимались заготовкой рыбы на заимке Гроссевичей. В плен был захвачен воспитатель кадетского корпуса Александр Петрович Гроссевич, сын известного военного топографа Петра Степановича Гроссевича, чьим именем назван поселок в Хабаровском крае около бухты Ботчи, в память о его топографических съемках той местности. Три белогвардейских солдата присоединились к партизанам, а четверых, двое из которых были ранены в перестрелке, отпустили в Хабаровск. А.П. Гроссевич был расстрелян около нанайского стойбища Муху. Атаман Калмыков предлагал обменять его на большевистских руководителей, но опоздал с этим предложением, поскольку тот уже был расстрелян. В отместку за Гроссевича по приказу Калмыкова были расстреляны 15 августа 1919 года Александр Матвеевич Криворучко, Аксенов-Молоднюк, Бернштейн, Владимир Николаев, Иван Казаринов, Иван Рубан, Георгий Калмыков, Емельян Штабной, Александр Гетман и комиссар Хабаровской следственной комиссии Титов, которого включили в список вместо Георгия Пичек-Иванова, выпущенного из тюрьмы, так как тот не был причастен к большевизму.

После захвата партизанами баржи с мукой белогвардейцы и японцы напали на село Синда, бывшее базой отряда Мизина. Село сожгли, расстреляли старосту Трифона Вашковца и старика П. Рыка, разграбили продовольствие, запасенное на зиму. Население сбежало в тайгу. Поскольку Мизин не оказал сопротивления белогвардейцам и японцам, то партизаны его переизбрали и командиром отряда стал  Иван Кирьянович Оцевилли-Павлуцкий. Вот и все «крупные операции» Григория Семёновича Мизина.

В последующем, после объединения отрядов Тряпицына и Оцевилли-Павлуцкого Мизин  на некоторое время был избран заместителем Тряпицы и оставлен в Малмыже для организации тыловой базы и госпиталя, от должности заместителя Тряпицына отстранен. После отказа пойти на фронт в подчинение Рогозина он был арестован и расстрелян 27 мая 1920 г. вместе с другими заключенными…

Ещё одной неточностью Смоляка является его заявление, что Я.И. Тряпицын был назначен командующим советскими войсками  приказом В.И. Ленина, так как имел прямую радиосвязь с Москвой. Радиосвязь осуществлялась через промежуточные станции Благовещенска и Иркутска…

Фактически командующим всеми партизанскими силами и образовавшейся Красной Армии Я.И. Тряпицын был избран самими партизанами. Но весьма характерен приказ главнокомандующего всеми вооруженными силами Дальне-Восточной Республики Г.Х. Эйхе от 22 апреля  № 91:  «1. В связи с общей обстановкой и для  упорядочения и координации  разрозненных партизанских  отрядов… приказываю:  Названные районы именовать  фронтами, а именно: 1)  район ст. Оловянная, ст. Онон, Нерчинска, Нерчинского Завода, Сретенска и Благовещенска именовать Амурским фронтом; 2) район Владивостока, Никольск-Уссурийского – Приморским; 3) район Хабаровска,  Николаевска (на Амуре) - Охотским…4) Командующими фронтами назначаются: Амурским – т. Шилов, Приморским –т. Лазо, Охотским  - т. Тряпицын»…

Руководство декларированной 6 апреля 1920 г. псевдо-демократической Дальне-Восточной Республики пыталось таким образом включить войска, подчиненные Тряпицыну, в свой состав, хотя Яков Иванович категорически не признавал  это так называемое буферное государство. Дальне-Восточная Республика действительно служила буфером для японцев, которые вольготно чувствовали себя на Дальнем Востоке

Отсюда видно, что Я.И.  Тряпицын стоял на одном уровне со столь знаменитыми деятелями антибелогвардейского  движения, как Д.С. Шилов и С.Г. Лазо. Правды ради,  следует сказать, что в Чите не знали о судьбе заместителя председателя Военного Совета революционных войск южного Приморья С.Г. Лазо, который 5 апреля 1920 года сдался японцам под именем прапорщика Козленко, предварительно вместе с командующим А.А. Краковецким отдавшим приказ революционным войскам не оказывать в боях сопротивления японцам и стараться уйти в тайгу, хотя они по мнению японского генерала Нисикавы  по численности и вооружению превосходили японские войска.  (По моим подсчётам – также превосходили, это напечатано в  материале «Японский блицкриг весной 1920 г.»)

