ЭЗОП В СОЛДАТСКОЙ ШИНЕЛИ

Сатирическое наследие поэта Сергея ФЕОКТИСТОВА (1913 -1999).

Дальневосточные читатели с уважением и признанием следят за публикациями к 100-летнему юбилею военного журналиста, поэта-песенника, новеллиста и сказочника Сергея Георгиевича Феоктистова, члена Союза писателей СССР-России.

В 1939г военная судьба привела молодого политрука С. Феоктистова на Дальний Восток. За плечами был уже педагогический техникум, директорство в сельской школе под Рязанью, военное училище морских лётчиков, инструкторская служба в школе повышения лётного мастерства, Московское военно-политическое училище по курсу «Газетное дело». Со школьной скамьи комсомолец Феоктистов сочинял и печатал стихи: о новостройках 1 пятилетки, асовиахимовцах, об отважных пограничниках и лётчиках, покорителях пятого океана и северного полюса - первых Героях Советского Союза, и их боевых подругах - строителях новой жизни.

Но именно в газете Дальневосточного Фронта «Тревога» раскрылся сатирический талант литературного сотрудника - самородка из Подмосковья. Деревенский гармонист-частушечник - пересмешник с началом Великой Отечественной войны становится активным участником творческой бригады, создающей политические плакаты КрайТАСС «Удар по врагу». Сатирические надписи и куплеты поэта, основанные на его репортажах из боевых частей и пограничных застав, возвращаются к защитникам восточных рубежей в виде листовок, иллюстраций в армейских и дивизионных газетах, куплетов, перепевов и басен для художественной самодеятельности. Его военные басни насыщены гротескной символикой и экспрессией. Всю войну Сергей Феоктистов был редактором и ведущим передач и концертов для воинов Дальневосточного фронта. Вести с боевых учений, письма бойцов из укрепрайонов служили источником вдохновения, помогали работать в жёсткие времена, полные испытаний, потрясений и лишений. В обстановке враждебности, подозрительности и доносов поэзия политрука посвящена высокому патриотическому подъёму Дальне восточников:

БАСНИ

В послевоенные годы поэт активно обращался к басне, как популярному жанру, доступному и старому и малому читателю, не отягощенному высоким образованием. Простонародный язык приближает басню к байке или сказке, наглядность, разговорные обращения и диалоги делают миниатюру образным театром зверей и зверушек, вобравшим элементы скоморошничества и забавы. В плане строфики и ритмики басня-это самый свободный жанр с мало подчинёнными определенному размеру стихами, складом строфы или количеством строк (по Е. Исаеву, 1984).

Хорошая басня как маленькая забавная история учит серьёзному шутя и шутит всерьёз. Как мудрая сказка, она всегда воздействует добрым укором, а не язвительным злословьем. Отсюда лёгкость и доступность восприятия содержания басни, но и сложности её творчества: не всякий поэт закрепляет себя в этом жанре. Терминология: «эзопов язык», «аллегория и иносказание», «символика и ирония» - появилась позже от филологических размышлений.

С каждым поворотом общественной системы менялись требования к литературе, иногда на полярные. И прямолинейные герои с их гневным осуждением пороков частной жизни оказывались смешными Дон Кихотами.

В послевоенные годы понимание требований текущего момента называлось «политкорректностью». От гротеска и нарочитого сарказма в изображении «фрицев» и империалистов сатирики обратились к осуждению «некоторых буржуазных пережитков» в быту и сознании советских людей: фанфаронства и триумфа посредственности, зависти и подлости, пьянства и других «тормозов социалистического развития»:

Умком-то он, известно, хил. / Зато бог чванством наградил.

И слушать никого не хочет, / В министры сам себя пророчит

И выше неба нос дерёт...    -А Трест? - Убытки лишь несёт...

                                                     («Индюк», 1959).

Репутацию мастера басенного жанра Сергей Феоктистов приобрёл в годы хрущевской оттепели, тогда огромная читательская почта приносила слова доверия и восхищения его гражданской позицией. Комсомольский заводила, армейский запевала после выхода в запас стал общественным редактором и умудренным   режиссером Страницы народно-партийного контроля краевой газеты «Тихоокеанской звезды» (ГОЗ).

