Что ни преподаватель военной дисциплины в нашем военном вузе, то – личность. У каждого интересная военная биография, богатый опыт службы. Почти все командовали во время Великой Отечественной войны взводами, даже батальонами. Им всегда было, что рассказать, поделиться жизненным опытом.  Но все грешили одной слабостью – приписывали себе те героические поступки, которых не совершали, придумывали такие фронтовые эпизоды, которых не было.

Когда мы устремились по воле руководства государства в культурную вседозволенность, и страна погрузилась на более низкий духовный уровень. Что удивительно, в нашей стране был закон о спорте, о чем угодно, а о культуре никогда не было.
Приблизительно 15 лет тому назад я начал озвучивать эту тему на Всемирном Русском Народном Соборе и каждый год как заведенный говорил практически в каждой своей речи о том, что в стране нет стратегии государственной культурной политики.

Незаживающая рана

И весь последний черный год
Болит и ноет его рана
Хотя твердит себе упрямо;
Что смерть ниспослана судьбой.

И с ощущеньем пустоты
Он каждый день по свету бродит
В молитве радость не находит
сверкает горькая слеза.

Он вспоминает ее лик
с родными, грустными глазами,
Седые пряди, дрожь ланит,
С большими черными кругами.

Ее тепло хранит твой кров,
Ее ладонь твой сон ласкает,
И каждый миг твой горький стон,

           На нашем курсе военных журналистов не было человека, который бы не нуждался в деньгах. Даже сверхсрочник Гена Острейко, у  которого денежное содержание в несколько раз превышало нашу стипендию, и тот нередко перехватывал  десятку, другую.

           – Не учел городских соблазнов, –  оправдывался он. – А тут еще с девушкой познакомился. Всем бы такую…