Но вернемся несколько назад. 2 ноября 1919 года в таежном селе Анастасьевка в 45 км от Хабаровска состоялась конференция командиров небольших разрозненных партизанских отрядов, на которой председателем Военревштаба был избран Демьян Иванович Бойко-Павлов. Бывший член этого штаба И.С. Бессонов (настоящая фамилия Анищенко), отвечавший за идеологическую работу в среде партизан,   в письме к Н.Н. Прибылову писал: «В отношении Бойко-Павлова могу сказать следующее. Если бы не моя доверчивость, он в начале ноября 1919 года  не был бы избран  председателем штаба. В этом повинен только я. Ведь против кандидатуры были четыре члена штаба из семи, и такой  умный и героический  командир (из числа четырех командиров), как Тряпицын».

Без согласия Военревштаба Тряпицын во главе отряда из 19 человек на следующий день ушёл из Анастасьевки. В 2 часа ночи 10 ноября из села Вятского, ведомый Тряпицыным, выступил отряд уже в количестве 35 человек (список имеется в моём личном архиве) и направился вниз по Амуру для освобождения территории от колчаковской власти. При движении партизанского отряда колчаковская милиция разбегалась, бои в основном оканчивались победой партизан. Я.И. Тряпицын дважды в одиночестве в качестве парламентера  ходил к белоказакам и белогвардейским солдатам и офицерам с предложениями не оказывать сопротивления и присоединяться к восставшему народу.  Его убедительные речи способствовали тому, что без пролития крови обошлось в Киселевке и Мариинско-Успенском.  Совершив глубокий обходной рейд с 7 партизанами, в ходе которого к нему присоединились более 100 человек, Тряпицын занял село Богородское в тылу белогвардейского отряда полковника Вица, находившегося в Мариинско-Успенском. И после общения Тряпицына с офицерами и солдатами около 200 человек присоединились к партизанам, а полковник Виц и с ним 57 человек, в том числе 11 офицеров и несколько добровольцев из числа местных богатеев: Капсан, Ерёмкин, Люри (родственник той самой Э. Визвелл, написавшей заметку «Город, которого больше нет»  для газеты «Русский флаг») ушли в Де-Кастри, где укрепились на маяке Клостер-Камп, ожидая прихода весной японских кораблей. Там их блокировал гольдско-мангунский (нанайско-ульчский) партизанский отряд под командованием Дениса Дмитриевича Ивина.

Не будем подробно останавливаться на ходе боевых действий партизан против белогвардейцев и японцев при движении к Николаевску и его окружении, взятии крепости Чныррах и осаде города, следует лишь сказать, что японцы убедились в силе Красной Армии, образованной ещё в середине января. В её составе уже было 5 полков. В с. Личи партизаны созвали совет командиров, на котором было принято решение о преобразовании повстанческой армии в регулярную Красную Армию Николаевского фронта.  Был избран штаб, утверждено образование и наименование  полков и других частей и подразделений. Утвержден командный состав, выборность отменялась. В состав штаба Красной Армии вошли: Я.И. Тряпицын - командующий, Д.С. Бузин-Бич – заместитель командующего, бывший капитан царской армии большевик Т.И. Наумов-Медведь – начальник штаба, А.И. Покровский-Черный – секретарь штаба, членами штаба были назначены А.И. Комаров, С.И. Шерий, Ф.В. Железин.

Образованные полки получили наименования:

1-й партизанский  полк – командир И.И. Коцуба-Борзов;

2-й партизанский полк – командир А.И. Комаров:

Нижне-Амурский полк –  командир Ф.П. Павлюченко;

Горно-Амгуно-Кербинский полк – командир И.А. Будрин (полк пока находился в районе с. Керби):

Анархо-коммунистический полк – командир С.И. Шерий.  Но вскоре С.И. Шерий был послан в Иркутск для связи с наступавшей Красной Армией Советской России, и командиром полка стал  Иван Видманов.

Там же в Личах был сформирован Сахалинский областной ревком во главе с Федором Васильевичем Железиным, поскольку город Николаевск с апреля 1917 года был центром Сахалинской области.

Стремясь избежать напрасного кровопролития, 27 января командование армии решило послать в Николаевск парламентеров. Добровольно вызвался поехать  И.В. Орлов-Овчаренко, в прошлом один из командиров партизан в Приморье, проделавший долгий путь с Тряпицыным. С ним отправился возчик Петр Михайлович Щетников (в некоторых источниках его ошибочно называют Сорокиным).

Парламентеры не возвратились. После пыток парламентеров убили. Подобные действия японцев и белогвардейцев поставили их вне законов войны.

После обстрела Николаевска из орудий, захваченных красноармейцами в крепости Чныррах, под давлением различных консульств японцы вспомнили о декларации генерал-лейтенанта Сирамидзу о соблюдении японской армией нейтралитета и прислали представителей на переговоры, которые проходили 25-28 февраля. В ходе переговоров Тряпицын вынудил японцев разговаривать с ним как с представителем Советской власти. В качестве наблюдателей на переговорах были два белогвардейских офицера: капитаны Мургабов и Немчинов.