С трибуны Сергей Феоктистов называл себя боевым спецкором сатиры. Его политические басни «На международные темы» публиковались без проволочек, повторно исполнялись по радио и с эстрады («Доктрина-дубина», 1960; «Пес Барбос», 1960; «Белая Ворона», 1962;« Оса - провокаторша», 1962 и многие другие). Направление оружия сатиры против «превентивных вооруженных акций», против строительства вдоль наших границ новых военных баз служило делу мира и прогресса, находило поддержку слушателей и на торжественном собрании общественности города, и на авторских концертах в воинских частях.

Поэт жил в гуще писем и событий на*разных участках народного хозяйства, кипел в море информации и идей. Чтобы не ошибаться в оценках меняющихся ситуации, Литератор с четырьмя дипломами, «подполковник запаса» пошёл учиться в вечерний Университет марксизма-ленинизма, где слушал лекции по партийному строительству, по гражданскому праву и социалистическому хозяйствованию. Но чаще посещал практические занятия для общения и консультаций с ведущими преподавателями «общественных наук», для практического освоения административных отношений во властных структурах, для усвоения языка власти из первых уст. Горький смех вызывали стихи о секретаршах, теряющих голос и лицо перед начальником.

Таскала в улей мёд Пчела, / А премия Шмелю была.

Он даже не касался дел. / Он только громче всех гудел.

Так крикуны у нас подчас / В героях ходят и сейчас,

                                                             («Шмель», 1960).

В его баснях простонародный почти деревенский язык преображался и в стиль чиновника - казнокрада и любителя заморских командировок. Поэтические метафоры и аллегории от народа становились изысканными, деликатными, даже осторожными в докладе начальнику или ревизору. Басня - не протокол, не имеет Имярек, но обнажает негативные производственные или общественные отношения. И чем типичнее отраженное явление, тем многочисленнее отзывы в редакцию: то с самокритикой и обещанием оргвыводов, то с требованием урезонить баснописца. Поэт-фронтовик спешил реализовать свой творческий заряд, вызвать общественный резонанс на «вопиющие застойные картины маслом»: деспотизм и алчность чиновников, казнокрадство и разбазаривание народных богатств, карьеризм молодых функционеров, равнодушное отношение к старикам, к природе, родному Амуру.

Одним из новшеств, привнесенных С. Феоктистовым в этот исторический жанр, является отход от аналитического изучения только жителей зоопарка. Героями басен становятся и неодушевлённые предметы («Пустой графин», «Болт и гайка»), и изрядно продвинутые и эмансипированные современники.

...Когда он в Тресте провалился,/ То тут же в Главке объявился:

Повысили. У Гусака / Везде была своя рука.  

                                                   («Своя рука», 1960).

Менялись времена и нравы, менялась и тональность басен. Автор никогда
не шептался о пороках общества «В закрытом кабинете» (1959), клеймил
позорные явления во весь голос, наращивал интонации от упрёка до крика
«Так жить нельзя!»:

Раз десять вызывали на бюро...

… Хапуга крал народное добро / и, словно к тёте, ездил на бюро.

                                                       («Левша», 1963).

Тема «доходного места», наживы любой ценой звенела в его темпераментных баснях как народный набат («После ревизии», «СталкерТрезор» и др.). Меткие характеристики, хлесткие сравнения, ироничные эпитеты Героев делали их узнаваемыми и без указания места службы:   

 ...К судье приблизишься едва:      Здесь рубль за вход, за выход-два.

                                                («Народный избранник»).

Читатели края ждали каждый пятничный номер ТОЗа:   целые басни или отдельные крылатые выражения «с лёта шли в народ». Другие газеты чаще печатали басни на педагогические темы: про спившегося Дрозда-пиита, кладовщика - подхалима или Туриста - барахольщика или Трутень - космополит:

Живёт средь Пчёл и ест их мёд, / И всё кричит: «Не тот, не тот!!!

