Истребитель танков Михеенко
 |
С ТОГО памятного дня, когда Василий Иванович пришёл с фронта, все годы до ухода на пенсию проработал он в леспромхозе. Судьба Михеенко, как и судьба многих его сверстников, тесно переплелась с трудовой и военной судьбой Сибири. На груди его два ордена Красной Звезды да серебром отливающие орден Отечественной войны и медаль «За отвагу». Раз в году извлекает он их из комода, чистит, прикрепляет на грудь, отправляется к поселковому обелиску. Жена не без гордости тогда говорит: — А ты у меня и впрямь настоящий герой, не хватает ещё маршальских погон... — А что, и герой. Я же их в честном бою заслужил... Товарищи по работе и учащиеся часто спрашивают его: — А скажите, Василий Иванович, которая из всех этих наград для вас всего дороже? — Ну, как сказать? — и, немного помедлив, говорит: — Пожалуй, вот эта, орден Отечественной войны. ...В свои семнадцать лет он уже успел отведать трудного солдатского хлеба, армейской каши с привкусом дыма походных костров. Основная военная специальность Михеенко — истребитель танков. Часто его орудие ставилось на прямую наводку. Тут нужны были особая сноровка, мастерство и дерзость, а этого сибиряку не занимать. Орден Отечественной войны он получил за один из боёв в белорусском Полесье. ...В порыве наступления артиллерийский полк, в составе которого сражался орудийный расчёт Михеенко, с передовыми частями углубился во вражескую оборону на два десятка километров, но сильными контратаками с флангов враг потеснил наши подразделения. Полку угрожало окружение. Был получен приказ временно отойти. Отход полка кто-то должен был прикрыть. Командир батареи капитан Ингалычев сказал: — Вот что, Михеенко, у тебя расчёт ещё не потрёпан. Парень ты надёжный, битый, оставайся со своим орудием и со своими орлами, прикрой отход. Не исключено, что противник бросит нам вдогонку танки. Танкоопасное направление здесь одно. Постарайся заклинить его. Устроишь пробку — выводи орудие из строя и уходи с ребятами. Ты понял меня, Васек? — Так точно, товарищ капитан! — Ну, будь... Дерзай, парень! На раздвинутых станинах орудия, как воробышки, сидели, нахохлившись, ребята. Один другого моложе, сплошная зелень. И жалко их стало до спазм в горле. Говорит комбату: — Товарищ капитан, пусть и они уходят. Всё равно им здесь делать особенно нечего. У меня всего два ящика снарядов. Расстреляю их и уйду. А одному куда сподручнее будет улизнуть. И остался один. Всё приготовил, что нужно было для боя. Две гранаты приберёг для себя и для пушки на всякий случай. При одной только мысли, что остался один, холодные мурашки пробегали по спине. Гнетущим стопудовым грузом давила тишина. Но вот она нарушилась. Показались две танкетки. Михеенко припал к наглазнику паннорамы, навёл орудие в лоб первой, подпустил поближе, нажал на спусковой рычаг. Орудие подпрыгнуло, стукнул накатник. Танкетка вспыхнула, обволоклась чёрным густым дымом, а перекрестие панорамы ползло уже по бронированной шкуре второй машины. Выстрел. Дым. Загорелась и эта. Где-то за перелеском чахоточно закашляли немецкие миномёты. Михеенко переждал миномётный налёт в ровике. И, когда налёт прекратился, он сделал рывок от орудия вправо, дал две длинные очереди из автомата. Потом отбежал влево, снова дал две очереди. Этот манёвр повторил ещё раз (пусть думают, что он здесь не один). Присел к орудию, поставил на место панораму, притаился. Около часа фашисты не проявляли никакой активности. На самом донышке сознания серой мышью скреблась тревога: «А что, если обойдут?» Снова впереди замаячили две танкетки. Фашисты явно провоцировали артиллериста, желали выпытать, жив ли он. Михеенко хитрил. Пусть подойдут ближе. Решив, видимо, что с орудием всё кончено, на полном ходу танкетки ринулись вперёд. А был у