Капитан Немчинов был опознан Тряпицыным, как руководитель  расстрелов партизан на Сучане (ныне Партизанск в Приморье), но был отпущен в город, хотя и не считался парламентёром. Японцы были вынуждены подписать соглашение, на основании которого части Красной Армии вступили в Николаевск.

В руках чрезвычайной комиссии, назначенной ещё в Личах и возглавляемой партизаном  Е.Т. Беляевым, оказались все документы белой контрразведки.

Обезображенные трупы партизанских парламентёров Овчаренко и Щетникова, а также 17-ти бывших в 1918 году советских и партийных работников, расстрелянных белыми и японцами перед вступлением партизан в город, были выставлены в гробах для последнего прощания в здании гарнизонного собрания.

Чрезвычайной комиссии удалось выловить практически всех гласных и негласных сотрудников белой контрразведки. Все они были расстреляны. Были арестованы и посажены в тюрьму те, кто в 1918 году подписал петицию на имя японского императора с просьбой послать войска на Амур для свержения Советской власти. По сути, подписями под петицией, они подписали свои смертные приговоры. В мае, перед эвакуацией из города под давлением превосходящих сил японцев, эти арестованные были расстреляны.

После тщательной разведки расположения и морального состояния частей партизан в ночь на 12 марта  японский батальон майора Исикава  напал на советские войска в городе Николаевске.

Следует сказать, В.Г. Смоляк интуитивно определил, что нападение на партизан в Николаевске было санкционировано японским  командованием из Хабаровска.

Судя по имеющимся документам, японцы готовились к такому же нападению на революционные войска и в Хабаровске.

11 марта 1920 года председателем Хабаровского Военно-Революционного Штаба, представлявшим высшую власть  в городе Хабаровске,  Иваном Георгиевичем Булгаковым-Бельским  был отдан приказ №19. Вот часть его содержания:

« §1. 12 сего марта (это по новому стилю дата Февральской Революции, - Г.Л.), по случаю празднования годовщины Великой Российской Революции, вменяю в обязанность все здания Правительственных и частных учреждений и заведений днём украсить красными флагами, а вечером, кому позволяет состояние, иллюминировать электрическими лампочками. Занятий во всех учреждениях, заведениях и торговли не производить. Столовым, кофейням и ресторанам разрешаю функционировать.

§ 2. Начальник японского штаба лейтенант Окабэ уведомил меня, что на стрельбище в юго-восточной окраине города, 11, 12 и 13 марта с 8-ми часов утра до 3-х часов дня, японскими войсками будет произведена практическая стрельба боевыми патронами. О чем довожу до сведения граждан города Хабаровска и его окрестностей…».

На следующий день отдан приказ №21: «§1. 12 сего марта в 12 часов дня Военно-Революционный Штаб передал всю полноту власти в городе Хабаровске и его районе Временному Исполнительному Комитету Совета Рабочих, Красноармейских и Крестьянских  Депутатов»…

12 марта в Николаевске должен был состояться съезд Советов Сахалинской области, что знаменовало восстановление Советской власти во всей области. Таким образом, Советская власть была восстановлена от Охотского моря до Забайкалья, так как в Амурской области она была восстановлена 5 февраля. В Приморье она также была восстановлена за исключением   Владивостока и Никольска-Уссурийского.

Уведомление  японцев о предстоящих стрельбах боевыми патронами 11, 12 и 13 марта  в Хабаровске – это ни что иное как хитрость, уловка, за которой прятали подготовку к нападению, но оно не состоялось в связи с неясностью обстановки, так как было бы ни чем иным, как началом войны против Советской Республики.  А к этому японцы в тот момент ещё не имели общего плана, т. е. не были готовы. Нападение они подло совершат в апреле, когда во Владивостоке должно было быть подписано соглашение между местными властями и японским командованием.

В результате боев с 12 по 14 февраля в Николаевске японский батальон майора Исикава был полностью  разгромлен. Партизаны потеряли убитыми 141 человека, ранеными и обмороженными около 250. В плену у партизан, по сведениям из книги Смоляка, японцев  оказалось 132 мужчины и 4 женщины. По имеющимся у меня сведениям  - 117 мужчин и 11 женщин из числа обслуживания и увеселительных заведений. Цифры расходятся незначительно и это особого значения не имеет. Дважды раненым в одну и ту же ногу оказался Я.И. Тряпицын. Его спас Стрельцов-Курбатов, перетащив на простыне из горящего штаба в укрытие. Через два дня после ранения скончался начальник штаба Т.И. Наумов-Медведь. Начальником штаба стала Нина Лебедева-Кияшко. Во время выздоровления Тряпицына его замещал Рогозин-Лапта.

