Ординарец генеральской внучки

Как-то, помнится, позвонил мне старый приятель-сослуживец. Не одно десятилетие наши пути пересекались по служебным делам, хотя служили мы совсем не в одном отделе, но были дружны и связь не потеряли до сей поры. Человек этот уникален своей памятью. Скажем, я, вроде, на память тоже не особо жалуюсь, но он супротив меня – настоящий гигант. Поясняю. Например, я помню то или иное событие из нашего прошлого, помню его суть, место, где оно произошло, . . .

еще там пару штрихов. На этом мои воспоминания исчерпываются. Юрий Васильевич, так его зовут, дополнит меня еще тем, что это случилось, скажем, в четверг, 28 февраля тысяча пятьсот лохматого года, и участниками этого дела были такие-то и такие-то лица, с упоминанием имен, фамилий и званий, закончилось это там-то и там-то, и так далее, и так далее. Короче, мой приятель - это ходячая хроника -летопись наших служебных лет.

Впрочем, прервем это отступление, и вернемся к нашим баранам... Позвонил он, чтобы уточнить кое-что про одного офицера, спросил, что мне известно о его судьбе после увольнения? Дескать, говорит, дошли до меня слухи о его кончине. Поскольку я всего лишь знал, что живет (или жил?) этот человек в Алма-Ате, то я ответил, что по этому делу мне ничего пока не известно. Потом мы, как водится между старыми болтунами, кое-что повспоминали, посмеялись и случайно припомнили некоторые подвиги одного нашего генерала, в связи с чем и мне припомнился один забавный случай, связанный с ним. Его-то я и хочу вам рассказать.

Я уже где-то писал, что по долгу службы мне нередко доводилось летать в Питер, тогдашний Ленинград. Вот и опять, в очередной раз мне предстояла командировка в те края. Ходил я в ту пору в капитанском звании, был относительно молод и вполне здоров, так что особых тягот и неудовольствий от служебных поездок не испытывал, хотя командировки в Питер не любил. На то были причины, о которых как-нибудь в следующий раз...

Иду я, стало быть, по коридору управления, а навстречу мне этот генерал:

– Товарищ Разумов, зайдите-ка ко мне...

Иду за ним, он мне:

– Знаю, что вы завтра едете в Ленинград, в связи с этим у меня есть две личных просьбы, если позволите.

– Какие проблемы, товарищ генерал, говорите, что в моих силах – сделаю.

– У меня в Ленинграде, на Невском живет дочка, не сможете ли вы передать ей небольшую посылочку от меня?

– Легко, товарищ генерал...

– Тогда еще одна, вторая просьба. Не захватите ли вы при возвращении с собой ее дочку, то есть мою внучку, ей пять лет?

– Думаю, что и это я смогу сделать, товарищ генерал...

Он передал мне посылку, сообщил адрес дочки.

По приезду в Питер я устроился в гостиницу, доложился о своем прибытии, и пошел, не откладывая дело в долгий ящик, на Невский, к генеральской дочке. Звали ее Лариса. Пришел, передал посылочку. Стали говорить о дочке ее, что, да как.

И тут мне Лариса выдает:

– Вы знаете, Георгий Львович, дочка моя, Вероничка, очень своеобразная девочка, она крайне неохотно знакомится с посторонними людьми и вообще ни с кем особо не контактирует.

– Да ладно, говорю, как-нибудь разберемся....

– Нет, – говорит, – свою дочку знаю, и поэтому, чтобы как-то облегчить вам задачу, я вас прошу, даже настаиваю, чтобы вы остались жить на время командировки у нас. Комнату для вас приготовила, с папой все согласовала, и очень надеюсь, что за эти три дня вам удастся наладить контакт с Вероничкой.

Мне такой расклад, по совести сказать, не совсем понравился, а точнее, не понравился от слова совсем. Я рассчитывал в свободное от службы время пообщаться с коллегами, погулять по городу, а вместо этого придется торчать в чужой квартире, приручать "дикую" девочку. Однако, делать нечего, обещал привезти внучку генералу, значит надо выполнять, пришлось, скрепя сердце, согласиться.

Сели пить чай, и тут минут через тридцать, приехал муж Ларисы и привез Вероничку. Это оказалась маленькая девочка с милыми косичками и смешными конопушечками. Маманя тут проявила инициативу, выступила вперед со словами:

– Вот, Вероничка, знакомься, это Георгий Львович, с ним ты поедешь к дедушке в Хабаровск.

Заметно было, что она переживает, как девочка отнесется ко мне. Вопреки всяческим опасениям, через пять-десять минут мы с Вероничкой стали лучшими друзьями, ей не нужны стали ни папа, ни мама, и мы погрузились в мир ее игрушек и событий.

Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление. Уж не знаю, по какой такой причине, но моя личность с молодых лет всегда вызывала чувство симпатии у маленьких детей и солидных возрастом дам, которых в просторечии мы именуем старухами. С остальными категориями людей у меня все точно так же, как и у всех простых советских потребителей, а вот дети и бабушки очень ко мне благоволили.

Генеральская дочка была просто шокирована той легкостью, с которой Вероничка вступила со мной в доверительный контакт, тем не менее, вопрос о моем пребывании в их квартире с повестки снят не был.

В аэропорт нас отвез Вероничкин папа на своей машине, мы благополучно сели в самолет и полетели на восток.

Семь часов полета пролетели быстро, и вот мы в аэропорту Хабаровска, самолет подъезжает в вокзалу, подают трап и к трапу подъезжает шикарная черная Волга Газ-24, таких тогда в стране было очень мало, из нее выходит солидный генерал. Народ начинает оглядываться, гадать, кого-то с такой помпой встречают? Никому и невдомек, что «молодой папаша с маленькой дочкой» и есть герой такой встречи, точнее, собственно, героиня – девочка, совсем не я.

Мы спускаемся по трапу, мирно болтаем, Вероничка щебечет, и вот я подвожу ее к Волге, хочу передать бабушке и дедушке, но ребенок вцепляется в меня своим ручонками, и ни за что не хочет идти ни к генералу, ни к его жене. Немая сцена, заминка, неловкость, потом генеральская жена говорит:

– Георгий Львович, садитесь в машину, придется, видимо, поехать к нам, а там что-нибудь придумаем.

Сажусь в машину, Верноничка, как вцепилась в меня, так и не отцепляется. Едем. Заходим в квартиру, осваиваемся... Я убеждаю, уговариваю девочку, что все хорошо, объясняю, что ей надо оставаться в этом доме, и что я завтра обязательно приеду ее навестить, а сейчас мне нужно ехать к моей маленькой дочке. С огромным трудом бабушка с моей помощью наладила с внучкой какой-никакой контакт, и я с чистой совестью отправился домой. Назавтра позвонил, спросил, надо ли мне приезжать, как я обещал? Сказали:

– Надо.

Пришлось поехать. Пару часов погуляли в соседнем парке, но уже с бабушкой вместе, а уж потом попрощались.

Такой вот немного забавный случай был в моей служебной практике.

Георгий Разумов, член Российского союза писателей

г. Хабаровск