Вот там -цветы-ы! Уж там -то  до-о-лы! /Да, да, отстали наши Пчёлы!»

Такой отбор-выбор басен автор называл «Вставными челюстями Главлита». Осторожные редакторы придерживали публикации острых басен «с высокими намёками Поэта» по фонетической аналогии имён Героев или требованию формата. В архиве отца сохранились письма на фирменных бланках издательств или отдела науки и культуры крайкома КПСС: «Сожалеем, но Ваши басни для печати не рекомендованы» (ФИО ответственного редактора, дата, М.П.).

Когда Поэт отказывался от переработки, редакторы сами изменяли моральные концовки, что видно при сравнении отдельных миниатюр в разных изданиях. Возвращенные басни отец отправлял в СМИ отдалённых областей, где герои сатиры не были узнаваемы по фонетическому созвучию фамилии («Шмель-нахлебник», «Герой», «Столичный Соловей» и пр.).

«Эзоповские басни на моральные темы только крепнут от вековой выдержки, как вино. А басни на социальные явления - продукт скоропортящийся. Общественные пороки разрастаются со скоростью раковой опухоли, которой не страшны газетные примочки». Поэт-романтик верил в силу печатного слова: «Острая, злободневная басня должна вызвать резонанс общественности, повлиять на решения ответственных людей и ситуацию», - наставлял общественный редактор молодых авторов. Анализ архивных зарисовок свидетельствует, что активнее всего басни писались в годы «закручивания гаек», как бы на спор с беспределом чиновников и произволом властей.

Но музыку эпохи всё жестче заказывали консерваторы - прагматики.

И поэт-фронтовик не был бы Феоктистовым (что по-гречески означает «звёздный человек»), если бы молча ждал «Отголосков». На новые письма трудящихся журналист брал в руки метлу-перо и писал интересные фельетоны в соавторстве с главными специалистами отрасли, инспекторами или ревизорами профильного Главка (треста). Десятки фельетонов с именами Героев были опубликованы в краевых газетах, в «Советской России» и других центральных изданиях. Отсутствие внешнего облика Героев означало «типичность бюрократа-казнокрада или «мертвящее бездушие чиновника». Выступления прессы требовали рассмотрения материалов на заседаниях крайкома, прокуратуры, Комитетов по борьбе...   С.Г. Феоктистова с соавторами вызывали «на ковёр, призывали не сеять смуту», и просто перекрыли доступ к печатному станку и микрофону после чехословацких событий 1968г. В ответ на критические выступления   на Днях литературы, бюро Сахалинского обкома КПСС приняло постановление «Об ошибках в телевизионной передаче «У нас в гостях» с участием поэта С. Феоктистова» (25.ХП.1968), где отметило «легковесные утверждения и ошибочные оценки поэта, извращающие советскую действительность». Девятый вал тотального контроля над средствами массовой информации докатился до Великого океана.

Беспощадная честность и упёртая принципиальность сатирика (Рака по знаку зодиака) поставляли в голодные годы перехода к капитализму больше шишек, чем пирогов.   Невостребованный талант Поэта не соглашался на духовно-творческую смерть, и С. Феоктистов «съехал из восточной столицы в деревню, в глушь, к свободной Уссури», где называл себя «Меньшиковым в Березове»:

Слышу мотив а запеть не могу, / Словно касатка... на берегу...

Казалось, провозглашённая Гласность отменила эзоповский язык за ненадобностью, но поводы для сатиры остались.   По письмам своих читателей, по напевам природы, по зову сердца Поэт писал  художественные произведения разных жанров: сказки и стихи, песни и снова басни. Живая действительность Перестройки давала неожиданные темы для сатирических и философских сочинений. Процессы приватизации, последующих банкротств и передела собственности напомнили читателям поэтические предсказания 60х годов:

А звать-то его, рыжего, Иваном...

...Всё позабыл, на чьи гроши учился,

Чей ел он хлеб, как в кресле очутился...

Зато народ прекрасно помнит: «Слазь!