Японцами опубликованы следующие сведения о боевых действиях в Николаевске и их последствиях: «В течении времени с 12 марта до мая месяца с.г. в Николаевске-на-Амуре  местными большевиками были самым жестоким  образов убиты японский охранный отряд. чины консульства  и японские жители, всего до 700 человек обоего пола и разных возрастов. Положение этого  превышает пределы всякой жестокости и зверства. Ради сохранения достоинства государства императорское правительство  принуждено принять к тому необходимые меры… Ввиду  изложенного впредь до  организации  законного правительства и благоприятного разрешения  вопроса, будут заняты в Сахалинской  области те местности, кои признаются необходимыми…». Итак, японцы возлагают ответственность на большевиков, белогвардейцы вопят о загубленных большевиками тысячах жизней жителей Сахалинской области, большевики клеймят анархистов.

Сожжение японцами деревни Ивановки,  сожжение и убийство почти 300 стариков, женщин и детей они не считали «пределом всякой жестокости и зверства».

Несмотря на то, что Тряпицын предупреждал Хабаровск и Владивосток о возможном выступлении японцев, должных мер там не было принято.

В ночь с 4 на 5 апреля японские войска совершили нападение  на революционные войска во Владивостоке и Никольске-Уссурийском, а днем 5 апреля – в Хабаровске. За одну ночь и следующий день японцы убили в Никольске-Уссурийском 552 человека, на станции Океанская – 30, в Шкотово – 265, в Раздольном – 100, в Спасске – около 400. При этом они подло убили всех парламентёров, приглашенных в Шкотово для переговоров. В Хабаровске советские войска потеряли около 400 человек убитыми и 1200 пленными.

По японским сведениям при нападении на советские войска было всего обезоружено (т.е. пленено)   468 офицеров (командиров) и 8012 солдат.

29 апреля во Владивостоке местные земские власти подписали с японским командованием Соглашение, по которому практически ликвидировались русские регулярные вооруженные силы в Приморской области и  флот на  Тихом океане. Генерал-лейтенант В.Г. Болдырев, командовавший в 1918 году войсками Уфимской директории, а после событий 4-5 апреля 1920 года ставший вместо А. Краковецкого командующим войсками Временного правительства Приморской области Земской управы, назвал Соглашение с японцами от 29 апреля «Дальневосточным Брестом».

Но часть революционных войск смогла уйти из городов Владивосток, Никольск-Уссурийский, Спасск и Хабаровск, образовав Хабаровско-Спасский фронт с сохранившейся Советской властью в пределах от Красной Речки под Хабаровском до Свиягино под Спасском, с центром в городе Иман (с 1972 г. – Дальнереченск).  На левом берегу Амура, напротив города Хабаровска, образовался Хабаровский фронт (он же Восточный по отношению к Амурской области). Сначала обоими фронтами под Хабаровском командовал Г.И. Булгаков-Бельский, а на Спасском направлении  командовал А.Ф. Копылов-Андреев. С 22 апреля Восточным фронтом стал командовать С.М. Серышев, поскольку его обороняли войска, перешедшие в Амурскую область и прибывшие из Благовещенска.  Вместо Копылова-Андреева Хабаровско-Спасским фронтом стал командовать В.И. Купрессов. Этот фронт просуществовал до конца мая, когда под воздействием Владивостокских псевдо-большевиков самораспустился Иманский Ревштаб.

30 мая в Хабаровске начальник штаба 14 японской дивизии полковник Ойнума и представитель Временного правительства Приморской областной земской управы большевик П.В. Уткин (настоящая фамилия Лясер) подписали соглашение, предопределившее ликвидацию Хабаровско-Спасского фронта и позволившее объединить силы 13 пехотной дивизии, находившейся к югу от Спасска, и 14 пехотной дивизии в Хабаровске.

Войска Серышева смогли отразить попытки японцев вторгнуться в Амурскую область, а положение Красной Армии Нижнего Амура стало крайне сложным.

С 21 апреля японцы заняли Александровск на Сахалине и ввели японскую администрацию на Северном Сахалине.

14 мая японский десант с кораблей «Мисима» и «Минамото» высадился в Де-Кастри, и была начата блокада Амурского лимана.

17 мая из Хабаровска вышла под японским флагом эскадра в составе русских канонерок «Бурят», «Вотяк», «Монгол», «Шквал», пароходов «Сильный», «Хилок», посыльного судна «Копье», катера и баржи в  направлении на Николаевск.

 Капитан Мургабов, участвовавший в качестве наблюдателя при переговорах Тряпицына с японцами в феврале 1920 г. и вступивший затем в Красную Армию, не смог около Тырского утёса и с. Мариинско-Успенского  установить действенные минные заграждения. За невыполнение приказа был расстрелян.

