КТО ПРЕДАЛ 22 ИЮНЯ?

ПОЧЕМУ ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО ВОЙНЫ В ЗАПАДНОМ ОКРУГЕ БЫЛА РАЗООРУЖЕНА АВИАЦИЯ?

НЕРАЗОСЛАННЫЕ ПРИКАЗЫ ГЕНШТАБА

       О намерениях Гитлера начать войну летом 1941 года в Кремле было прекрасно известно. Наши войска стали приводить в боевую готовность . . .

как минимум за две недели до нападения, а 18  июня они начали выдвигаться в районы сосредоточения, взяв с собой «только необходимое для жизни и боя» ( из приказа по 12-му механизированному корпусу Прибалтийского военного округа).

       В развёрнутом на территории Белоруссии  Западном округе (ЗапОВО) обстановка была подчёркнуто иной.

       Будущий маршал авиации Александр Голованов, который незадолго до войны был назначен командиром авиаполка, базировавшегося  в ЗапОВО, отправился представляться командующему округом. По ходу беседы тот решил позвонить в Москву, Сталину.

       «Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. По его ответам я понял, что Сталин задаёт встречные вопросы:

- Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я ещё раз проверю, но считаю это просто провокацией. Он положил трубку.

- Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредотачивают войска на наших границах!»

       Между тем и Генштаб, и штаб округа были буквально завалены сведениями о том, что германские войска уже не только сосредотачиваются, но и развёртываются. Вот и Голованов отмечает: «Как мог Павлов, имея в своих руках разведку и предупреждения из Москвы, находиться в приятном заблуждении, остаётся тайной…»

       На судебном процессе 22 июля начальник связи Западного фронта Андрей Григорьев показывал: «Война застала Западный  военный округ врасплох. Мирное настроение, царившее всё время в штабе, безусловно, передавалось и в войска. Штабы армий находились на зимних квартирах  и были  разгромлены, и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подверглась бомбардировке на своих зимних квартирах».

       Более того, штаб округа откровенно саботировал приказы Генштаба.

       Продолжим  слушать Григорьева: «Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы НЗ и патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из   НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днём 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близко… И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска не были приведены в боевую готовность».

      По какой, интересно, причине командующий округом может не выполнять прямые приказы Генштаба? Знал он, что будет война? Знал, как и все генералы РККА. Был клинически бездарен? Возможно, но какой нужен талант, чтобы получать директивы да рассылать дальше в войска? Рутина, любой капитан справится. Тем не менее, сделано это не было.

ГЕНЕРАЛЬСКОЕ ВРАНЬЁ  О БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ

       Интригующая разборка произошла на суде между Павловым и командующим 4-й армии Коробковым. Перед самой войной, согласно директиве Генштаба, все войска, стоявшие непосредственно на границе, следовало отвести на несколько километров назад, на рубежи подготовленных укреплений. Расквартированные в Брестской крепости части 4-й армии, несмотря на все директивы Генерального штаба, так и не были выведены из крепости, где их и застало начало войны.  Рассказы и фильмы о солдатах, накрытых огнём в казармах,- это как раз про 4-ю армию.

       На суде ответственные лица перепихивали вину друг на друга. Павлов утверждал, что отдавал приказ о  выводе армии, но не проверил исполнение, Коробков – что никаких приказов не получал. Кто-то из них явно врал – но кто?

       Лишь спустя много лет нашёлся свидетель – генерал-майор авиации, а тогда полковник Белов, командир 10-й смешанной авиадивизии:

       «20 июня я получил телеграмму от начальника штаба ВВС округа полковника С.А.Худякова с приказом командующего ВВС округа: «Привести части в боевую готовность. Отпуска командному составу запретить. Находящихся в отпусках отозвать».

       О приказе я доложил командующему 4-й армии генералу Коробкову, который мне ответил: «Я такого приказа не имею».

       В этот же день я зашёл к члену Военного Совета, дивизионному комиссару Шлыкову:

       - Товарищ комиссар, получен приказ от командующего ВВС округа – привести части в боевую готовность. Я прошу Вас настоять перед округом и отправить семьи комсостава.