Некоронованный и самозваный князь!».

                          («Удельный князь», 1963).

Басню всегда называли жанром опережающего профилактического и долговременного лечебного воздействия, а их авторов провидцами. Лучшие басни С. Феоктистова не потеряли своей остроты и живучести. До обидного современно звучат пророчества Поэта при сегодняшних неудачах, когда российские ракеты не самые ракетные, а самолёты - не самые лётные:

Текла речушка возле бора, / А, впрочем, не в речушке суть.

Один Петух кричал с забора, /Претощую вздымая грудь:

...Я завтра с этого забора / На Марс загадочный махну,

Я на Венере буду скоро / И на Юпитере чихну...

А нам смешно: сегодня знают /И дети малые везде,

Чьи в небе спутники летают, / А чьи -  лежат ещё в гнезде.

                                                           («Петух - пустозвон», 1957).

Литературная оценка басен требует учёта исторического контекста за полвека общественной жизни (1956 - 1999), перманентно меняющегося социального и культурного пространства, в котором жил и творил автор.

- Во всём, что с нами происходит, виноваты мы сами, - повторял Сергей Георгиевич перед выступлениями с баснями. - Слишком часто были времена, когда мы думали одно, но говорили и писали другое, а делали - третье... Это - наша история, а «времена не выбирают, мы в них живём и умираем», - как сказал поэт Александр Кушнер». Когда другие гордо молчали, когда сажали не только за стихи, за мысли и намерения, С. Феоктистов писал и читал свои басни. Поэт считается успешным не по званиям, а по созданному творческому багажу.

Басни последнего десятилетия века - ответственная оценка новейших зигзагов истории общества, колоссальная задача осмысления событий. Активизация организованной преступности, подминающей и законы, и правозащитные структуры, обнажила незащищенность граждан перед произволом криминала, и басни поэта-фронтовика стали по-снайперски меткими и зубастым:

... В овчарню... Волка я вожу.                   

                                             («Сталкер Трезор», 1994).

... Я разделяю вашу боль, / Возьму процесс под свой контроль

                    И раздавлю чудовище...

                    Как точен всенародный слух, / Наш Комитет  и слеп и глух -
                     Для киллеров - убежище.       

                                             («Следственный Комитет», 1995)

Возможно, выстраданные басни постперестроечной эпохи так и остались бы в семейном архиве, но краевые газеты «Суворовский натиск» (2005) и «Тихоокеанская звезда»(2008) опубликовали миниатюры своего автора - ветерана о наступлениях капитализма в отдельной заблудившейся стране» - литературные свидетельства эпохи тоталитарной власти и жесткой цензуры. И вновь сатирический талант С.Г. Феоктистова приковывал внимание и озабоченность общественности к порокам, «которые не рассасываются сами». Когда риторические басни, которые поэт стал называть «призывами к борьбе за чистоту», утратили действенное влияние, когда Хабаровск захлёстывали разбой и мародёрство сильнее Амурского половодья, бесфамильная сатира о зверье сменялась эпиграммами:    

...Народ наш скор на приговор:

Где Курица - не птица, Петух - не прокурор.

Там мародёрство - не позор, /А Волков чтут ИР-лицами,

Там взятки, рэкет - не укор, и «крышею» - милиция,

То ктож там Терми - губе р-на-тор?  

                                            («Борьба с мафией», 1995).

В ответ на Призыв президента к борьбе с коррупцией вспоминаются сатирические произведения прозорливого Поэта, которые рано сдавать в архив. Персонажи басен расцветают среди нас и не готовы называться героями вчерашних дней.

...И ныне Криминал, как Слон, / Нас давит в собственных квартирах,

И, словно Моськи, мы не в силах / Сберечь и отстоять свой дом.

- А Униформа что ж?     - Дрожит, / Поджав хвосты под фалды фраков,

И без гарантии Гаранта / Рискнуть и тявкнуть не спешит.

                                                          («Слон и Моськи», 1998).