Согласно приказу главкома  всеми вооруженными силами Дальне-Восточной Республики Г.Х. Эйхе  №94/БЛ от 15 мая 1920 года командующему Охотским фронтом Я. И. Тряпицыну было предписано избежать  столкновения с японцами. Это было возможно только при уходе из города и выводе оттуда семей красноармейцев, работников Советской власти и всех, кто в той или иной мере имел отношение к борьбе против белогвардейцев и японцев. Таким образом, эвакуация из Николаевска не являлась прихотью Тряпицына.

13 мая Сахалинский областной исполком принял решение создать Военно-революционный штаб, которому передать всю полноту власти. Голосование было тайным. Членами Военревштаба были избраны Я.И. Тряпицын, Н.М. Лебедева, О.Х. Ауссем, И.Перегудов  и  Ф.В. Железин. Именно этому Военревштабу надлежало провести всю организационную работу по эвакуации жителей Николаевска в горнотаёжную местность в поселок Керби на реке Амгунь. Часть людей, в первую очередь женщин и детей,  отправили на пароходах. После захвата японцами устья реки Амгунь отряды были вынуждены направить в обход  озер Чля и Орель пешим порядком, подчас по бездорожью. Этот таежный переход почти в 500 километров был весьма тяжким, но он был совершен.

Перед уходом из Николаевска каменные здания были подготовлены к взрыву, а деревянные к сожжению. В этот период в городе  начались убийства мирных граждан «сахалой» (партизаны из бывших сахалинских каторжников). Ротой «сахалы» командовал А.З. Овчинников, прибывший в марте с острова Сахалин с группой около 70 человек. Ему было 20 лет, сын служителя христианского религиозного культа, в 1918 году вступил добровольцем в 1-й русско-чехословацкий добровольческий белогвардейский полк с первых дней мятежа Чехословацкого корпуса Французской армии. Когда понял, что колчаковская власть весьма непрочна, дезертировал и сбежал на Сахалин, где служил в милиции. При свержении колчаковской власти примкнул к противникам  белогвардейцев. К «сахале» относились также отбывшие каторгу на Сахалине и осевшие после неё на Амуре.

В последних числах мая были расстреляны  заключенные в тюрьме, расстреляны пленные раненые японцы, находившиеся в лазарете. Были отданы приказы по выявлению контрреволюционеров в среде николаевской буржуазии.

1 июня началось уничтожение города Николаевска, в котором не осталось ни одного гражданского человека.  В течение двух дней город горел. В.И. Юзефов в книге «Годы и друзья старого Николаевска», вышедшей в свет в 2005 году, привел список взорванных и сгоревших зданий, к сожалению, не указав источник информации.

Совершив труднейший поход, Тряпицын организовал оборону заградительными отрядами. В Сергие-Михайловском, недалеко от устья Амгуни,  был поставлен отряд под командованием  бывшего белогвардейского офицера-артиллериста Ивана Тихоновича Андреева и его помощника Михаила Федоровича Аношкина. На месте почтового станка «Беда» поставлен отряд анархиста Леодарского-Осипова, командовавшего ротой бывших белогвардейцев,  перешедших на сторону партизан от полковника Вица в Мариинско-Успенском. Александр Николаевич Леодарский под фамилией Сидорова в 1919 году служил в горной (белогвардейской) милиции. На наблюдательном пункте расположилась команда Якова Есипова.  В Князево расположился отряд Семена Бачеева, которому придана рота Андрея Чащина. Штаб 1-го  полка Бориса Амурова-Козадаева расположился в Удинске, где находился и штаб Амгуно-Тырского фронта во главе с Е.В. Сасовым-Беспощадным и его начальником штаба С.С. Стрельцовым-Курбатовым. Отряды Бузина-Бича и Рогозина-Лапты остались в тылу японцев.

В некоторых источниках фронт называют Амгуно-Мариинским, но это неверно, т. к. село Мариинско-Успенское было далеко в тылу японцев, а начальником штаба в это время у Сасова ошибочно называют Коцуба-Борзова.

В своей книге «Междуусобица» В.Г. Смоляк делает вывод, что причиной заговора против командования Красной Армии Нижнего Амура явилось то, что «нижнеамурцы не вынесли страшного большевистского эксперимента» и речь прежде всего идёт об уничтожении города и страданиях его жителей.