       - Мы писали в округ, чтобы разрешили вывести из Бреста одну дивизию, некоторые склады и госпиталь. Нам ответили: «Разрешаем перевести лишь часть госпиталя». Так что ставить этот вопрос бесполезно».

       Получается, врал на суде всё же Павлов. И это лишь маленький кусочек тех странностей, что творились в округах перед войной.

ОСЛЕПШАЯ АРТИЛЛЕРИЯ

       Что могло  помешать немцам проломить войска прикрытия и выйти на оперативный простор? В первую очередь, артиллерия и авиация. Перед самой войной с этими двумя родами войск в приграничных округах происходили очень любопытные вещи.

       Будущий маршал Константин Рокоссовский, накануне войны командовавший 3-м мехкорпусом Киевского особого военного округа, вспоминал, что за несколько дней до немецкого нападения из штаба округа пришло распоряжение – выслать артиллерию на полигоны, которые находились в приграничной зоне. Рокоссовский, понимая, что вот-вот начнётся война, распоряжение не выполнил. Но ведь не все командующие были так не послушны.

       А вот что учудили в Прибалтийском округе. В полк тяжёлой артиллерии 16-го стрелкового корпуса 11-й армии то ли 19-го, то ли 20-го июня прибыла комиссия штаба округа. Возглавлявший её генерал приказал снять с пушек прицелы и сдать их для поверки в окружную мастерскую в Риге, за 300 километров от расположения части, и разрешил командующему составу в выходной день съездить в Каунас к семьям. Правда, командир полка после отъезда комиссии и не подумал выполнять эти распоряжения. А вот в гаубичном артполку 75-й дивизии 4-й армии ЗапОВО прокатило: 19 июня были увезены в Минск на поверку все оптические приборы, вплоть до стереотруб. Естественно, к 22 июня их назад не вернули.

       Такое -  ни на ошибку, ни на разгильдяйство уже не спишешь, это честный и откровенный саботаж! Начальник штаба ПрибОВО генерал Клёнов был арестован в начале июля и расстрелян осенью 1941 года, начальник штаба ЗапОВО Климовских осуждён одновременно с командующим округом. Но самое интересное то, что один и тот же приём использовался в разных округах, так что это, возможно, и не местная инициатива.

       Интереснейшая история случилась с ПВО всё того же Западного округа. Генерал-лейтенант  Стрельбицкий, который в 1941 году был командиром 8-й противотанковой бригады, вспоминал, что немецкие лётчики в небе над Лидой вели себя странно. Они бомбили, как на учёбе, совершенно не опасаясь зенитного огня – а зенитки молчали. Полковнику  Стрельбицкому командир дивизиона ответил, что накануне ему пришёл приказ: «На провокацию не поддаваться, огонь по самолётам не открывать».

        Зенитчики начали стрелять лишь, когда полковник явился к ним с пистолетом в руке. Тут же были подбиты четыре машины, и вот теперь самое интересное. Три пленных немецких лётчика заявили: они знали о запрете для ПВО открывать огонь по самолётам. Можно, конечно, объяснить данный приказ тем, что в Кремле перестраховывались, предпочитая снег студить, лишь бы не поддаться на провокацию. А частям люфт ваффе эту информацию тоже из Кремля Сталин сливал? Или всё же кто запретил, тот и известил?

РАЗОРУЖЁННАЯ АВИАЦИЯ

        Любопытные вещи рассказывал в интервью газете «Красная Звезда» генерал-лейтенант Сергей Долгушин, бывший в то время военным лётчиком-истребителем. Их полк стоял в ЗапОВО, аэродром находился, считай, на самой границе, в пяти километрах от неё.