В год столетнего юбилея Поэта уместно провести  конкурсы чтецов в воинских частях и молодежных коллективах, где раскроются молодые таланты, выявятся интересные исполнители и современно звучащие произведения. Богатство живого слова, совпадающее с живой памятью слушателей, станут побудительной силой для преемственности творческого поиска молодёжи, обогатят историю литературы Дальнего Востока, выдвинут новые общественные задачи.

Материал подготовлен дочерью поэта Феоктистовой Светланой Сергеевной,

Санкт-Петербург, 2012г.

    СТИХИ С.Г. ФЕОКТИСТОВА

           Край мой милый

Хоромы лесные,
Говорливый амурский прибой!
Разве могут несчастья шальные
Разлучить наше сердце с тобой!

Ты растил нас
Любовно и строго,
Ты готовил нас к ратной судьбе.
С волжских плёсов,
С карпатских отрогов
Мы поклон посылали тебе.

Нас встречала в слезах Украина,
Беларусь нам шептала:
— Сынки!
Вместе с нами ты шёл до Харбина,
Брал японскую свору в штыки…

Несмолкающий гул океана,
Что весеннему грому сродни,
Золотая земля Магадана,
Комсомольских заводов огни,

Скрип колодца в лесной деревушке,
Палисадник с весёлой резьбой,
След оленя у самой опушки,
Кучерявый дымок над избой,

Искрометные горные реки,
Журавлиная просинь озёр…
Вот за что мы
По-русски, навеки
Полюбили твой щедрый простор.

Это чувство мы в сердце носили
Сквозь кинжальную, злую картечь.
Как народное счастье,
Россия
Заказала тебя нам беречь!

                        СЫН

Есть за Полтавой в чистом поле

Могила павшего бойца.
Кругом пшеничное раздолье,
Душистый запах чабреца.

И каждый вечер на закате
Сюда,
В степную благодать,
В поношенном старинном платье
Приходит седенькая мать.

Придёт.
Украсит васильками
Могилу ратника она…
И долго над замшелым камнем
Сидит в печаль погружена.

И думает прошедший мимо:
«Под этой каменной плитой
Лежит сынок ее родимый,
Ее соколик дорогой,

Которого она, бывало,
Ждала с работы у крыльца…«
А мать ни разу не видала
В лицо погибшего бойца.

          ГДЕ БУЙНЫЙ ХОР…

Где буйный Хор волну гремучую

Несёт меж берегов крутых,
Как часовые, у излучины
Стоят два кедра вековых.

Ветвями пышными, зелёными
Они под солнце вознеслись,
Друг друга заслонили кронами,
Корнями гибкими сплелись.

И, словно пальцами могучими,
Вцепились так в земную грудь,
Что ни ветра, ни грозы жгучие
Никак не могут их согнуть.

Хлестали их бураны снежные,
Грозили молнии бедой,
Они ж, кудрявые, по-прежнему
Шумят над пенистой водой.

А рядом колосится жито
И поезд мчится на Амур;
Глядят с высокого гранита
Лазо,
Симбирцев,
Бонивур…

Ни пытки, ни ветра картечные
Сломить их в битве не смогли.
Как кедры те, корнями вечными
Мы в землю русскую вросли!

               ШУМИ, АМУР!

                     Песня

Шуми, Амур, шуми, наш батюшка,
Таёжная река.
Гуляй, гуляй, гуляй, безбрежная,
Родная на века!
Кати волну, волну могучую,
Неси в морскую ширь.
На всю тайгу, тайгу дремучую
Звени, наш богатырь!
Хранят тебя, Амур, отважные
И верные сыны.
Мила им травка, травка каждая
Заветной стороны.
Они за честь, за честь амурскую
Не раз ходили в жаркий бой.
За нашу волю, волю русскую
Стояли насмерть под Москвой.
У самой Волги, Волги-матушки,
У синего Днепра
Гремело их, да их таёжное
Гвардейское «ура»…
Шуми, Амур, шуми, наш батюшка,
Таёжная река.
Гуляй, гуляй, гуляй, безбрежная,
Родная на века!