Из-за невыполнения приказа атаковать японцев по условиям военного времени

И.Т. Андреев и А. Чащин   могли оказаться расстрелянными. Мог быть  расстрелян и Леодарский-Осипов, роте которого надлежало выбить японцев из стойбища Усть-Амгунское. Но Леодарский отказался, ссылаясь на малочисленность роты.  И.Т. Андреев должен был явиться в Керби для вступления в должность начальника артиллерийских складов, он понимал, что это лишь предлог для предстоящего его ареста. К этому времени стало известно о терроре, творившемся на Амгуни. Отряд, возглавлявшийся неким Биценко, творил беззаконие, убивая целые семейства местных жителей.  Он был застрелен без суда и следствия председателем ревтрибунала Борисом Дылдиным. Тряницын одобрил действия Дылдина.   При обыске трупа нашли зашитые офицерские погоны и кокарду. Биценко оказался бывшим белогвардейским  контрразведчиком в дивизии атамана Калмыкова. Он стремился подорвать авторитет Советской власти, разложить партизанскую массу и вызвать междоусобицу, и если удастся, ликвидировать командование армии, т. е. Тряпицына и ближайшее его окружение, хотя его самого считали близким к Тряпицыну, так как он выдал всех заговорщиков, которые в Николаевске хотели сделать командующим большевика Будрина.

Бывший член Кербинского Военревштаба (мятежного) Николай Константинович Павлов вспоминал, что мятеж поднял 3-й взвод сахалинцев во главе с Иваном Водяным, потребовав отрядного собрания и принятия безотлагательных мер. Александр Александрович Хахулин из отряда Бачеева рассказывал, что Бачеев съездил на пароходе «Эммануил» в Керби, где получил задание арестовать И.Т. Андреева и Андрея Чащина. Семён Бачеев не выполнил приказ, по прибытии, ещё с борта парохода, отдал приказ построиться отряду и, сойдя на берег, арестовал  Григория Будиш. Рассказал, что на Амгуни идёт террор. На собрании было решено выступить против  Тряпицына.  Так Андреев оказался во главе мятежа, поскольку был старшим начальником на участке фронта и именно ему грозил расстрел. Под руководством Андреева и Леодарского около 100 человек на пароходе «Эммануил» с баржей  и катере «Анда» двинулись вверх по Амгуни. Фронт был брошен. Японцы и не подумали ударить в тыл. Группа Якова Есипова, высадившись с  катера,  в ночь с 1 на 2 июля разоружила спавшие пулеметные команды. Вторая группа с парохода и баржи окружила Удинск и арестовала командование фронта: Сасова, Стрельцова-Курбатова, Амурова-Козадаева, Кривулина и всех, кто близко стоял к Тряпицыну. Не прозвучал ни один выстрел.

Было решено создать Временный военно-революционный штаб, в который вошли:

М.Ф. Аношкин, Н.К. Павлов, А.Н. Леодарский, Е. Полетаев, Семен  Бачеев, Василий Пак, А.Никифоров, Н. Николаев и И.Т. Андреев.  И.Т. Андреев стал председателем штаба и командующим восставшими.

В ночь с 3 на 4 июля мятежники высадились на окраине Керби. На лодке группа из 7 человек во главе с Леодарским  подошла к «Амгунцу», на котором находился Тряпицын. Леодарскому разрешили подняться на борт, т.к. он пользовался доверием командующего и сказал, что прибыл со срочным пакетом,  его узнал часовой. Пока часовой рассматривал пакет, сунутый ему под нос, его разоружили. Леодарский обманом, сказав, что на фронте произошли непредвиденные события, японцы предприняли неожиданную вылазку, уговорил Тряпицына открыть дверь каюты. В результате Тряпицын и Нина Лебедева были арестованы. Без выстрелов, так же обманом, были разоружены роты, находившиеся в Керби. Было арестовано около 450 человек, их посадили в трюмы барж.

Страх перед Тряпицыным был столь велик, что его заковали в якорные цепи.

Боясь просто перестрелять арестованных, новоявленный Военревштаб решил провести иллюзию суда. Было объявлено о выделение представителей в суд от красноармейцев и жителей Керби. Набралось 103 человека. И  получил название «Суд 103-х». О том как попадали в судьи свидетельствует доклад министру иностранных дел ДВР от 22 марта 1922 года бывшего председателя следственной комиссии Михаила Николаевича Науменко-Наумова. «Я был избран председателем Веселогорской следственной комиссии и когда хотел уклониться от этой чести как тяжелораненый, то мне сказали, что отказ будет сочтен за сочувствие Тряпицыну. Несмотря на тяжелое состояние здоровья мне пришлось согласиться и принять на себя должность председателя…». Он отмечал: «Тряпицын до конца, до последней секунды вел себя стойко, не выказывая слабости, Лебедева и другие были тряпками. Когда был дан залп по осужденным, то все упали, Тряпицын лёжа, раненый обратился к Нине, сказав: - Нина, ты жива? – и получив утвердительный ответ, добавил: -  Мне только тебя и жалко. Остальные пропадай пропадом…После этого подошел командующий карательным отрядом и выстрелом каждому в висок из револьвера покончил с преступниками…»

Расстрелом руководил Яков Сергеевич Есипов. Следствие началось 7 июля, а суд состоялся на следующий день.