       «За зиму сорок первого года мы освоили высотные полёты, много стреляли и по конусу, и по земле, начали летать ночью. Десятого мая наш полк перебросили из Лиды на аэродром Новый Двор, что чуть западнее Гродно. На севере граница с немцами была в пятнадцати километрах. Как только мы приземлились, над лётным полем на малой высоте пронёсся фашистский «мессер». Нахально так, даже крыльями покачал. В ясную погоду с высоты двух тысяч метров мы видели немецкий аэродром, забитый разными машинами. Составили схему, передали в штаб, а 21 июня, в шесть вечера, закончив полёты, получили приказ: снять с самолётов пушки, пулемёты, ящики с боеприпасом и хранить всё на складе.

       - Но это же… Даже говорить страшно… Похоже на измену!

       - Все тогда недоумевали, пытались узнать, в чём дело, но нам разъяснили: это приказ командующего войсками округа, а приказы в армии не обсуждаются».

       Долгушину сослались на Павлова, но это вовсе не факт. Приказы авиаполкам должен был отдавать командующий Военного округа генерал-майор Копец. Вообще ситуация у летунов складывалась интересная. По словам Долгушина, в предвоенные дни будто по заказу начался ремонт базового аэродрома в городе Лида, не были подготовлены запасные площадки, было уменьшено число мотористов и оружейников до одного человека на звено. В результате лётчикам пришлось самолично устанавливать в крыльях истребителей снятые пушки, и хотя тревогу в полку объявили 22 июня  в 2 часа 30 минут, взлетать машины начали только в семь часов, а до того немцы пролетали над аэродромом на бомбёжки без какого-либо противодействия.

       Есть и ещё свидетельства подобного рода: как накануне с войны снимали вооружение, сливали горючее.  О поступившем в ночь на 22 июня приказе перевести авиацию на полевые аэродромы не вспоминает вообще никто. Да, и как это можно сделать со слитым горючим и снятым вооружением?

       Методы были разными, цель одна – не дать авиачастям воевать. В одних полках снимали вооружение, в других – объявляли выходной, как было в 13-м бомбардировочном авиаполку.

       «На воскресенье 22 июня в 13-м авиаполку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали. Особенно напряжёнными были последние два дня, когда по приказу из авиадивизии полк занимался   регламентными работами, то есть проще говоря, лётчики и техники разбирали самолёты на составные части, чистили, регулировали их, смазывали и снова собирали. Трудились от зари до зари.

       Вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие лётчики и техники уехали к семьям в Россь, а оставшиеся в лагере с наступлением темноты отправились на площадку импровизированного клуба смотреть новый звуковой художественный фильм «Музыкальная история».

       Похожие вещи происходили в разных округах. Это что было: разгильдяйство или измена? Что за дьявольский сценарий разыгрывался ВВС накануне войны, кто ими дирижировал? Исключительно, командование ВВС. Поскольку ни Сталин, ни нарком, ни кто-либо ещё не имел возможности отдавать приказы лётчикам, минуя лётное начальство.

       Вот и сходятся, наконец,  концы с концами в так называемом «деле авиаторов» - беспрецедентном погроме, учинённом Особым отделом НКВД среди лётной верхушки.

       В так называемый «Список 25» входили имена тех, кто был расстрелян 28 октября 1941 года в Куйбышеве. Не менее трети из них имели отношение к ВВС. Погром в верхушке ВВС устроили жесточайший. Все эти люди обвинялись в антисоветском заговоре. Давайте всё же вспомним приказы, в результате которых были сняты пушки с истребителей, и ослеплена артиллерия, а также искажённую информацию о ситуации на границе, поступавшую в Ставку…

       Никто, кроме этих людей, не мог составить и воплотить «дьявольский сценарий» из Москвы – просто потому, что все эти приказы никак не прошли бы мимо их глаз. В результате измены произошёл развал фронта в самые первые дни Великой Отечественной войны.

Р.S.

А то, что  изменников осудили и расстреляли, а потом при Хрущёве – реабилитировали,  было сделано лично Хрущёвым, чтобы поглумиться над прахом Сталина, которого он при жизни смертельно боялся, а после смерти, чувствуя , что до Уровня Сталина ему никогда не дотянуться, стал мстительно ненавидеть.   

(По материалам статьи Елены Прудниковой из газеты «Байкал-61» -№6,7 за 2016 г.)