него на самый крайний случай «НЗ» — четыре термитных снаряда. Даже от комбата держал это в тайне. Вот тут-то они и пригодились. Как спичечный коробок, вспыхнула первая танкетка, вторая успела ретироваться, укрылась за высоткой. Вновь выигрыш во времени. Но вот снова в район орудия полились потоки свинца, начали бить миномёты, выползли «тигры». Тут уж шутки плохи. Подпускать их на близкое расстояние опасно. Михеенко выпустил два последних снаряда по передней машине. «Тигр» остановился, повернулся боком. Ловко отделив клин затвора от казённика и панораму, зарыл их невдалеке от огневой позиции, и рванул, что было духу, в лес, выдерживая направление на восток. Путалась под ногами трава, чавкала болотная хлябь. Всю ночь шёл он, то проваливаясь в болотную жижу по пояс, то выбираясь на сушу. Останавливался. Прислушивался. То справа, то слева доносились приглушённые отголоски боя. Бухали отдалённые разрывы. Казалось, кто-то простуженным голосом кашляет в огромную пустую бочку. Внезапно лес поредел, и сквозь него смутно проглянули строения лесной деревушки. Кто там? Свои или немцы? Прикрываясь кустарником, Василий добрался до крайней хаты. В зарослях крапивника чернел провал погреба. Спустился в него, выбрал на ощупь место посуше и в тот же миг, сражённый усталостью, заснул. Сколько он проспал — сам не знал. Осмотрелся. Своим видом он напоминал не солдата, а, скорее, какую-то болотную нечисть. В руках и ногах свинцовая тяжесть. Две ручные гранаты, как пудовые гири, оттягивали карманы брюк, безжалостно ныл пустой желудок. Эх, будь что будет! Высунулся. И тут же услышал резкое: «Хэнде хох!» По выговору он сразу же понял: свои ребята. «Родные вы мои, пехтура желторотая», — на глазах его навернулись слёзы. — Братцы! — улыбаясь, сказал он, — свой же я... — Бросай оружие!.. — приказал сержант. На Василия зловещими глазками в упор смотрели два дула автоматов. — Смотри-ка, он ещё и смеётся! Свояк нашёлся! А ну, живо! Что там ещё у тебя в карманах? — Напарник сержанта похлопал по карманам, запустил туда руки и извлёк две гранаты. — Ишь, запасливый какой. А ну, айда! Спустя, несколько минут он предстал перед подполковником, вероятно, из особого отдела. — Ты кто такой? Случаем, не дезертир? — Вы бы, товарищ подполковник, приказали сначала меня покормить, — сделав страдальческую гримасу, попросил Василий, — а то у меня в животе настоящий ералаш... — Что ж, можно и покормить, — подполковник позвал сержанта: — Кирьянов, накормите... Пока Михеенко утолял голод, подполковник за столом шелестел бумагами, изредка поглядывая на задержанного. — Ну а сейчас присаживайся к столу и рассказывай, только не привирай, — сказал подполковник, увидев, что «обед закончен. Михеенко рассказал всё, как было. Подполковник помолчал, что-то обдумывая, и заключил: — Всё, что ты мне сейчас поведал, похоже на правду. Тогда скажи мне: кто у вас командир полка? — Герой Советского Союза подполковник Серов. — А командир батареи? — Капитан Ингалычев, товарищ подполковник. — Так. Но вот что. Сейчас поедем в полк, и, если твою персону там признают, считай, что тебе здорово повезло. Конечно, в полку его признали. Только командир полка первым делом почему-то спросил: — А ты почему такой чумазый? Мы уж тебя, грешным делом, похоронили, А ты, эвон, воскрес! Старшина, выдавая ему новое обмундирование, сказал: — Ну, ёлки-моталки, Михеенко, готовь дырку, наверняка Красную Звезду привинчивать придётся. Предвидение старшины оправдалось, только дали ему за это не Красную Звезду, а орден Отечественной войны II степени
И. КОВАЛЕВ, ветеран Великой Отечественной войны (1985). «Казаки за Камнем», № 10 (37) декабрь - 2023 года Историко-информационный краеведческий журнал
Издание группы казаков Урала, Зауралья, Западной и Восточной Сибири |