Проанализируем кто руководил спектаклем этого суда Линча. Председатель суда – бывший белогвардеец А.З. Овчинников, заместителями  - П.Я. Воробьёв и И.М. Мишин.

После первых заседаний П.Я. Воробьёв выполнял роль председателя суда.   Воробьев был родственником расстрелянного богача белогвардейца Чемерзева, расстрелянного в Николаевске, и служил в белой милиции на Кербинских приисках.

К суду были привлечены 133 человека. Из них 23 расстреляны, 33 приговорены к тюремному заключению, 50 освобождены по суду и 27 дел остались не рассмотренными. Посмотрим какова партийная принадлежность расстрелянных: 12 большевиков, 8 беспартийных, 2 анархиста, одна эсерка-максималистка.

Первые 7 расстрелянных: командующий Красной Армии Охотского фронта Я.И. Тряпицын (анархист), начальник штаба армии Н.М. Лебедева (эсерка-максималистка), председатель  Сахалинского областного исполкома Советов  Федор Васильевич Железин (большевик), командующий  Амгуно-Тырским фронтом Ефим Варфоломеевич Сасов-Беспощадный (большевик),  командир партизанского отряда  и комиссар труда областного исполкома Иван Кирьянович  Оцевилли-Павлуцкий (анархист), начальник снабжения армии  Макар Михайлович Харьковский (большевик), член Чрезвычайной  следственной комиссии  Иосиф Сидорович Трубчанинов-Крученый (беспартийный). В последующие дни расстреляли  командиров полков и отдельных отрядов, работников Советской власти и просто стоявших близко к  Тряпицыну, а также тех, кто занимался бандитизмом с провокатором Биценко:

Б.В. Амуров-Козадаев, Ф.В. Козадаев, М.С. Подопригоров, М.Е. Морозов, Ф.И. Горелов, А.Л. Фаинберг, А.С. Козицин, А.И. Иванов, А.И. Волков, И.Д. Куликов-Федоров, Г.Н. Константинов, К.И. Молодцов, И.Г. Живный, В.Н. Буря, Л.В. Граков, В. Лобастов.

Расстрел адъютанта Биценко Абрама Леонтьевича Фаинберга, В.Н. Бури и В. Лобастова в данной ситуации создавал иллюзию необходимости и правомерности расстрелов.

На суде Я.И. Тряпицыну предъявлено обвинение в диктаторстве, контрреволюции, превышении власти, расстреле коммунистов Будрина, Мизина и Иваненко, в отклонении от политики Советской власти, в активном выступлении против власти Российской  Советской Федеративной Социалистической Республики. Под противодействием Советской власти подразумевался отказ Тряпицына признавать создание Дальне-Восточной Республики,  которую старательно пытались образовать псевдо-большевики типа Абрама Моисеевича Тобельсона (он же Краснощеков Александр Михайлович). И он был прав, существование Дальне-Восточной Республики на два года затянуло Российскую Гражданскую войну и интервенцию на юге Приморья, а на Сахалине интервенция продолжалась аж до середины мая 1925 года.

Итак, бывшие белогвардейцы по суду расстреляли большевиков больше, чем было расстреляно по приговорам Чрезвычайной следственной комиссии Красной Армии Нижнего Амура.

Поскольку некоторые члены «Суда 103-х» уклонялись от участия в судейском спектакле, то пришлось членов суда набирать новых.

В Военревштаб и суд стали поступать коллективные просьбы об отмене расстрелов.

Когда масса красноармейцев  поняла преступность действий нового Военно-революционного штаба, то они под руководством Павлюченко (Павличенко) выступили против мятежников, правда,  неудачно. В их рядах оказался и первый председатель суда А.З. Овчинников. Он с оружием в руках был пойман мятежниками, но прощен за первые расстрельные приговоры.

В последующем он сбежал в Америку, где им была издана брошюрка о событиях в Николаевске. П.Я. Воробьёв угнал из Керби катер и сбежал в Николаевск к японцам.

И.Т. Андреев со всей семьёй в последующем также сбежит на Сахалин к японцам, а затем в Китай, где и умрет в 1932 году.

Из остатков партизан был создан 19-й полк Народно-революционной армии ДВР под командой Ездакова, перешедший в Амурскую область.

В результате мятежа Советская власть на Нижнем Амуре была ликвидирована. Удско-Кербинский уезд стал составной частью Дальне-Восточной Республики.

Я умышленно не стал описывать действия нижнеамурских партизан во главе с Тряпицыным и председателем Сахалинского облисполкома Ф.В. Железиным по проведению мероприятий восстановления Советской власти, так как те, кто его судил, вообще не могли предъявить Тряпицыну и Железину никаких претензий практически до середины мая. Да и прекрасно это сделал Смлоляк, опубликовав в своей книге документы того времени.

Что касается сожжения Николаевска, то действия командования партизан были вполне оправданными. Оставлять врагу город, в котором они могли создать опорную базу для сухопутных войск и военно-морского флота, совершенно не имело смысла. Ныне никто не предъявляет претензий Кутузову и градоначальнику  Москвы за то, что они сожгли город перед вступлением в него французских войск Наполеона.

Японский адмирал заявил, что в Николаевске невозможно создать военно-морскую базу и пришедшие корабли на зимовку суда были выведены оттуда.

Николаевские события показали всему миру, что русские люди готовы пожертвовать всем, чтобы добиться победы над врагом. Поголовное уничтожение японцев и белогвардейцев и сожжение города вызвало своеобразный шок не только в Японии. С Дальнего Востока восвояси убрались американские, итальянские, чехословацкие, китайские и другие интервенционистские  войска. Лето 1920 года японцы провели в различных переговорах, стремясь вывести свои войска без потерь из Забайкалья и большей части Приморской области.

Я не случайно начал повествование о детстве моей матери. Моя мать имела 4 класса церковно-приходской школы. Умерла в 2006 году, не дожив полтора месяца до 96 лет.  У неё был кирпичный дом с подведенным газом, крытый железом, с индивидуальным водяным отоплением от котла с газовым топливом. Я родился в 1941 году  через полтора месяца после гибели на фронте отца. А всего нас осталось у матери 7-ро после Великой Отечественной войны. И все получили необходимое воспитание и образование. Никто не попал на скользкую дорогу. Свою службу в Советской Армии я закончил в звании полковника. С немцами общаюсь на немецком языке, с англичанами – на английском, с китайцами – на китайском. Вправе задать вопрос: могло бы это быть, если бы не было Советской власти? Например, при современном «диком капитализм», унаследованном страной после свержения Советской власти под видом «перестройки». Когда люди стали жить за железными дверями, решетками на окнах, за многочисленными замками и запорами, когда пышно расцвел бандитизм, проституция, алкоголизм, наркомания, казнокрадство, и ежегодно в стране умирает почти на миллион человек больше, чем рождается, а бездомных детей насчитывается сотнями тысяч.

Не сомневаюсь, абсолютное большинство  моих соотечественников не читало мемуары А.Ф. Керенского, некоторое время возглавлявшего правительство после Февральской Революции, в которых он сказал, что немецкий экономист Ауфхагэн, побывавший в России и познакомившийся с реформами Столыпина, заявил,  что они создали условия для революции.

Не понимают они и того, что Гражданская война была развязана не большевиками, а демократами, бросившимися возвращать утраченную власть. И ещё, сам Керенский, глядя в окно Михайловского замка и увидев как солдаты убили двух офицеров, сказал: - Гражданская война началась! То есть ещё до Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Мой сосед и давний товарищ, ветеран Великой Отечественной войны,  полковник в отставке Ключников Иван Тихонович, узнав из средств массовой информации   о перезахоронении бывшего командующего белогвардейскими армиями на Юге России Деникина и восхвалении его подвигов, пошел в церковь, где  задал вопрос служителю христианского религиозного культа (он же поп,  батюшка, священник): как ему воспринимать, что деникинские солдаты, ворвавшись в село, изнасиловали всех женщин и девушек-подростков, в том числе и его будущую мать?  Её подруга после этого бросилась в колодец, а она повесилась, но была вынута из петли соседями, и в последующем долгие годы не хотела выходить замуж. В ответ Иван Тихонович услышал слова священника: «Всё в воле божьей!».

В заключение вопрос: много ли исторических деятелей из крошечной группы восставших смогли создать полнокровные Армии? А Яков Иванович Тряпицын это сделал! На прилагаемой, составленной мною схеме можно посмотреть путь партизан под командованием Тряпицына в 1919-1920 гг.

P.S. По следам событий того времени белогвардейский журналист  В. Эч (псевдоним Чиликина Василия Александровича) написал книжечку «Исчезнувший город», из которой черпали и черпают сведения многие читатели. Эмигрант с 1921 г. в Китае, где организовал издание нескольких газет и журнала. Сотрудничал с известным будущим советским писателем В.Н. Ивановым. С 1936 года направление своих изданий изменил на просоветские. Признал Советскую власть.

от февраля 2010 г.                         Григорий ЛЁВКИН  

На фотографии: автор.